Медицинский триллер-2. Компиляция. Книги 1-26

– Значит, – наконец проговорил кашмирец, – ты полагаешь, что этот вирус… вернее, микроорганизм… выведен искусственно?

– Это не так уж невероятно. Мне удалось провести кое-какие тесты, и я обнаружила, что полученный нами клинический материал отличается от обычных менингококков. Они имеют типичную морфологию, однако капсула, которая их окружает, под действием реактива приобрела розовый цвет, хотя обычно она прозрачная и бесцветная. Кроме того, возбудитель устойчив к веществам, которые должны разрушать менингококки.

– Это что-то означает?

– Наверняка, но я пока не понимаю, что. Я оставила эксперимент незавершенным – надо предупредить…

– Не переживай, – перебил Тахир. – Здание уже опечатывают, я договорился. Мой знакомый из Министерства здравоохранения решил перестраховаться: ему вовсе не нужна глобальная эпидемия, поэтому он предпочитает разобраться со всем по-тихому, пока иностранные туристы не заразились и никто не пронюхал, что на самом деле происходит! Он там всего год работает и ответственно относится к обязанностям. С другой стороны, Жорж боится за свое место, поэтому ни за что не станет извещать начальство раньше, чем нам станет известно больше. Другими словами, нужны неопровержимые доказательства того, что эпидемия действительно имеет место быть.

– Да чего проще: пусть они съездят в деревню и сами посмотрят на больных!

– Ты часто видела, чтобы чиновники выезжали в места, где случаются эпидемии?

Я покачала головой.

– Вот видишь! – криво усмехнулся кашмирец. – Так что дело за тобой: предоставь клинические доказательства, и тогда можно будет дать им всем хорошего пинка и заставить работать!

– А как я их предоставлю?

– Вернемся в лабораторию и заберем все, что там осталось. Жорж проследит за тем, чтобы все перевезли в государственную клинику под охраной, и ты сможешь продолжить исследования. Он также обещал пару человек тебе в помощь.

– Отличная новость! – обрадовалась я. – А как же с теми, кто остался в деревне?

– Боюсь, тут мы мало что можем сделать, – вздохнул Тахир. – Пока нет указаний «сверху», остается надеяться на антибиотики. Может, конечно, Жорж и сможет отправить туда кого-нибудь, чтобы следить за происходящим… Поэтому тебе следует поторопиться!

– Тахир, такие вещи быстро не делаются! – воскликнула я. – Чтобы до конца исследовать возбудитель, потребуются месяцы!

– У нас столько времени нет! Ты можешь еще что-то рассказать об этих странных клетках – есть в материалах Амели нечто такое, что могло бы убедить местных чиновников действовать быстрее?

– Помнишь, мы говорили о подобной эпидемии десять лет назад?

– Которая началась и неожиданно закончилась без особых последствий?

– Верно. Староста твоей деревни упоминал о визите неких медиков, предлагавших провести бесплатную вакцинацию жителей, от которой благоразумно отказался его отец. Так вот, Амели в своих заметках утверждает, что как раз в то время на Мадагаскаре проводилось масштабное исследование ДНК – как раз под видом вакцинации против менингита. А немного позже случилась та эпидемия. Они называли возбудитель «сгибающим» вирусом (хотя, строго говоря, скорее всего, микроорганизмы ошибочно отнесли к вирусам), и этот «вирус» поражал митохондрии, вот почему болезнь протекала с таким большим количеством смертельных исходов. Но не это самое важное.

– Что же тогда?

– Как ты понимаешь, любая эпидемия не дает стопроцентной смертности: всегда есть выжившие, и их гораздо больше, чем погибших. Но при поражении митохондрий что мы имеем?

– Нарушение генетического кода? Наследственные заболевания?

– Точно! А это значит, что при широком распространении эпидемии…

– Могут вымереть целые города – да что там города, – целые страны!

– Как известно, – продолжала я, желая донести свою мысль до собеседника, – митохондриальные заболевания обусловлены генетическими, структурными и биохимическими дефектами митохондрий, приводящими к нарушениям тканевого дыхания. Они передаются только по женской линии, но зато к детям обоих полов, так как сперматозоиды передают зиготе половину ядерного генома, а яйцеклетка поставляет и вторую половину генома, и митохондрии. Патологические нарушения клеточного энергетического обмена могут проявляться в виде дефектов различных звеньев в цикле Кребса, в дыхательной цепи, процессах бета-окисления и так далее.

– То есть из поколения в поколение женщины будут передавать этот дефект дальше – до полного уничтожения конкретного генома?

– Ты прав. Митохондрии наследуются иначе, чем ядерные гены. В каждой соматической клетке ядерные гены представлены двумя аллелями, один из которых унаследован от отца, другой от матери. Митохондрии содержат собственную ДНК, и все митохондрии наследуются от матери. Когда митохондрия делится, копии ДНК случайным образом распределяются между ее потомками. Если только одна из исходных молекул ДНК содержит мутацию, в результате случайного распределения такие мутантные молекулы накапливаются в некоторых митохондриях. Митохондриальная болезнь начинает проявляться в тот момент, когда заметное число митохондрий во многих клетках данной ткани приобретают мутантные копии ДНК – это называется «пороговой экспрессией». Иногда темп мутирования увеличивается из-за мутаций в ядерных генах, кодирующих ферменты, которые контролируют репликацию ДНК митохондрии. Из-за сложной структуры митохондрии и наличия собственной кольцевой хромосомы, кодирующей некоторые компоненты митохондрии, выяснение причин митохондриальных заболеваний усложнено, а их эффекты различны. Из-за разного распределения дефектных митохондрий в органах мутация у одного человека может привести к заболеванию печени, а у другого – к заболеванию мозга или легких. Некоторые небольшие дефекты не сопровождаются серьезными болезненными проявлениями, а другие приводят к серьезным патологиям. Митоходриальные заболевания проявляются сильнее при локализации дефектных митохондрий в мышцах, мозге и нервной ткани, поскольку эти органы требуют больше энергии для выполнения соответствующих функций… А теперь представь, что все эти мутации не случайны, а обусловлены намеренным воздействием извне! – закончила я, и лицо Тахира, и без того уже достаточно бледное, несмотря на загар и природную бронзовость кожи, превратилось в гипсовую маску.

– Те, кого не убила эпидемия, – едва слышно произнес он, облизнув внезапно пересохшие губы, – постепенно вымрут по разным причинам, даже не сознавая, отчего это происходит… Ты хоть понимаешь, что говоришь?!

– Это не я, это Амели, – поправила я. – И еще она пишет о якобы существующей в одной стране секретной программе, связанной с разработкой этнически специфичных возбудителей заболеваний. Она утверждает, что для этого правительство этой страны заключило договор с несколькими частными фармацевтическими компаниями и микробиологическими лабораториями… Разумеется, эти сведения недоступны широкому кругу людей, более того, власти этой страны отрицают возможность существования такой программы!

– Еще бы! И что еще пишет наша неутомимая репортерша? К примеру, почему именно Мадагаскар? Есть же другие страны, находящиеся под контролем этой страны, где политическое положение нестабильно: Афганистан, Ирак… И почему именно менингит, а не чума, к примеру?

– Видишь ли, жители Мадагаскара – носители генов смешанной расы, монголоидной и негроидной. Если изобрести нечто действующее на две эти расы, составляющие большую часть населения земного шара, то можно искусственно сократить его до желаемых размеров. Амели полагает, что для преодоления глобального мирового кризиса (который, по оценкам многих политологов, уже наступил) «оптимальное» число оставшихся на Земле людей должно составлять не более двух миллиардов!

– А сейчас… сколько же нас – по-моему, более семи миллиардов?

– Ага, – подтвердила я. – И большая часть этих миллиардов приходится как раз на негроидную и монголоидную расы!

– То есть надо уничтожить представителей этих рас, чтобы остались только европеоиды?

Я только плечами пожала. А что сказать: судя по выкладкам Амели, так оно и выходило, какой бы ересью ни выглядело!

– Я не могу утверждать, что все, сказанное Амели, – правда, однако миром правят несколько влиятельных семейств. В их руках сосредоточены финансы, и именно они решают, какую политику проводить странам, кому поставлять оружие, а кого подавлять… Короче, кому жить, а кому умереть. Вот скажи, что является «черной меткой» для уничтожения монголоидной расы?

– Ты скажи мне, специалист!

– Алкогольдегидрогеназа. Преобладание малоактивной алкогольдегидрогеназы характерно для людей монголоидной расы и американских индейцев, но для представителей кавказской популяции характерно наличие преимущественно высокоактивной алкогольдегидрогеназы. Именно поэтому европеоиды могут выпивать сравнительно безболезненно, а монголоиды спиваются. Однако для того, чтобы уничтожить монголоидов при помощи алкоголя, потребовалось бы огромное количество спирта, индивидуальный подход и чертовски много времени. Другое дело – этноспецифический вирус или микроб, бактерия, способная уничтожить кучу народа одноразово, а потом, со временем, всех остальных – полностью и без последствий для «основной» расы, а также для окружающей среды, что немаловажно! Что же касается твоего второго вопроса…