Медицина Древнего часть вторая

Дмитрий Юрьевич не знал, что Кирилла уже отпустили. Он не знал, что все, кто мог слить информацию об этом, поджали хвосты и молчали, потому что Тайная Канцелярия выполняла свои обязательства.

Руководитель этой страшной организации пообещал решить проблемы Орлова в обмен на информацию, и он сдержал своё слово. И пусть у них с Кириллом расходилось понимание о том, что такое проблемы, но сотрудники Тайной Канцелярии привыкли работать на совесть. Поэтому все, кто был в курсе судьбы Орлова, молчали. Никто не хотел быть уличённым в сливе информации на сторону. Не тот момент. Не стоила овчинка выделки. Но Дмитрий Юрьевич этого не знал.

Звонок телефона раздался резко, неожиданно. Дмитрий Юрьевич вздрогнул и тут же полез в карман брюк. Достал трубку, нажал на кнопку и приложил аппарат к уху.

Он слушал несколько секунд, затем взял пульт и включил телевизор. Молодая, симпатичная ведущая с ужасом на лице рассказывала о нападении на академию. Кадры разрушенных корпусов и безжизненных тел на снегу сменяли друг друга.

— Это чрезвычайное происшествие, чудовищное по своей сути, — вещала ведущая, — юные ребята, будущее нашей страны, не смогли оказать должного отпора чудовищам, очень много жертв…

Дмитрий Юрьевич напряжённо слушал, но главного всё не было. Он уже хотел выключить телевизор и внести звонившего Бровского в «чёрный список». Подумать только: «включи телевизор, там то, чего ты ждёшь», сказал тот ему. Чего он, Дмитрий Юрьевич ждёт? Нападения на академию? Идиот!

Палец уже лёг на кнопку выключения, как на экране возникли списки погибших и выживших. Взгляд Уварова-Орлова прикипел к ним, побежал по строчкам фамилий.

«Едрёна вошь, он жив! — вырвалось у Дмитрия Юрьевича, когда он заметил фамилию Орлова, — его отпустили».

Мысли в голове Дмитрия Юрьевича тут же заметались, как при пожаре. Он понял, раз Орлов был в академии, значит, его план провалился, Кирилла оправдали. Но как? Бестужев подсуетился? Но после его визита он несколько дней оставался в застенках тайной канцелярии.

Тот же Бровской говорил, что у старика ничего не вышло.

Как Кирилл, этот малолетний выродок, смог повернуть ситуацию в свою пользу? Чем он заплатил за свободу? Наследством?

Дмитрий Юрьевич по опыту знал, что Тайная Канцелярия не та организация, что занимается благотворительностью. Если она проявила интерес к кому-то, значит, на то были веские причины, и ничто, абсолютно ничто не могло спасти человека, когда он оказался в застенках этой организации. Только воля Императора или подвиг на благо страны.

Однако знакомцы во дворце Императора исправно сообщали, что тот даже не произносил имя Орлова. Чего уж говорить о каком-то интересе.

Подвигов Кирилл тоже не совершал, их трудно совершить, находясь в заточении. Остаётся только одно — наследство. Мелкий засранец отдал его, выторговал себе свободу. Выходит так.

Дмитрий Юрьевич раздражённо швырнул телефон в сторону. Трубка упала на кровать, подпрыгнула несколько раз и замерла на толстом одеяле.

«Не о том думаешь, Дима, — подумал граф Уваров-Орлов, — какая сейчас разница, что он сделал, главное, что теперь сделает Огонь-Догоновский, он же непременно узнает, если ещё не узнал, о твоём шаге».

Мелодия вызова раздалась с кровати. Дмитрий Юрьевич раздражённо обернулся и увидел, что звонили из дома, старший сын.

«Что ему ещё надо? — сплюнул себе под ноги Уваров Орлов, — звонит обсудить свою любимую академию?».

Дмитрий Юрьевич, узнав об академии, даже не подумал об оставшихся в роду сыновьях. Зачем о них думать? Они уехали домой, в Москву, ещё до того, как он подал прошение о возврате Кирилла в род. Нечего им делать в столице, когда серьёзная игра в самом разгаре. Будут только под ногами путаться, и маячить перед Огонь-Догоновским, как лакомые мишени.

Звонок прекратился, и Дмитрий Юрьевич вновь задумался, какой же шаг предпримет Огонь-Догоновский. Теперь была его очередь.

В голову ничего не шло, а телефон вновь зазвонил. Абонент тот же.

Дмитрий Юрьевич замер на месте, когда телефон зазвонил в третий раз, и, затаив дыхание, ждал, когда он зазвонит в четвёртый. У него в груди поселилось беспокойство, а по спине пробежал холодок.

Не может быть такого, чтобы мысли о вражеском шаге и звонок из дома совпали по времени. Один раз, да, но не так. Сыновья и слуги, все были приучены, что не надо названивать и отвлекать. Пять гудков, и, если, трубку не взяли, то ждать, когда перезвонят. Сейчас же, телефон звонил уже в шестой раз. Звонил долго, куда дольше пяти гудков.

«Что-то случилось, — даже мысли в голове Дмитрия Юрьевича шли медленно, словно боялись мелькнуть перед его внутренним взором, — надо взять трубку».

Но возможности подойти к телефону у Дмитрия Юрьевича не было. Его сковал страх. Внезапно, весь его хитры план, как кинуть Огонь-Догоновского, показался ему дырявым, полным слабых мест. Если бы он сработал, это оказалось бы не критично. Но сейчас, когда ничего не вышло…

Дмитрий Юрьевич мотнул головой, прогоняя ужас. Напрягся, нашёл в себе силы и, на деревянных ногах, шагнул в сторону кровати. Затем ещё раз.

Телефон уже не звонил. Он сделал дюжину попыток, и теперь лежал на одеяле, мигая индикатором неполного заряда батареи.

Руки подрагивали, когда Дмитрий Юрьевич поднял трубку и стал перезванивать. Пальцы промахивались мимо кнопки вызова, поэтому вышло это не с первого раза.

Потянулись длинные гудки.

Никто не отвечал.

Страх сильнее сжал сердце Дмитрия Юрьевича. Он ощутил, как оно кольнуло, будто палец страха соскользнул и впился в мышцу ногтем. На лысеющей голове Уварова-Орлова выступил пот.

Кнопка снова отреагировала на пальцы, и вызов начался ещё раз.

Никто не отвечал.

Дмитрий Юрьевич провёл по голове ладонью. Смахнул капли пота. У него появилась отдышка, будто он пробежал марафон. Вызов снова пошёл.

Никто не отвечал.

Дрожь в пальцах усилилась. В записной книжке мелькнули фамилии, и начался вызов среднего сына. Потом ещё раз, ещё.

Никто не отвечал.

Стены гостиничного номера качнулись. Завертелись цветными элементами калейдоскопа. Дмитрий Юрьевич неловко упал на кровать и стал хватать воздух раскрытым ртом, как рыба на суше.

Мысли, одна страшнее другой, проносились в его голове.

«Нет, они просто играют и не слышат, — успокаивал он сам себя, — мальчики играют и не слышат».

Он, даже, представил, словно воочию увидел, широкую гостиную родового особняка. Мальчишки сидят на полу и собирают конструктор.

Тогда он выпорол их и отправил спать. Было непоздно, просто их смех раздражал.

Сейчас же, Дмитрий Юрьевич желал одного, чтобы мальчишки играли дальше. Хоть до самой ночи. Играли и воплощали в жизнь его планы.