Мёд горьких трав
Шрифт:
Райан хмыкнул. Рэм безумно полюбил Холодный Штиль – он мог часами рассказывать о переливах цвета на дюнах, о вкусе и густоте воздуха, меняющимися от ночи к рассвету; рассуждать о древних городах, похороненных в песках, о том, насколько яркой кажется зелень на фоне желтовато-серых построек этих земель. О приливах и отливах на восточном берегу, о шуме волн, о цвете океана, о панораме грандиознейшего моста всего Государства, тянущегося через тринадцать островов от Штиля к Центральным землям… Младший Вессель подобной любви не испытывал.
Молодой человек поднялся и неспешно направился в палатку.
– Нил, тебе следует отдохнуть! – хрипловатый бас перекрыл прочие голоса. – Я бесконечно уважаю твое рвение и твою отвагу, но я не допускаю тебя до боевых действий пока полностью не восстановишься! Как ты вообще собрался передвигаться с гипсом?!
– Не хочу, конечно,
Райан сел за стол, глянув исподлобья вперед: у костра, чуть в отдалении от остальных солдат, сидело восемнадцать человек в однотонной серо-песочной форме; на футболках их, в районе груди, серебрилась вышивка в виде лика Змееволосой девы. Горгоновцы. Юноша хорошо знал их. Элитная немногочисленная команда военных, находящаяся в непосредственном подчинении от Главнокомандующего. Еще один символ, родившийся от своего прародителя в начале эпохи и твердо до сих пор занимающий свое место. Группа "Горгона" имела особенное значение в армии, обладала определенной независимостью и славилась, помимо своих бойцов, крайне натянутыми отношениями со жнецами – впрочем, взаимная неприязнь змей и серпов давно уже стала привычной байкой на устах.
Нил Коин сидел, растирая ногу выше гипса, и ворчал себе под нос; девушка, его защищавшая – Азалина Макензи, – пыталась распутать волосы, при работе убранные в тугой залакированный пучок. От подрагивающих языков костра старался прикурить крупную папиросу нынешний командир – Дэниел Беннет. Хотя, в "Горгоне" не принято использовать слова типа прошлый-нынешний-будущий; звание бессмертно, и неважно, какое имя за ним скрывается.
– Это было давно и неправда, – усмехнулся Беннет на слова Азалины и поднялся, глубоко затягиваясь. – К тому же, выбора у меня особого не было. Либо плыви, либо тони.
– Мы выезжали пожарить мясо на природу, – отозвался Томас, чистящий винтовку, – и то, что там было озеро, вовсе не обязывало лезть плавать. Но это так, к слову… А тебе правда лучше наведаться в лазарет, – добавил Легран, обратившись к Нилу.
– У него и нет другого выбора, кроме как исполнить приказ, – Дэниел дыхнул дымом в сторону. – Твою мать, какая духота! Если в мире существует мой персональный ад, то он явно дислоцируется в Штиле… – мужчина сел напротив вентилятора, гоняющего горячий сухой воздух по помещению; это не особо могло охладить, но хотя бы создавало иллюзию легкого ветерка. В недвижном обжигающем воздухе даже подобного оказывалось достаточно. – Надо быстрее кончать с диверсантами и перебираться куда-нибудь, где есть кондиционеры, и ванна со льдом не тает за две минуты. В общем-то, большего я не прошу, с остальным сработаемся.
Горгоновцы по-доброму ухмылялись и посмеивались. Вечно на передовой. Всегда из пекла в пекло. Но отчего-то умели сохранять блеск жизни в глазах поле всех ужасов, через которые проходили. Словно оставляли боль и страхи там, на полях битв. Солдаты относились к бойцам группы с видимым почтением. Приказы их командира, молодого Беннета тридцати трех лет, принимались к исполнению беспрекословно; и тогда как сами горгоновцы спокойно обращались к нему "Дэниел", большая часть военнослужащих использовала формальное "Ваше превосходительство".
С самим Райаном горгоновцы были холодны – вероятно из-за того, что юноша "якшался со жнецами", – но младшего Весселя то не сильно тревожило; он с детства был убежден, что сила Государства и его правителей поддерживается не малочисленной группой-символом, а цепными исполнителями-жнецами, опутавшими все земли паутинкой слежки, сыска и наказания. Это имя жнецов откликалось в верноподданных обрывающимся сердцем; а Райан верил, что подчинение зиждется на страхе и уважении… Хотя, признать откровенно, где-то глубоко в душе юноша испытывал нечто, что было можно назвать ревностью – горгоновцы почтительно относились к Рэму, а тот поддерживал с группой близкое приятельство. С Даниэлем Рэм прошел свою послеакадемскую службу и завязал крепкие дружеские отношения. В военных силах сей факт вызывал всяческие положительные реакции, соработу "Горгоны" и наследника трона Главнокомандующего воспринимали добрым знаком.
К Райану подсел Уильям, вытирая лицо смоченной тряпкой:
– Ужасная жара, хоть кожу снимай… А ведь только зима заканчивается! Говорят, что вёсны в Штиле кошмарно горячи, – и покосился на горгоновцев, задерживая взгляд на Азалине. – Но не горячее, чем
эта крошка. Матерь, какие формы… – Уилл не стесняясь рассматривал девушку, что была его старше лет на пять-семь.– Горгоновцы не строят отношений, – отозвался Райан негромко.
– А мне и не нужны отношения; но от пары зажигательных ночей я бы не отказался.
– Тебе с ней ничего не светит. Она пошлет тебя раньше, чем успеешь подойти, – Вессель не скрыл усмешки. – У тебя на лице написано "жнец".
– Скоро там будет написано "жнец, уложивший горгоновца на лопатки".
Спустя десять минут Уильям лежал лицом в песке, безуспешно попытавшись по словам Беннета "подкатить яйца к Азалине". Сама Макензи, тряхнув густыми тёмно-русыми волосами и качнув бедрами, скрылась в своей палатке. Горгоновцы удостоили Лэйтера смешками и нарочно-дружелюбными предложениями помощи подняться.
Еще спустя полторы недели группа диверсантов-штилевцев была окружена и уничтожена силами Трех под командованием "Горгоны" в предгорьях Арроганса. Жнецы подчистили информацию, проследили формирование "благоприятной атмосферы" в прессе Штиля и провели "беседы" с местными баронами и градоначальниками.
Райану предстояло не только встретить очередной новый год вдали от дома, но и безвылазно провести десять грядущих месяцев среди песков Холодного Штиля. Летом столица вновь потухла и вспыхнула сменой одного из Трех – несчастный случай унес жизнь Рушана Хварца и трон Посла Небесного перешел в руки его сына. Мишель был видным реакционером и свято чтил устои Матери. С детства воспитываемый в религиозности, он стал ярым сторонником консерватизма. Вместе с Дамиром Весселем Мишель затормозил попытку либеральных реформ Властителя.
В письме от Терезы, которое Райан получил, все происходящие в монарших семьях Государства переменах объяснились единственной причиной: того хотят боги.
Заканчивался первый зимний месяц. Райан томился в ВГ/18-6-12-1, расположенном у бурной реки Химс. С Большой воды ветры несли холод, метели вихрились в бесноватых танцах; Младший Вессель большую часть времени проводил в выделенном ему в части кабинете за изучением присланной отцом документации. Свободное время тратил на чтение книг, что доставили от Терезы. Заняться особо было нечем: до ближайшего населенного пункта пришлось бы ехать по непогоде несколько часов через густые леса… Да и обязанности по расквартированию воинских частей с Райана не спадали. Ежедневно он оказывался заслан то в складскую зону, то в казарменную, то в хозяйственную; к тому же Вессель попал как раз на период проходящей раз в два года полной инвентаризации зданий и сооружений, медицинских боксов, пунктов технического обслуживания… От посещения контрольно-технических пунктов становилось уже плохо, и Райан бежал в полуистлевшие страницы архаичных верований, пытаясь самому себе объяснять, как удалось столь разрозненные в далеком прошлом королевства объединить в единое Государство. Пожалуй, он даже вполне мог бы стать Послом Небесным – да только три монаршие семьи никогда не претендовали на троны чужой фамилии.
В единстве ключ к бессмертию.
Райан смотрел на свой серебристый меч. Элегантную, чуть изогнутую рукоять его украшали инкрустации из драгоценных камней, формирующих узор, отдаленно похожий на венок покори.
За окном белым-бело от снега. Блестящая черная машина, остановившаяся на плацу, привлекла внимание сразу. Райан выпрямился, откладывая письмо в сторону – сердце его пропустило от волнения удар, улыбка тронула губы, – и смотрел, как дверь водителя отодвинулась наружу и поднялась вверх. Дежурившие на посту сорвались встречать внезапного гостя, прибывшего без предупреждения и, судя по всему, без всякой охраны; Дэвид Вессель же ловко вышел из машины, выпуская сигаретный дым и оправляя декоративную шубу, накинутую поверх верхней одежды. Словно герой глянцевого журнала. Райан даже из окна видел экстравагантный, но добротный костюм брата. Пальто из мягкой кожи серого цвета. Безразмерная шуба с длинным ворсом, чередующая множество меховых вставок. Райан не смог сдержать улыбку, поднялся с кресла неосознанно. Он скучал. Внезапно осознал, насколько сильно соскучился по дому, по братьям, по шебутной Шонни. По величавой матери и величественному Дамиру, больше монарху, чем отцу, ибо пропадал тот постоянно в Резиденции Трех… Дэвид отмахнулся от встречающих, кинул ключи от машины одному из постовых. Тряхнул выгоревшими на солнце волосами и скрылся в дверях здания.