Медбрат

Однако я не забывал, что и меня, и Фрэнка полиция видела. В любой момент ко мне могут заявиться и спросить кого я знаю. Может, даже и посадят. Мне было страшно, когда я думал о проблемах с законом. Может, из-за самой системы, может, из-за людей, которые там сидят. Но ясно было одно: попасть туда мне никогда не хотелось.

Ох, Фрэнки! Зачем ты ввязался в эту дурацкую историю. Ты поставил меня перед самым тяжелым выбором. Если бы у меня была возможность всё это поменять. Он всегда интересовался, чем я занимаюсь. Его действительно обзывали дураком в университете, и считали, что он так и будет работать механиком до конца своих дней, но я не предавал большого значения этому. Я никогда не интересовался его личной жизнью. Чёрт, да я даже об его отношениях с родителями не знаю! Как я мог такое допустить?

Чаще всего в тот вечер я думал над словами Фрэнка о себе. Он был прав: мой труд особо не ценился, куда бы я не пошёл. На автомойке платили преступно мало. Да к тому же, моя жизнь была чудовищно однообразна: дом, работа, Кларис, опять дом, опять Кларис, опять работа. И так по кругу, на протяжении целого месяца. От такого откровенного бессилия и своей ничтожности, я скуривал сигареты снова и снова, до тех пор, пока у меня не закончилась пачка. Я продолжал смотреть на эти деньги, и думал, как же мне поступить. Если я сдам Фрэнка и его подельника полиции, я так и останусь никем и потеряю всех: не только Фрэнка, но и Кларис. Я продолжу точно также искать работу, затем выучусь на врача, но зарплата какого-нибудь адвоката будет куда больше моей. Я продолжу киснуть на диване в своем грязном старом неухоженном доме изо дня в день, на протяжении целых месяцев, а то и нескольких лет. Что, как не деньги дают тебе возможность занять себя чем-нибудь? С ними ты можешь завести сколько угодно знакомств, ходить в самые интересные места в городе, а то и за его пределами. Ты будешь кем-то! Меня и так будут искать. Даже если я лично сдамся полиции, я всё равно буду сидеть как на ножах. Но если я оставлю эти деньги себе, и стану чаще обращаться к друзьям Фрэнка, я получу гораздо больше, чем потеряю.

Я уверенно встал, подошёл к телефону, и набрал Фрэнка. Я объяснил ему всё как есть, и сказал, что хотел бы повидаться с его другом Тони. Нам о многом нужно было поговорить.

6 августа 1961 год

09:10

Фрэнк устроил мне встречу с Тони Россини у меня дома. Я нервничал, однако обратного пути не было. Прибравшись в доме, я купил виски на оставшиеся после квартплаты деньги. Помимо виски, дабы произвести положительное впечатление, я надел свой костюм и причесался. На это ушло целое утро.

Я решил выпить перед приходом гангстера, дабы мне было чуть комфортней вести диалог. Не то, чтобы я нервничал, нет. Скорее испытывал лёгкое беспокойство. И тут я случайно заметил пролетающую мимо голубую бабочку, залетевшую в дом. Рассмотрев её поближе, я заметил её яркие крылья, переливающиеся на свету.

Не успев прийти в себя и подготовиться, я услышал, как открывается моя дверь. С порога прямо ко мне в комнату вальяжно прошёл Тони. Он выглядел так же, каким я его запомнил: смугловатая кожа, тёмные зализанные волосы, костюм, небольшое кольцо на пальце, а главное – хамоватость и наглость. Фрэнк шёл за ним следом тоже уверенно, но не так, как Россини. Он делал это более скромно, предварительно пожав мне руку и повесив куртку Россини на мою вешалку.

– Итак, Тони, это…

– Джеймс Питерсон. Рад знакомству. – не успев дослушать Фрэнка, я уже пожимал Тони руку. – Ты отлично справился в тот раз, малыш.

– Спасибо, Тони. – смиренно ответил я. – Прошу тебя, будь как дома.

Конец ознакомительного фрагмента.