Медицинский триллер-2. Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
— И что же вам удалось выяснить?
— В отношении гибели Ильи — не больше, чем вам. Хотя я навел справки о том, где находились члены семейства Гальпериных на момент случившегося. Дарья ездила в Кронштадт на какую-то презентацию в филиале «ОртоДента», прислуга и охрана были отпущены, и только Яша с отцом находились дома.
— И часто Гальперины отпускают прислугу? Ведь дом большой и нуждается в постоянном присмотре.
— Мне это тоже показалось странным, — согласился Слуцкий. — Дарья прессует работников, у нее существует строгий свод правил, которые они должны неукоснительно
— А она точно появлялась в филиале?
— Я проверял. Однако время ее отъезда оттуда зафиксировать не удалось. Вернувшись, она обнаружила Илью в бассейне. Судя по всему, он находился там довольно долго, потому что тело успело остыть в прохладной воде.
— Почему Дарью ни в чем не заподозрили?
— Она приехала не одна, а с подругой.
— Подругу привезла из Кронштадта?
— Нет, они встретились в Питере. Выпили вместе кофе, прошвырнулись по магазинам, а потом Дарья предложила заехать к ней.
— Отличная мысль, — задумчиво проговорила Алла. — Взять с собой подругу, чтобы та подтвердила алиби?
— Вскрытие показало, что Илья умер от естественных причин.
— И все же Гальперин сомневался! Скажите, а вы не пытались выяснить, кто настоящий отец Яши?
— Борис меня об этом не просил, ему было достаточно того, что мальчишка — не его кровный внук. А потом он попал в больницу и вскоре умер. Все так быстро произошло: сначала Илья утонул, потом врачи дали Борису пару месяцев жизни, да еще эта злополучная травма…
— Последний вопрос, Яков Зиновьевич, — сказала Алла, поднимаясь с удобного стула и бросая печальный взгляд на блюдо с оставшимися кусками соблазнительной выпечки. — Если Борис был так уверен в виновности невестки, почему же он отписал ей все свое состояние? А еще, он ведь убедился в том, что Яков — не сын Ильи!
— Это и для меня загадка, Алла Гурьевна, — развел руками детектив-ресторатор. — Но, зная Бориса, могу предположить, что у него для этого имелись веские основания… Завернуть вам кугеля? Дома покушаете.
Белкин знал, что просто обязан сделать что-то, способное сдвинуть расследование с мертвой точки. Он навел справки о прислуге в доме Гальпериных и выяснил, что в штате числятся охранник, приходящий трижды в неделю садовник, повариха, горничная и уборщица. Горничной оказалась молоденькая девица из Тернополя, какая-то родственница поварихи. Вот эта-то бойкая девчонка и сообщила парню информацию, которой он поспешил поделиться с Сурковой по телефону.
— Господи, неужели вы рассказали ей о наших подозрениях?! — рассерженно перебила Белкина Алла, едва поняв, о чем пойдет речь.
— За кого вы меня принимаете, Алла Гурьевна! — обиделся молодой опер. — Я наплел ей, что в округе в последнее время участились случаи краж.
— Не понимаю, к чему вы клоните…
— Я сказал, что наводчик, возможно, работает в химчистке или в швейной мастерской, и спросил, куда они относят вещи, когда их нужно привести в порядок. Галя… ну горничная сказала, что хозяйка пользуется химчисткой в торговом комплексе недалеко от дома. Что касается мелкой швейной работы, то Галя сама ею занимается.
Алла начала понимать
задумку Белкина.— Вам удалось узнать насчет тренча? — спросила она, едва сдерживая нетерпение.
— Слово за слово, я пригласил Галю выпить вместе кофейку. Она согласилась — у нее в том доме чертовски мало развлечений! Она вырвалась на обеденный перерыв. Я снова вернулся к разговору о кражах из богатых домов и показал ей на планшете кое-какие вещички, которые якобы были похищены.
— И среди них, как бы невзначай, оказался плащик от Донны Каран?
— Точно! Галя аж подскочила.
— Почему такая реакция?
— Да потому, что ей показалось странным, что вещичка есть у кого-то, проживающего в непосредственной близости от дома Гальпериных. Дарья Гальперина говорила, что такой плащ в Питере есть только у нее и, может, еще у нескольких людей. И еще — Гале пришлось пришивать пуговицу к этому плащику, и она никак не могла найти подходящую! К счастью, на воротнике тренча оказались две декоративные пуговички, которые Галя аккуратно отпорола и одной из них заменила утерянную.
— Когда обнаружилось, что пуговица отсутствует?
— Несколько дней назад. Дарья, по словам Гали, удивилась, ведь она часто носит плащ, но не замечала, что пуговица отвалилась.
— Что ж, вы молодец, господин оперуполномоченный! — похвалила Алла. — Теперь у нас есть все, чтобы залучить к себе невестку покойного адвоката и поболтать с ней по душам!
Антон Шеин буравил взглядом съежившегося перед ним субтильного мужичка лет сорока пяти. Впрочем, он мог быть и моложе, и старше: темная, дубленная ветром и солнцем кожа, усталые настороженные глаза и натруженные руки с распухшими костяшками не позволяли точно определить возраст таджика. Его вид в очередной раз заставил опера вспомнить, что тяжелый физический труд на открытом воздухе никого не красит и старит вдвое быстрее.
Волею случая таджик оказался в группе соотечественников, задержанных во время планового рейда ФМС на окраине Питера. «Сыграл» словесный портрет и имя, которое смог вспомнить один из соседей Дремина, — Азамджон. Судя по тому, что удалось вытянуть из работяги до приезда Шеина, он находится в России нелегально (какой сюрприз!). Большую часть денег отправляет домой, жене и детям, а сам перебивается «Дошираком» и крупами. Шеин не раз встречал в супермаркетах группы таких вот ребят — таджиков, узбеков, киргизов, — которые набирали полную тележку лапши быстрого приготовления и дешевого печенья. На всю бригаду.
Когда Шеину позвонили, он не поверил своему счастью: до сего момента поиски рабочих из сгоревшего дома покойного бухгалтера Дремина шли ни шатко ни валко. И вдруг — такой подарок! Видать, права была Суркова, надеясь, что с вмешательством Следственного Комитета процесс ускорится. По просьбе Шеина Азамджона Каримова продержали несколько часов в запертой комнате без воды и еды, что позволило Антону появиться на пороге, словно Дед Мороз, с пакетами с логотипом «KFC», бутылкой кока-колы и двумя пластиковыми стаканчиками. При виде восторга, отразившегося на лице рабочего, опер понял, что тот созрел для откровенной беседы.