Медицинский триллер-2. Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
– Да?
– Не говорите ничего Андрею Эдуардовичу, ладно? Мне же придется…
– Да-да, понимаю: я – могила, клянусь!
«Что-то в тебе не так, гражданин Митин, – пробормотал Артем, повесив трубку. – Но вот что?»
Галина Степановна оказалась старушкой разговорчивой, хоть поначалу Павлу и пришлось туго – она ни в какую не желала впускать его за ворота, даже собаку пыталась натравить. Однако пес был дружелюбным, да к тому же старым, а потому ленивым: удостоив пришельца парой дежурных «гав», он поджал хвост и улегся под крыльцом, предоставив хозяйке вести дальнейшие переговоры. Через пятнадцать минут Трофименко, с его честным лицом,
– Попробуйте, попробуйте, – приговаривала она, накладывая в его тарелку домашний творог. – В магазине такой не купишь! А вот вареньице, малиновое – тоже домашнее… Да вы кушайте, кушайте, не стесняйтесь!
Старушка держала корову и дюжину кур – все это она успела рассказать ему, угощая домашними заготовками. И как только ей удавалось в одиночку ухаживать за живностью? Сам парень деревенский, Павел не понаслышке знал, как тяжел сельский труд. После того как он помог Галине Степановне поправить калитку, она заметно подобрела, но он еще не придумал, с какой стороны подъехать к ней насчет соседей.
– Вы же из полиции, да? – уточнила она. – С утра за вами наблюдаю. Давно надо было вам сюда приехать!
– То есть? – насторожился Павел, и его рука с зажатой в ней ложкой застыла в полете.
– Новый сосед что-то откопал на своем участке.
– Сосед?
– Ну да, – кивнула старушка, не сводя с гостя водянистых глаз. – Тот, что участок купил рядом с Митинским.
– Погодите, я что-то ничего не пони…
– А что тут понимать-то? – перебила Галина Степановна. – Тот участок… ну, что с митинским граничит, давно бурьяном зарастал. Вдруг, говорят, кто-то купил его. Мы обрадовались.
– Почему?
– Бесхозный участок – это плохо. Если нет присмотра, сорняки в другие огороды полезут, да и бомжи шастать будут. Кроме того, хозяин вроде большое строительство затевал, хотел зимний дом поставить… Только вот так и не начал его, строительство-то. Кстати, участок снова продается.
– Не знаете, в чем дело?
– Предполагаю.
Старушка загадочно замолчала. Встала, подошла к закопченному чайнику и неторопливо плеснула себе и гостю кипятку в оставшиеся от двух разных сервизов чашки с покоцанными краями.
– Так вот, – ставя перед ним чашку, вновь заговорила хозяйка дома, – перед тем как закладывать фундамент, новый хозяин решил тут все перепахать – ну, камни там убрать и так далее.
– А что тут странного? – удивился Павел.
– Да ничего, ничего… Нанял он трех гастарбайтеров, они у лабаза обычно пасутся, работу ищут. Там их и подбирают все, кому работники требуются. Вот и сосед их там подобрал.
– И что? – все еще недоумевал Трофименко. Его энтузиазм таял: похоже, Галина Степановна не против поболтать, но ничего стоящего сообщить не может. А он-то предвкушал, как вернется к боссу с видом победителя и предоставит ему те улики, которых подполковнику не хватало!
– А то: гастарбайтеры пару дней поковырялись тут, а потом… Выхожу я как-то ночью на улицу покурить – у меня, знаете ли, бессонница часто бывает, особенно по весне – запахи всякие вокруг витают, птицы орут дурными голосами… Вот, выхожу я и вижу: сосед на тачку что-то грузит. Выкопал, значит, это – и к лесу, перепрятывать.
– К лесу? – изумился Павел. – Перепрятывать?
– Ну да, в лесу! – затрясла головой старушка, поражаясь непонятливости Трофименко. – Клад он там нашел, понимаете?
– И вы видели, где он этот… «клад» перепрятал?
– Нет, конечно: что я, с ума сбрендила – ночью по лесу шастать?! – возмутилась хозяйка дома.
– А с чего вы решили, что он перепрятать найденное решил? И почему в машину не погрузил и не увез в город? – с сомнением пробормотал Павел.
– Да не знаю я! – развела руками старушка. – Может, решил сначала вскрыть сундук и посмотреть,
что внутри…– А вы уверены, что сундук?
– Сундук, в тряпье какое-то завернутый. Наверное, золотые монеты нашел. Тут до войны поповский дом стоял. Потом участок много раз перепродавали, никто надолго не задерживался. Поговаривали, что призрак попа тут бродит, никому житья не дает – не хочет, дескать, чтобы на месте его дома кто-то другой жил. Думаю, он тут и прикопал ценности, а сосед, значит, отыскал. Вот потому-то и продает участок. Нашел клад, и зачем ему теперь участок? Он поближе к городу найдет – за такие-то деньги, так? И хатку такую отгрохает, что всем на зависть!
– А как звать вашего соседа? – спросил Павел.
– Да откуда ж мне знать? Но тут на всех столбах объявления расклеены – там и имя, и телефон его.
– А те гастарбайтеры – они все еще у лабаза отираются?
– Не-а, – покачала головой Галина Степановна. – Вот вам и еще одна загадка: куда они делись? Уходил он их насмерть!
– Зачем? – выпучил глаза Павел.
– Как это – зачем? Чтоб не болтали кому ни попадя, что он клад нашел! Наверняка ведь они поняли, что к чему… В общем, ищите соседа – может, он грохнул тех ребят-то из Средней Азии? Или услал подальше, чтобы не трепались.
Выйдя от оказавшейся неожиданно гостеприимной пожилой дамы, Павел втянул ноздрями вечерний воздух – он и не подозревал, что провел в доме старушки так много времени. Все-таки здорово, что в этих широтах в мае не темнеет, наступление вечера угадывается лишь по легкой дымке, подступающей с запада и постепенно окутывающей светлое небо. Сквозь эту дымку в ясные дни, как сегодня, будет неярко светить солнце, до самого утра. Пахло свежевскопанной землей и кострами: селяне сжигали мусор, оставшийся с осени. Кто-то жарил шашлыки. Рот Трофименко наполнился слюной: как ни хороши молочные продукты Галины Степановны, а молодой организм требует мяса!
Отогнав от себя мысли о еде, Павел огляделся в попытке сориентироваться. Галина Степановна сказала, что лабаз находится вниз по «главной» дороге (именно так здесь называлась посыпанная гравием тропинка) – в стороне, противоположной озеру и лесу. Что ж, после еды полезно прогуляться, решил он. Идя по тропинке, Трофименко сорвал с какой-то калитки объявление о продаже участка. На нем действительно был телефон и имя: Виталий Хренников.
Я снова изводила себя: неожиданно наступили выходные, и Олег приехал за Анютой. Она не плакала, расставаясь со мной, будто понимая, что забирает ее не кто-нибудь, а родной отец. Абель давно не звонила, и мне стало казаться, что наше с Шиловым «дело» постепенно глохнет. Может, он одумался? Я боялась спросить – вдруг они с адвокатами готовят нам с Андреем какую-нибудь подлянку, а Олег, глядя мне в глаза, будет врать? Но в глубине души я надеялась, что здравый смысл возобладает. Ну почему мы не можем мирно сосуществовать, как большинство родителей в разводе? Его навязчивая идея получить единоличную опеку абсурдна, почему же Шилов этого не понимает?!
Андрей благоразумно старается держаться нейтрально, но я не могу не замечать, как тяжело он переживает сложившуюся ситуацию. Он успел привязаться к ребенку, который не является ему родным по крови, да и мое взвинченное состояние дела не улучшает. Мы старательно избегаем этой темы, но от этого легче не становится. Рано или поздно грянет гром, и я лишь надеюсь на то, что этот момент удастся отсрочить.
Передав Анюту Олегу из рук в руки, я еще долго стояла на улице, глядя вслед его удаляющемуся автомобилю. Вернувшись в дом, машинально схватила тряпку и принялась вытирать пыль. В этом не было ни малейшей необходимости: Раби регулярно производил уборку. Более того, увидев меня с тряпкой, он наверняка надулся бы, как злобный индюк, решив, что меня не устраивает то, как он ухаживает за домом.