Мечты сбываются
Шрифт:
И все же находятся такие, кто с укоризной или соболезнующе покачивая головой говорят: азербайджанка, а муж — русский… Вот если б муж был азербайджанец, а жена русская — это совсем иное дело! Так бывало и в прежние времена — коран допускал такие браки.
Ана-ханум, та просто отплюнулась:
— Все русские — пьяницы!
Она в изумлении выпучила глаза, когда Шамси в ответ с вызовом буркнул:
— Хватает пьяниц и среди азербайджанцев и среди всех других народов!
Уж не хотел ли он сказать, что одобряет замужество племянницы? Совсем рехнулся
А некоторые, узнав о замужестве Баджи, пространно рассуждали:
— У каждого народа свой бог и обычай. У одного — пророк Магомет, у другого — Иисус Христос, у третьего — Моисей. Но в одном доме, как известно, двух воздухов не бывает — к чему же множить камни на брачном пути?
Разное думали, разное говорили люди, узнав о замужестве Баджи…
А сама Баджи — что она думала, что говорила? Вот, поглядывая на Сашу, склонившегося над книгой, она размышляет:
«Надо же было так случиться, что в тот вечер пошел дождь, и Саша остался у меня, и вот теперь мы муж и жена…»
И, вспоминая тот вечер и дождь, она задумчиво говорит:
— Как все случайно в мире!
Не отрываясь от книги, Саша спрашивает:
— Ты о чем это?
— О том, как мы стали мужем и женой!
Следовало бы молодому супругу оторваться от книги, подойти к молодой жене, обнять ее, расцеловать, высказать слова нежности и любви, таящиеся у него в душе. Но сейчас, готовясь к завтрашним урокам, погруженный в учебник диалектического материализма, он не находит ничего иного, как промолвить:
— Случайность — это неосознанная необходимость.
— Правильно! — немедля соглашается Баджи и убежденно повторяет: — Правильно!
Поспешность и многозначительный тон Баджи вызывает в Саше сомнение, вполне ли Баджи понимает смысл сказанного. И он испытующе спрашивает:
— Почему ты так считаешь?
Теперь приходит и для Баджи черед насторожиться:
— А по-твоему, то, что мы стали мужем и женой, — разве не необходимость?
Саша улыбается: так и есть — не поняла!
— Баджи, дорогая, речь идет не о том, что субъект считает необходимым, а о том, что необходимость существует в мире независимо от нашего сознания, объективно.
Он сам чувствует: громоздко и многословно! Но иначе, пожалуй, не объяснить.
— Понятно? — неуверенно спрашивает он.
Баджи кивает:
— Конечно!
А про себя она думает:
«Ты-то, может быть, эту необходимость и не сознавал, а я, без всякого диамата, давным-давно ее осознала!»
В семейной жизни Саша сдержан, скромен.
От него не услышишь требовательного «подай!», «сделай!», «сбегай!». В лице у него нет той хмурости, какую любят напускать на себя некоторые мужья, видя в этом признак мужественности.
Быть может, поэтому готова Баджи выполнить самые невыполнимые поручения, осуществить самые неосуществимые желания своего супруга, представился бы только подходящий случай.
Но вот однажды, исправляя ученические тетради и мусоля
во рту потухшую папиросу, Саша рассеянно говорит:— Баджи, дай-ка мне спички…
И тут в тоне мужа чудятся Баджи знакомые повелительные нотки. Она хмурится: неужели и ее Саша — как все? Уж ему-то следует знать, что нынче муж не имеет права приказывать жене, не смеет превращать в свою служанку. Впрочем, она сама не из тех, кто прислуживает, лебезит перед мужем.
— Встань и возьми сам! — отвечает Баджи, не двигаясь с места, и вполголоса добавляет: — Подумаешь, падишах нашелся!
Саша в изумлении оборачивается, молча бредет в кухню за спичками…
Да, Саша в семейной жизни сдержан, скромен. А какова в семье она, Баджи?
Можно взять к примеру вопрос о фамилии. Баджи готова добавить к своей, через тире, «Филиппова» — такую фамилию не стыдно носить рядом со своей, — но она ставит непременное условие, чтоб и Саша добавил к своей ее фамилию. Теперь никто не скажет, что у них в семье царит неравенство!..
Идет время, и Баджи убеждается, что Саша не помышляет посягать на ее права, что она борется с ветряными мельницами.
Равенство… Муж не имеет права приказывать своей жене, не смеет превращать ее в свою служанку… Все это справедливо. Но ведь жена, если она любит мужа, вольна прислушиваться к его желаниям. Не так ли?
Конечно, так!
И с некоторых пор, стоит Баджи увидеть Сашу с погасшей папиросой, как в мгновение ока она оказывается подле него с огоньком в руке.
ИМЯ
Вечерами Баджи любит сидеть на тахте, поджав под себя ноги, и размышлять.
Если родится у нее сын, она назовет его Мамедом — ей всегда нравилось это имя. Однако уместно ли в наше время назвать сына именем пророка? Может быть, назвать Гусейном, Али? И имя любого святого не подойдет ее сыну.
Может быть, назвать Абдуллой? А что, собственно, означает это имя? Оно, кажется, означает «раб божий». Нет, ее сын не будет рабом ни бога, ни человека!
Нелегко найти имя для сына.
А вот если родится у нее дочь, имя для нее уже готово: Зарли. Это означает «золоченая». Красивое имя! Но… Золото всегда ведет к ссорам, к столкновениям, слишком много крови проливают из-за него люди.
Может быть, назвать Лейли? Нежное и тоже красивое имя. Но с ним связано очень много горя и страданий — как не вспомнить печальную повесть о Лейли и Меджнуне?
Бывало, люди часто давали девочкам имя Басти. Может быть, последовать отцам и дедам, назвав так свою дочь? Этим именем в свое время нарек ее самое мулла Ибрагим, и лишь впоследствии стали ее прозывать Баджи, что означает «сестра»… Басти?.. Но ведь так называли свою дочь лишь те, кто не рад был ее рождению: иначе — зачем называть свою дочь именем, которое означает «хватит»?
Может быть, назвать Маляк — «ангел»? Но когда девочка вырастет, в ангелов уже никто не будет верить. Может быть, Гюль — «цветок»? А что, если дочь будет некрасивая и люди будут над ней смеяться: хорош цветок!