Мечты

Дарос снова чуть не рассмеялся. Конечно, мальчику трудно найти друзей. Его и так трудно выносить, а уж когда сядет на конька! Тут выдержат только бессловестная кошка, пьяный вдрызг оборотень или такой гений, как Фин.

Азарк, однако, не заметил его улыбки. Его несло дальше по волнам вдохновения:

– А во-вторых, Шеф, ты один из лучших, кого я знаю. И сын кумира моего детства. Я, признаться, завидовал, что у тебя такой прекрасный отец. Это я потом узнал... И поэтому тоже я думаю над твоей проблемой. Ты, как его сын, унаследовал его особенности, скажу тебе откровенно. То, как ты был привязан к Кошке и тоскуешь до сих пор, считается ненормальным для драконов. Ведь принято думать, что нами движет только потребность подавлять и поглощать. По тебе, твоему отцу и даже по Олиху видно, что для вас гораздо важнее душевная близость. Что считается среди наших учёных абсурдом: как можно испытывать тягу к тому, кто неизмеримо ниже?..

Азарк перевёл дух, Дар хотел прервать его, но не успел.

– Из всего, что мне известно на данный момент, я сделал несколько выводов. Во-первых, те, другие существа, не ниже нас, они просто другие. Посмотри, к примеру, на Фина. До его душевных качеств и ума большинству драконов как без крыльев до солнца. Значит, наша уверенность в том, что мы лучше других и гордыня - это именно тот корень, в котором гнездится наше падение и вырождение. А значит нам нужно учиться смирению и тому, чтобы принимать других, как равных себе. Я знаю, что учёные осмеяли бы меня, если бы услышали. Но ты, Дарос, вероятно, будешь королём. Вспомни мои слова, когда придёт время. Обдумай... Это хорошая часть... Плохая состоит в том, что выхода для тебя нет. Пока, во всяком случае. Тебя не устроили любовницы из магичек и никогда не устроят потому, что тебе нужны не телодвижения в постели, а душевная близость. Она, если случится, приведёт к энергообмену, а он для нас невозможен ни с кем. И ты неминуемо убьёшь ту, кого полюбишь. Это, в свою очередь, разрушит тебя. Так было у твоего отца, у других представителей рода. И выхода нет. Если только боги помилуют нас. Но за что? Разве мы заслуживаем?

Глава 38.

Азарк замер. Что Шеф скажет ему на такое? Будет сердиться, что он вторгся в личное?

Дарос удивил его. Долго молчал, глядя в окно, словно искал там что-то. Так и заговорил:

– Я не стану мстить за откровенность. Уже хотя бы потому, что всё, о чём ты говоришь, правда. Об этом рассказывал отец. И я чувствовал всегда что-то такое. Потому и дал обет... Я был таким же юным, как ты сейчас, хотел любви, истинной близости. Было тяжело принять, что всё это невозможно для меня. До сих пор тяжело. Это ожесточает меня. Но... Так всё же лучше, чем другой исход...

Он, наконец, отвёл глаза от неба за окном и посмотрел на юного дракона:

– То, что ты сказал о гордыне, тоже правда. И, если случится так, что я стану королём, несмотря ни на что, я вспомню твои слова. И позволю тебе претворить их в жизнь.

Азарк вдруг улыбнулся. Странно, болезненно, но светло. Встал.

– Тебе придётся потрудиться самому, мой король. И ты изменишь нас. Станешь великим и проживёшь долго. Столько, сколько вообще может жить дракон. Ты увидишь возрождение... Я не смогу... Я потому открылся тебе, мой король, что время моё уходит. И я хотел, чтобы ты верил. Да, для тебя и для нас всех нет надежды. Сейчас! Но она будет! Верь!

Азарк словно лучился удивительным светом. Улыбался мягко и светло, описывая будущее, которое видел. Восхищение отражалось на его лице, словно отблески того самого будущего. Закончив свою речь, он, не прощаясь и не давая возможности остановить себя, вышел за дверь. Тихо прикрыл её.

Неужели он, и правда, видел будущее? И свою смерть?

Дарос был до предела выбит из колеи этим разговором. Запустил руки в волосы, сжал голову. Думать о трагической судьбе отца, о собственной незавидной участи было тяжело. Ему придётся жить с этим. Долго или нет? Посмотрим. Но, если ему такая жизнь не сулит ничего доброго, то для других она может оказаться очень полезной. Не зря одна из древних легенд рассказывала о том, что первой звездой стал дракон, ухвативший себя за хвост и сжегший для того, чтобы обогреть других. Сомнительно что это может быть правдой, но глубокий смысл скрыт в притче: только сгорая ради других, станешь солнцем...

Сильнее сжал голову. Надо следить за мальчиком. Лучшей охраны, чем приятели - оборотни для него не нужно. Все хваткие, тренированные. Предупредить и пусть провожают его до дома после совместных гулянок.

Тихо открылась дверь. Фин просочился в неё и собирался было спрятаться в архиве, но Дарос позвал его:

– Иди сюда, Фингард. Садись.

Пригладил встрёпанные волосы и смотрел как юный гоблин усаживается на краешек стула. На него не смотрит. Что ж, заслужил.

– Я прошу у тебя прощения, Фингард, за всё, что произошло с тобой.

Фин поражённо вскинул на него глаза. Да, мальчик, я тоже умею удивлять. Виски нещадно ломило, в глазах двоилось, но он всё же продолжил:

– Так все говорят в подобных случаях. Ну, про тяжёлый период. Так и есть... Я перенёс несколько тяжёлых потерь за последнее время. И нельзя сказать, что я их пережил. Нет. Я пью, не сплю и выезжаю только на нашей выносливости. Боюсь, что мышление пострадало первым. Я и забыл, какие вы, гоблины, хрупкие. Распустил "золотую молодёжь". Я разберусь с ними...

– Не надо!- перебил его Фин.

– Почему?- спросил с подозрением.

– Мы с Зарвигом разобрались. Правда! И он не запугивал меня! А другие послушают его и заткнутся по поводу меня и твоих оборотней тоже!

Вот опять. Сходу выделил главное для него. Его бы в пару к Азарку, и несколько отделов можно закрывать. Ладно. Надо закончить мысль, пока он ещё в состоянии. Голова была странной: тяжёлой и какой-то ватной. Даже после гномьего самогона такого не бывало.

– Так вот. Я думаю, что тебе будет лучше уйти отсюда, Фингард,- парнишка опешил, а он продолжал.- Не подумай, что я гоню тебя. Ты очень хорош и отлично служишь, лучше, намного лучше большинства... Но ты выгоришь. То, как ты отреагировал на допрос... Да он был жестоким... ещё более жестоким, чем ты видел. Наши умельцы не просто так мучили того человека. Они всего-то пытались сбить его концентрацию. Ломал его я, Фингард. Я ломился к нему в разум потому, что мне жизненно важны те сведения, что были у него в голове. А после всего я убил его, Фингард. Я и не помню, скольких убил. Мы все тут убийцы, даже твои друзья-оборотни. И иначе никак. Сарвейцы готовят что-то у нас на границе и если у них выйдет, то погибнет несколько десятков тысяч существ. Стоят их жизни одного сарвейского шпиона? Можно ответить по-разному... Ты талантлив, Фин. И найдёшь себя где угодно. Но тут ты не сможешь. Нет в тебе жестокости...

Можно было бы спорить, или вспомнить убитого Олиха, но Кира согласилась. Нет в ней жестокости. На то она и ведающая. И слава богам! Она с радостью уйдёт в свою тихую жизнь, как только поймёт, что история этого, ставшего таким близким мира, не пойдёт по очередному кровавому кругу...

Кстати о ведающих. Дракон удивил её. Был искренним, настоящим. Как тогда, с Кошкой. А ещё он был... больным. Нет, скорее истощённым настолько, что это казалось невероятным. Как можно было так довести себя?!

Он, кажется, совсем терял связь с реальностью потому, что снова, как в начале их разговора, вцепился руками в волосы и уставился в пространство.

– Пытается собраться,- поняла Кира.

А вслух сказала, своим "особым" голосом, вряд-ли он сейчас поймёт:

– А пойдём-ка, Шеф, на диван. Голова-то у тебя тяжёлая!

Дракон пробормотал что-то согласное, тяжело поднялся и двинулся к дивану, пошатнулся. Кира тут же подставила собственное плечо, крякнула:

– Всё-таки Фин - слабак, как ни посмотри!

Тело не слушалось ни у того, ни у другого, но совместными усилиями они дошкандыбали до дивана. Дарос тяжело осел на него.

– Ложись, Шеф. Ты засыпаешь совсем!- продолжала внушать Кира.

Дарос послушно лёг, а скорее упал на бок. Кира проверила, спит. Вымотался, бедняга, вконец. Не удержалась, погладила по голове, как маленького. Пальцами волосы ощущались иначе, чем это было с кошкой. Просто невероятно приятно. И Кира гладила и гладила его, присев рядом, забирая понемногу его усталость и тревоги.