Медицина Древнего

В проёме показался преподаватель в жёлтой мантии — Михаил Казимирович. От него пахнуло горьковатыми травами. Его очки в тонкой оправе поблескивали в свете ламп.

— Лидия Петровна Чернышёва-Круглякова, — произнёс он с едва заметной улыбкой, — проходите, пожалуйста.

Взгляд студента скользнул по Лиде, в нём читался страх. Он поспешно отвернулся и почти побежал прочь, неловко задев плечом стену.

«Что же его так напугало?» — мелькнуло в голове, но Михаил Казимирович уже отступил в сторону, приглашающе указывая на дверной проём.

Лида переступила порог аудитории и замерла. Вместо привычных рядов парт — массивный стол красного дерева. Солнечный луч, пробивающийся сквозь высокое окно, играл на его полированной поверхности. За столом восседали трое.

Петли двери тихонько скрипнули. Михаил Казимирович прошёл к столу, встал за спинами комиссии.

— Позвольте представить, — он слегка склонил голову. — Эльфина Зигмундовна Варшавская.

Сухопарая дама с поджатыми губами чуть заметно кивнула. Её длинные пальцы с острыми ногтями выстукивали по столешнице неслышный ритм.

— Татьяна Вячеславовна Закромешная.

Полная женщина с добродушным лицом едва заметно улыбнулась. На её щеках появились ямочки, но глаза оставались цепкими, внимательными.

— Присаживайтесь, — Михаил Казимирович указал на одинокий стул напротив комиссии.

Лида опустилась на жёсткое сиденье, расправила юбку. Папка с конспектами легла на колени, словно щит. В воздухе висел странный запах — смесь пыли, чернил и чего-то ещё.

— Скажите, Лидия Петровна, — начала Эльфина Зигмундовна, постукивая ногтями по столу, — вы не замечали ничего… необычного в последнее время?

В её голосе звучали странные нотки.

— В каком смысле? — Лида подняла бровь, пальцы чуть сильнее стиснули папку.

— Может быть, кто-то ходит по ночам? — подхватила Татьяна Вячеславовна.

— Нет, — Лида покачала головой. По спине пробежал холодок от этих странных расспросов.

— А тени? — Эльфина Зигмундовна подалась вперёд, её длинная шея вытянулась, как у хищной птицы. — Странные тени не видели?

— Что-то мохнатое, — добавила Татьяна Вячеславовна, нервно теребя кружевной воротничок. — Некоторые студентки жаловались…

— Вы же не верите в эти сказки? — Лида позволила себе лёгкую усмешку. — Только потому, что пара впечатлительных девушек что-то себе навыдумывали…

— А как насчёт охранника? — вмешался Михаил Казимирович. — Читали в газете? На следующий день после дежурства уволился.

Лида пожала плечами, но внутри всё напряглось. В вопросах комиссии чувствовался какой-то подвох.

— Может быть, в общежитии что-то заметили? — Татьяна Вячеславовна смотрела пристально. — Странное или неописуемое.

— Послушайте, — Лида выпрямилась, расправляя плечи, — может, это чья-то глупая шутка?

— Возможно, — протянула Эльфина Зигмундовна. Её ногти выбили по столу короткую дробь. — Но вы не видели этого… шутника?

И тут память услужливо подкинула воспоминание. Боря. Его трясущийся шёпот, бледное лицо. «Я видел Орлова ночью, Лид. Он крался по коридору…»

Губы дрогнули в едва заметной улыбке.

— Нет, — она покачала головой, — ничего такого не видела.

— Что ж, — Михаил Казимирович поправил очки, — если что-то заметите — сразу сообщайте преподавателям или младшему составу.

— Конечно, — кивнула Лида.

— И ещё, — Эльфина Зигмундовна снова постучала ногтями, — не слышали о студентах, которые… теряют силу?

Три пары глаз впились в её лицо. По спине пробежал озноб.

— Нет, — она поднялась, прижимая папку к груди, — ничего такого не слышала.

Лида вышла из аудитории, чувствуя, как внутри разгорается злорадное предвкушение. Наконец-то появился шанс поставить Орлова на место. Осталось только правильно разыграть эту карту.

Глава 4

Аура злоумышленника ускользала, как вода сквозь пальцы. Я закрыл глаза, сосредоточился. Нужно быть очень осторожным. Малейшая ошибка, и след исчезнет. Опустился на одно колено, коснулся ладонью земли.

— Господин? — встревоженно произнёс Коля.

Я поднял руку, призывая к тишине. Все звуки отступили. Только лёгкий ветер шелестел в кронах деревьев, да где-то вдали завывала сигнализация.

Взять след ауры — это искусство. Каждый маг чувствует её по-своему, воспринимает через собственные образы. То, что для одного сыщика пахнет свежескошенной травой, другому может напомнить аромат зелёного чая. А третий ощутит совсем иное сочетание запахов и вкусов.

Именно поэтому жандармы никогда не отправляют одного сыщика по следу опасного преступника. Всегда минимум двое-трое. Если одного убьют — его уникальное восприятие чужой ауры исчезнет вместе с ним. А преступник останется безнаказанным — другой сыщик может уловить только свой собственный образ ауры, но не чужой.

Тонкая нить чужой ауры становилась отчётливей. Сначала почувствовался запах — острый, как перец в наваристом борще. Он щекотал ноздри, вызывая желание чихнуть. Но я заставил себя сконцентрироваться сильнее.

К перцу добавился вкус газировки — холодной, колючей, с крупными пузырьками. Она словно взорвалась на языке, оставляя металлическое послевкусие. А следом накатила горечь полыни — она растеклась по нёбу, заставляя морщиться.

Другой маг на моём месте уловил бы совсем иные оттенки. Возможно, аромат корицы на тёплой булочке или запах болотной тины. Мог бы почувствовать вкус раздавленной клубники, смешанный с запахом пота и мятной зубной пасты. Каждый воспринимает ауру через призму собственных ощущений.

Странное сочетание. В памяти шевельнулось что-то знакомое. Я точно встречал эту ауру раньше. Но где? Когда?

— Интересно, — пробормотал я, доставая небольшой кристалл. — Очень интересно.

Василий с Иваном переглянулись. Они явно не понимали, что происходит. Для них эта аура была закрыта — нужны годы тренировок, чтобы научиться различать тончайшие оттенки чужого магического следа.

Сыщики Жандармерии тратили годы, чтобы развить этот дар. Каждый маг оставлял свой уникальный след — смесь запахов, вкусов, ощущений. Слепок ауры можно снять специальным артефактом, только если маг не использовал что-то для сокрытия. А вот образ с ним существеннее сложнее. И тут он сохранился.