Медиа-пиратство в развивающихся экономиках
Шрифт:
Часть полученной нами помощи от местной отрасли и правительственных источников, отражает растущее признание важности исследования в устанавливании терминов диалога о принуждении. Неизбежно, сила в торговых переговорах — отчасти содержание того, кто формирует доказательную базу, на которой построены претензии и встречные требования.
В настоящее время, эти местные усилия были, самое большее, перестрелками вокруг главного сюжета — быстро возрастающих глобальных потерь. И на протяжении большей части прошлого десятилетия, этот сюжет принадлежал BSA. До 2010 года потери, о которых сообщает BSA, были на порядок большими величинами, чем аналогичные показатели из любой другой отрасли авторского права, и они соответственно доминировали в обсуждениях воздействия пиратства на экономику. В 2003 году BSA заявил в своих претензиях о $29 миллиардах глобальных потерь. [14] К 2008, он требовал $53 миллиарда. Большая часть этого роста была приписана быстрому освоению компьютеров в развивающихся экономиках. Темпы освоения в России, например, составляли в среднем 50 % ежегодно в период между 2003 и 2008 годами, обеспечивая некоторые обстоятельства для заявлений, что российские потери от пиратства повысились с $1,1 миллиардов в 2003 до $4,2 миллиардов
14
Согласно выдаваемым BSA сведениям ущерб оставался примерно устойчивым в период конца 1990ых и начал 2000-ых годов и достиг $11 миллиардов в 2002. В 2003 году BSA пересмотрел сой список отслеженного программного обеспечения, включив туда Windows Microsoft и много потребительских приложений, удвоивших размер его рынка программного обеспечения и затрудняющих сравнение с более ранними исследованиями. Ущерб, о котором дают сведения, сразу скачкообразно увеличился, а затем начал увеличиваться примерно по 30 % ежегодно, аппроксимируя темп прироста глобального рынка программного обеспечения. В 2009, в контексте глобального спада, озвученная стоимость пиратского программного обеспечения немного уменьшилась к $51,4 миллиардам (BSA/IDC 2010b).
Со своей стороны MPAA заявлял о $6,1 миллиардов потерь американских студий в 2005 году — последнем году, когда он отчитывался. Затем подоспел RIAA с заявлением о $5 миллиардах общих потерь компаний грамзаписи, манипулируя законами США. Отрасль развлекательного программного обеспечения заявила менее прямую претензию, а именно, что стоимость на улице пиратских игр в 2007 насчитывала $3 миллиарда (без учета интернет загрузок, при использовании розничных цен она могла бы приблизиться к уровню BSA).
Большие промышленно развитые страны со средним доходом почти всегда широко представлены в этих списках. Российские потери нарушения авторских прав на программное обеспечение в 2008 ($4,2 миллиарда) были превзойдены только Китаем ($6,6 миллиардов) и самими Соединенными Штатами ($9,1 миллиардов); бразильские потери тянут примерно на два с половиной миллиарда долларов ($1,64 миллиарда). [15] Соединенные Штаты также следовали впереди в потерях от пиратства фильмов в сумме приблизительно $1,2 миллиарда (согласно сообщению 2005 MPAA), сопровождаемые Мексикой с суммой $480 миллионах (места 3–6 заняли Соединенное Королевство, Франция, Россия и Испания). Появление стран высокого дохода в этом ранжировании потерь отражает, в общем, их намного более крупные внутренние рынки, в которых сравнительно низкие проценты пиратства могут все еще сгенерировать высокие потери в деньгах.
15
Неравное воздействие глобального спада и изменения в определении потерь по BSA (обсуждаемые позже) делают 2008 лучшим представителем тенденций прошлого десятилетия, чем 2009. Например, в 2009 согласно поданным сведениям в России ущерб упал с $4,2 миллиардов до $2,6 миллиардов, потери в Индии от $2,7 миллиардов до $2,0 миллиардов, в то время как в Бразилии потери поднялись от $1,6 миллиардов до $2,2 миллиардов, а в Мексике — от $820 миллионов до$1 миллиарда.
Все в большей степени прямые убытки оказываются только отправной точкой этого разговора. В недавних исследованиях также начали оценивать более широкое воздействие пиратства на национальные экономики, основываясь на потерях вторых и третьих фирм, зависящих от авторского права, начиная от музыкальных магазинов вплоть до служб безопасности при постановке фильма. Этот подход был объединен в серии исследований, проведенных Стивеном Сивеком в 2006–2007 от имени нескольких главных отраслевых ассоциаций. Используя официальные экономические мультипликаторы США (RIMS II) для различных отраслевых секторов, Сивек утверждал, что $5 миллиардов потерь индустрии звукозаписи США фактически представляли потерю $12,5 миллиардов в экономике США (Siwek 2007a). Прямые убытки $6 миллиардов в индустрии кино означали полную экономическую потерю $20,5 миллиардов (Siwek 2006). Общая потерянная продукция экономики США от пиратства в аргументации Сивека составляла приблизительно $58 миллиардов в 2007 (Siwek 2007b). [16]
16
В достижении этого числа, Siwek обошел фактическое взаимно-однозначное отношение замены BSA между пиратским программным обеспечением и потерянными продажами и вместо этого, кажется, обесценил оценки потерь BSA на 50 %-60 %. То же сделали консультанты TERA в подобном исследовании для Европы в 2010.
Теперь в большинстве исследований также принято преобразовывать такие числа в потери рабочих мест. Эта практика велась BSA в 2007, когда он развивал формулу для преобразования будущего уменьшения нормы пиратства в ожидаемые числа роста рабочих мест, которые он вычислил для каждой страны в попытке продвинуть более сильные местные обязательства по принудительному применению. Используя свою собственную версию этого подхода, Сивек вычислял глобальные издержки Соединенных Штатов от пиратства приблизительно в 373 000 рабочих мест в одном только 2005 году. Использование метода Сивека для применения в Европейском союзе в 2010 году, финансируемое ICC исследование продемонстрировало совокупную потерю из-за пиратства между 611 000 и 1 217 000 рабочих мест в Европе за период между 2008 и2015 (Консультанты BASCAP/TERA 2010).
Исследования экономических эффектов важны, но поднимают серьезные методологические проблемы, из которых мы выдвинем на первый план два:
• трудность определения эффект ов замещения связываемых с пиратством, то есть вероятность, что пиратская копия заменяет легальную продажу — и важность эффектов цены/дохода при определении этого эффекта; и
• важность компенсирующих выгод пиратства и для отрасли, и для потребителя в любой модели общего воздействия на экономику и, следовательно, важность рассмотрения пиратства как части экономики, а не просто как ее сток.
При
множестве разнообразных исследований по моделям с эффектом замещения [17] мы знаем только об одной попытке моделировать компенсирующие выгоды: «Подъёмы и спады: Экономические и культурные эффекты совместного использования файлов с музыкой, фильмами и играми» (Huygen и др. 2009), одобренной голландским правительством. Среди отраслевых исследований всюду теперь признают, что нормы замещения — числа меньше единицы, однако ни в одном из них не предлагается учет или случай признания компенсирующих выгод. Следовательно, они моделируют только одну сторону рынка — потери отрасли, но не соответствующий излишек для потребителя.17
Для более детального знакомства с литературой об эффектах замещения, см. Huygen и др. (2009) и Oberholzer — Gree and Strumpf (2009).
Требования взаимно-однозначного соответствия между пиратскими товарами и потерянными продажами все более и более редки и больше не являются частью официальных методологий любой из крупнейших отраслевых групп. В лучшем случае они — экспонат периода, когда отраслевое исследование базировалось главным образом на наблюдениях за розничной поставкой, а не за поведением людей с точки зрения их покупательских мотивов. Как бы то ни было, у таких предположений были свои политические применения. Взаимнооднозначное соответствие, сделано для самых высоких оценок возможных потерь и против простых случаев несанкционированного использования во всех его формах. Проблемы с этим предположением устарели уже в 1992, когда итальянское правительство возразило против усилий MPAA поместить его в «Список приоритетного наблюдение» Специального 301 отчета за предполагаемую ежегодную потерю в размере $250 миллионов в кинотеатральных доходах из-за пиратства видеокассет (Drahos и 2007 Braithwaite). Но такие возражения были изолированными и, в общем, проигнорированы.
В своих исследованиях MPAA придерживался взаимно-однозначной эквивалентности до 2004 года, когда он переходил от методологии на основе розничного наблюдения к потребительским опросам. Практика RIAA не публична, но исследовательский персонал показал в 2009, что они принимают во внимание нормы замещения, оценивая потери для Специального 301 отчета (они не показывают какие нормы). Зато ESA и IFPI никогда не полагались на взаимно-однозначное соответствие.
Позицию BSA часто описывают как утверждение взаимно-однозначного соответствия, поскольку он вычисляет потери (с 2010 года это называется «продажной ценой нелицензионного программного обеспечения»), умножая предполагаемое число пиратских копий отслеженных продуктов на «взвешенную среднюю стоимость» тех продуктов, поступающих через различные каналы распределения (розничная продажа, лицензирование, «свободный» сбыт открытого кода и так далее). Несмотря на функциональную взаимную однозначность, BSA настаивает, что его доказательство более сложно и отражает предположение о компенсации, а именно, снижение пиратства непосредственно не привело бы к эквивалентному увеличению продаж, но делает это косвенно, расширяя деловую активность, которая привела бы к увеличенным объемам сбыта. Согласно BSA, «две силы компенсации, как кажется, взаимно уничтожают друг друга» (BSA/IDC 2003). [18] В 2009 году IDC утверждал, что этот эффект «возможно даже недостаточно представляет» истинные потери отрасли (BSA/IDC 2009). Практически, они не предлагают учета эффектов замещения и, следовательно, не учитывают поведения людей с точки зрения их покупательских мотивов.
18
В письме к нам в 2010 году BSA описала это более широко как «линейные отношения» между более низкими нормами пиратства и большими рынками программного обеспечения — подход, который мог, по крайней мере, допустить отношения меньше, чем взаимно-однозначное соответствие, но который практически этого не делает.
На рынках музыки и кино, напротив, эффекты замещения стали центром дебатов о потерях и изменяющейся рыночной структуре. В этих исследованиях сделана попытка взвесить эффекты замещения против возможных эффектов выборки, описывающих дополнительные покупки, следующие из большего охвата аудитории новым товарам. Относительно музыки почти все независимые исследования признают присутствие обоих эффектов, хотя с существенной вариацией в результатах, от предполагаемых положительных результирующих влияний пиратства на продажи (Андерсон и 2008 Frenz), к незначительному воздействию (Huygen и др. 2009; Oberholzer-Gee and Strumpf 2007), к оценкам 30 %-ого смещения легальных цифровых загрузок (Zentner 2006). Несколько исследований также идентифицируют корреспонденцию между пиратством и увеличенным потреблением медиа вообще, предполагая, что пиратство больше всего распространено среди энергичных потребителей медиа и укрепляет или служит дополнением этим привычкам. Несколько меньше исследований эффектов замещения для фильмов, но многие из них показывают более сильное негативное воздействие на посещения кинотеатров и продажи DVD (Peitz and Waelbroeck 2006; Bounie, Wael-broeck and Bourreau 2006). Поскольку исследования Сивека сыграло роль вожака стада в том, что отрасль была подготовлена думать об этом вопросе приблизительно с 2007, стоит отметить, что он принимает норму замещения 65 % для физического пиратства музыки (замещения легальных продаж пиратскими компакт-дисками) и норму 20 % для загрузок — оба в пределах футбольного поля существующих исследований.
Мы не имеем никакого специфического вклада в эти дебаты и склонны рассматривать замещение и частоты выборки как движущиеся цели, привязанные к изменяющимся рабочим зазорам в удобстве, качестве и цене между законными и незаконными сервисами. Более того, с появлением дешевых, высококачественных, основанных на Интернете музыкальных и видео сервисов направленность замещения становится все более и более неясной. Компакт-диск или покупки DVD конкурируют с загрузками P2P или с легальными потоковыми службами? Или с арендными платами, как попытались смоделировать Smith and Telang (2009)? Совместное использование файлов также перемещает вторичные службы вокруг музыки и фильмов, такие как специализированные магазины или объединения фанатов, организованные вокруг сетевых журналов и копии кинофильма? Проблема совсем не нова и была в центре давнишних напряженных отношений между компаниями грамзаписи и радиостанциями по направлению льгот радиотрансляции (Liebowitz 2004). Поскольку каналы распределения множатся, это все станет еще более сложным.