Мед.ведь.ма

— Ты как-то запоздало растерялся, вроде начали нормально, а тут что на тебя нашло?

— Не знаю, ты могла бы привыкнуть, я иногда чудак, даже растеряться вовремя не успел.

— Так, не из-за чего было, — сказала я. — И сейчас не из-за чего.

— Да я просто побоялся тебя обидеть.

— Чем?

— Я… да глупость, знаешь, всякое в голову приходит, но не всё же произносить нужно, да?

— Вряд ли ты плохое подумал. О чём ты подумал? — Мы встретились глазами. Тэхён застыл с чуть приоткрытым ртом, не ясно, собираясь его открыть шире и что-то сказать, или закрыть полностью. — Ви?

— Помнишь… — Он опять застопорился. Я покосилась на Шерхана, вырывающегося из моих рук. Он мешал сосредоточиться, а я очень хотела, чтобы Тэхён договорил то, что собирался. Ну не мог он растеряться ни от чего, кроме как если собрался заговорить о своих чувствах. Он молчит уже полгода! А я с каждым днём всё больше хочу, чтобы он заговорил.

— Помню что?

— Я тебя поцеловал как-то, — протараторил он с бешеной скоростью. Замер, напрягшись.

— Помню, и?

— И… — грудь Тэхёна выдала его участившееся дыхание.

— Ты не обидишь меня, Ви. Этим ты меня не обидишь.

— Ты просила быть тебе братом…

— Я знаю.

— Ты говорила, чтобы я не говорил о любви…

— Я помню.

— Я поэтому…

— Ви, — прервала я его, — я говорила это, да, я была в таком состоянии, но сейчас, благодаря тебе…

— Благодаря мне?

— Да. Сейчас я… — От сараев с козами медленно шёл настоятель и я, подскочив, подбежала к нему, обескуражив покинутого Тэхёна. — Дедушка, присмотри за Шером, пожалуйста, немного, хорошо?

Хенсок взял его на руки, заметил Ви, собрался что-то сказать ему, но я, вернувшись к лавочке, схватила золотого за руку, подняла на ноги и повела наверх. Привратник без вопросов открыл калитку, зная привычку товарища курить, и мы переступили порог монастыря.

— Эя, куда ты? — только выйдя вон, спросил Тэхён, и то потому, что мы остановились. — Решила поднатореть на Кошачьей тропе? Ты по ней с тех пор хоть раз проходила?

— Нет, я не спускалась отсюда больше, — переведя дыхание, я взяла Ви за руку. — Ты говорил, что Лог — очень святое место.

— Так и есть.

— Тогда, если вдруг надо сказать что-то несвятое, говори, теперь можно. — Тэхён прикусил нижнюю губу, оглядевшись. — Всё что хочешь. Сказанное за стеной останется за стеной. — Ви облизнулся и сделал шаг ко мне. Мы и без того стояли близко, но теперь он встал впритык. — Я слушаю, — напомнила я. Тэхён поднял ладони и взял в них моё лицо. Я вздрогнула, но по коже пошли мурашки, выражающие не страх или неприязнь. Его лицо наклонилось к моему. — Ви…

— Слушай вот тут, — опустив правую руку, постучал он пальцем по моей области сердца. Я закрыла глаза и прислушалась. Сердце колотилось, как шальное, но не от резкого подъема вверх. Это было от ладони, лежавшей на моей щеке, и второй, положенной мне на талию. Мои губы ощутили лёгкое дыхание, тепло, а потом касание других губ. В голове закружило, и я робко придержала Тэхёна за плечи, чтобы не упасть. Он сильнее прижал меня к себе, поцеловал смелее. Я едва не задохнулась и, чтобы совладать с собой, первой отстранилась. — Услышала? — тихо спросил Ви.

Улыбнувшись, глядя в самую глубину загадочных глаз моего Духа, я прошептала:

— Услышала. — И мы снова соединились в поцелуе. Любя друг друга, храня друг другу верность, не собираясь расставаться, веря друг другу, и намереваясь превратить жизнь другого в сказку со счастливым концом, сказку о солнце, чей свет любви озарил луну, выкрав её из мрака, сказку о Духе и Медведьме, двух сверхъестественных созданиях, чьё существование друг без друга невозможно.

КОНЕЦ

Примечания:

*каягым — корейский традиционный струнный инструмент

** рикиси — борец профессионального сумо

*** маваси — повязки-пояса, которыми борцы сумо оборачиваются, наподобие трусов

**** Хунвейбины — члены созданных в 1966–1967 годах отрядов студенческой и школьной молодёжи в Китае, одни из наиболее активных участников Культурной революции