Мечтай, создавай, изменяй!
Шрифт:
Инвесторам этот анекдот нравится потому, что в нем воплощена правда жизни: израильтяне отказываются оставаться на местах в ожидании подачи трапа, сколько бы командир корабля ни просил, ни умолял и даже ни требовал этого. Мне приходилось лично наблюдать, как они вскакивают с мест и достают багаж с полок еще во время снижения самолета; как-то раз стюард не выдержал и, идя по проходу, выхватывал из рук пассажиров сумки и закидывал их обратно на полки. Однако инвесторы любят этот анекдот еще и потому, что он полностью отражает те черты национального еврейского характера, которые сделали израильтян непревзойденными предпринимателями. Они соблюдают правила только тогда, когда им это выгодно, а в остальных случаях просто игнорируют их. В Израиле понятие бизнес и приватная жизнь неразделимы, поэтому уволиться ради создания собственного дела не кажется им чем-то невероятным. О каком риске вы говорите?
В 1990-х годах, во времена расцвета Кремниевой долины, проводилось множество исследований о том, какие именно условия способствуют быстрому росту предпринимательства. Наиболее типичный перечень предусматривал наличие
В этом и кроется тайна Израиля — если не считать отношения к риску и возможной неудаче, у него не было ни одного из перечисленных преимуществ. Зато имелись дополнительные неблагоприятные факторы: маленькая емкость внутреннего рынка, вражеское окружение страны и почти непрерывное ведение боевых действий. Тем не менее в 1990-х Израиль продемонстрировал предпринимательское чудо, став страной дислокации большего количества компаний, котирующихся на фондовой бирже NASDAQ, чем любой другой регион, за исключением Кремниевой долины. Вплоть до 2008 года венчурные инвестиции в Израиль в 30 раз превышали таковые в Европе, в 80 раз — в Китае и в 350 раз — в Индии. Ошеломляющий результат! [17] Одно только это делает Израиль обязательным примером для изучения в любой стране, надеющейся повторить его успех.
17
Dan Senor and Saul Singer, Start-Up Nation: The Story of Israel’s Economic Miracle (New York: Twelve, 2009), p. 11–13.
У Израиля есть еще одна тайна. С 1990-х годов в стране совершенно неожиданно и необъяснимо появились три условия из вышеприведенного списка для бурного расцвета стартапов. Во-первых, в настоящее время в стране работает более ста венчурных фирм. Во-вторых, сформировался пул мощных местных банковских учреждений, юристов, бухгалтеров, способных основать стартап в течение нескольких дней и обеспечить его деятельность. В-третьих, почти каждая ИТ-компания — Microsoft, Google, Cisco, Intel и др. — открыла здесь огромные исследовательские лаборатории. Разработки, которые там ведутся, не принадлежат к числу второстепенных: именно в Израиле появились на свет некоторые продукты, изменившие облик крупнейших компаний, в том числе знаменитый чип Pentium компании Intel.
Но в ходе превращения из региона, которому нечего терять, в регион, в котором многие стали усматривать символ успеха, произошла любопытная вещь. Почему-то чем больше факторов успеха стартапов появлялось в Израиле, тем ниже становилась доходность последних. В соответствии с данными Бюллетеня венчурного бизнеса Доу — Джонса с 2001 по 2008 год венчурные компании инвестировали в экономику Израиля ошеломляющие 10 миллиардов долларов, но они принесли всего лишь 860 миллионов за счет первичного размещения акций и поглощения компаний за тот же период. Зато в Европе, долгое время считавшейся слишком неповоротливой и не приемлющей риск венчурного инвестирования, доход венчурных компаний за это же время составил 6,3 миллиарда долларов. Конечно, две трети от этой суммы — результат поглощения Skype компанией eBay; но, существенно, в Израиле такие многомиллиардные сделки в течение последних десяти лет не заключались, хотя было множество небольших удачных и неудачных сделок.
Честно говоря, не все достижения Израиля последнего десятилетия можно выразить в цифрах. Прежде всего, многие компании, заработав достаточно средств, перенесли свои штаб-квартиры из Израиля в США, получили финансирование из американских источников, считаясь израильскими на момент акционирования или продажи. Впрочем, общая тенденция не вызывает сомнения. Даже если какие-то сделки и не были учтены в Бюллетене, все равно общую доходность никак нельзя считать высокой.
Так почему в Израиль делается такое количество инвестиций, если их общая доходность остается столь низкой? Во-первых, венчурные предприниматели ожидали от Израиля более успешной деятельности, чем в 2000-х годах. Венчурные компании вкладывают деньги и получают прибыль на протяжении долгих десяти лет, поэтому направление инвестиционных потоков иллюстрирует современное состояние «экосистемы» стартапов с некоторым запозданием.
Во-вторых, в 2000-х наблюдался резкий рост средств институциональных инвесторов, вкладываемых в венчурные компании, и любой субъект — компания, отрасль или страна, — демонстрировавший высокую доходность в предшествующие годы, столкнулся с избытком капитала.
Израильский всплеск венчурных инвестиций после спада в 2000-м не стал признаком нового подъема, а оказался просто отложенным результатом бурного развития 1990-х. Судя по всему, объем венчурных инвестиций — ненадежный показатель предпринимательской деятельности в краткосрочном периоде. Если в будущем Израиль ожидает большое потрясение, то сейчас оно только начинается.Помимо статистики, подобные опасения подтверждают и местные инвесторы и предприниматели. Мэтт Херц восстал против своей ортодоксальной семьи, требовавшей, чтобы он пошел по стопам предков и выбрал карьеру священнослужителя. Он учредил интернет-компанию. Мэтт никогда не был склонен к слепому соблюдению традиций, консерватизму и тем более уединению в молельне за чтением Торы. Однако, приехав в Тель-Авив, он почувствовал себя не в своей тарелке в яростной среде компании Web 2.0.
«Появляется новое племя бизнесменов, познавших вкус побед 1990-х — сказал он позднее. — Они не видят пользы в венчурном бизнесе или продаже своей компании. Среди них очень немного настоящих предпринимателей, но много людей, лишь притворяющихся таковыми».Херц не смог получить венчурное финансирование на создание сервиса для поиска информации о людях Pipl.com, поскольку ему претило происходившее вокруг. В этой толпе он чувствовал себя одиноким. «Comverse, AmDocs, Checkpoint, — на одном дыхании перечисляет он самые популярные программы-шпионы. — Их авторам под сорок. Мы принадлежим к разным поколениям».
Майкл Айзенберг — партнер израильского филиала Benchmark Capital, одной из ведущих венчурных компаний Кремниевой долины. Отец восьми детей, он исповедует ортодоксальный иудаизм. Ему приходится постоянно курсировать между Иерусалимом и головным офисом компании в Кремниевой долине, защищая интересы израильских предпринимателей и обосновывая потребность Benchmark в израильском венчурном капитале. Однако Айзенберг не пытается отрицать, что в отрасли израильских стартапов налицо серьезный кризис. «Очевидно, доходность венчурных компаний отнюдь не рекордная для последнего десятилетия, — говорит он. — Хотя ради справедливости стоит заметить, что в США и Европе она тоже не поражает воображение. Скрыть это невозможно, и лейбористы немало пострадали от такого положения вещей». Инвестор Сол Клейн из расположенной в Лондоне компании Index Ventures тоже озабочен ситуацией в Израиле. На фоне ее постоянного ухудшения его компания добилась на удивление позитивных результатов, инвестируя в старом добром консервативном Лондоне, никогда не считавшемся местом, где благоволят риску. Самыми удачными объектами вложения средств Index Ventures стали Skype, MySQL и last.fm, принесшие в совокупности доход примерно в 3 миллиарда долларов. Клейн считает, что Израиль, вполне возможно, станет инвестиционным чудом лишь на одно десятилетие.
Понять причины израильского «инвестиционного чуда» в 1990-х годах и объяснить его крах всего десять лет спустя можно, если принять во внимание следующие факторы: уникальный «терять-нечего» настрой местных предпринимателей, некоторые удачные политические меры израильского правительства, опиравшегося на свойственные стране преимущества, а также правильно выбранное время.
Причины уникального настроя израильских предпринимателей частично связаны с существующей в стране обязательной воинской повинностью: большинство граждан служат в армии 2–3 года. В молодости израильтяне часто оказываются в ситуации, когда вынуждены быстро принимать жизненно важные решения. Относительно менее жесткая военная иерархия приводит к тому, что рядовой солдат обладает большей степенью свободы и автономности, чем, скажем, в американской армии. Израильских курсантов всячески поощряют задавать вопросы командирам, и эту привычку они сохраняют и в бизнесе, авиапутешествиях, а также любом клубе, где им запрещают курить. Для израильтян подготовка к конкурсу на зачисление в элитные военные подразделения — все равно что для индийских родителей подготовка своих чад к поступлению в престижный Индийский технологический институт в Дели. В обоих случаях успех означает наилучшую подготовку, высокий социальный статус и прекрасные перспективы карьерного роста.
Израильская армия учит уникальному искусству действовать в условиях множества ограничений и ориентирует на поиск творческого решения проблемы, что обусловило появление многих прогрессивных технологий, особенно в области криптографии, борьбы с мошенничеством и обеспечения безопасности. Оказалось, что борьба не на жизнь, а на смерть с террористами — прекрасный способ подготовиться к борьбе с киберпреступностью. В отличие от курсантов из многих западных стран израильтянам почти наверняка предстоит участвовать в реальном бою. Такой опыт в сочетании с повседневной борьбой за жизнь на узкой полоске земли, окруженной врагами, пробудил в них невероятную жажду жизни, которая особенно ярко проявляется в светском Тель-Авиве. Израильтяне упорно трудятся, отчаянно играют, со вкусом едят и пьют, страстно спорят — в общем, живут так, как будто завтра не настанет. И такое тоже может случиться. Что значит риск краха стартапа в сравнении с этим? «Мы, израильтяне, знаем, что нет ничего более постоянного, чем временное», — говорит Херц. Поэтому инвесторы вроде Клейна или Айзенберга не покидают страну, несмотря на полосу убыточных лет.
Впрочем, предпринимательство, возникшее на основе военного опыта, не единственная причина инвестиционного бума конца 1990-х. Страна умело направляла менталитет граждан в нужном направлении. В те годы, которые экономисты окрестили «потерянным десятилетием» (середина 1970-х — середина 1980-х), Израиль предпринял несколько шагов, позволивших заложить основу последующего бурного расцвета технологий, который сделал миллионерами многих людей и обеспечил экономике страны более быстрые темпы роста, чем те, что наблюдались в развитых странах последние пятнадцать лет [18] . Даже войны и терроризм не помешали этому. Стараясь стать как можно более привлекательной для иностранных инвесторов, страна пыталась адаптировать свою инфраструктуру, законодательство и политику и создать весьма благоприятные условия для притока капитала. В 1993 году был основан «фонд фондов» Yozma с целью способствовать развитию, местного венчурного предпринимательства, что сыграло решающую роль, поскольку большинство американских инвесторов отказывались вкладывать средства в экономику страны, не имея местного партнера.
18
Dan Senor and Saul Singer, Start-Up Nation: The Story of Israel’s Economic Miracle (New York: Twelve, 2009), p. 13.