Медицинский триллер-2. Компиляция. Книги 1-26

После этого говорили еще человек пять или шесть, но я почти ничего больше не запомнила: все эти истории для меня слились в один бесконечный рассказ о боли и неутоленной жажде справедливости. Несколько раз я едва сдерживалась, чтобы не зареветь в голос, и только присутствие рядом Кадреску меня удерживало.

Весь обратный путь до моего дома мы молчали. Я вспоминала о том, что заставило меня пойти в медицинский институт. До сих пор в моей семье не было врачей – одни педагоги да военные. Я стала первой и, вероятно, последней, так как мой сын не собирается продолжать мое дело, подавшись в искусство. Сколько себя помню, меня всегда привлекала эта профессия. Я обожала играть «в доктора», даже если не находилось никого, кто желал бы составить мне компанию: куклы и плюшевые звери в качестве «пациентов» вполне меня устраивали. В отличие от большинства детей, походы к врачу никогда меня не пугали – совсем наоборот, я с удовольствием разглядывала медицинские инструменты и деловито спрашивала о назначении каждого из них. Во всяком случае, так рассказывает мама. Уже тогда папа смеялся, говоря: «Наша дочь непременно станет доктором!» Химия в школе всегда мне удавалась, и по окончании обучения вопрос о том, в какой институт поступать, даже не стоял: только в Первый мед. Мама сделала все, чтобы найти мне отличных репетиторов по основным предметам, папа напряг пару знакомых, и я поступила. Учиться было трудно, но интересно. Практика поначалу меня разочаровала, ведь я надеялась, что сразу же начну лечить больных, но мы на втором курсе только таскали туда-сюда по коридорам утки и биксы да готовили кофе ординаторам, которые вовсю нас эксплуатировали. На третьем курсе ситуация улучшилась, и я действительно получила доступ к реальным больным, которым требовалась моя помощь. С тех пор я многое начала воспринимать как должное, но каждый раз, готовясь к операции, я напоминаю себе о том, что от меня может зависеть жизнь человека на операционном столе. А самое главное, от меня может зависеть его смерть. Эта угроза – единственное, что должно заставлять врача во время каждого, даже самого простого медицинского действия, вспоминать о клятве Гиппократа, не засоренной идеологической чепухой. «Я направляю режим больных к их выгоде сообразно с моими силами и моим разумением, воздерживаясь от причинения всякого вреда и несправедливости. Мне, нерушимо выполняющему эту клятву, да будет дано счастье в жизни и в работе. Нарушившему клятву да будет обратное этому и заслуженная кара».

* * *

Я не стала рассказывать Олегу о том, что происходило на встрече членов клуба «Начни сначала»: у нас сейчас и без того хватает проблем. Зато я раз десять забегала к нему в отделение, проверяя, все ли в порядке, хотя и понимала, что больница, пожалуй, для моего мужа сейчас является самым безопасным местом. Кончилось тем, что в перерыве между операциями он сам меня нашел, и мы отправились в кафетерий.

– Агния, – начал Олег, как только мы уселись за пустой столик, – так нельзя!

– Как – так? – переспросила я, прекрасно понимая, что имеет в виду Шилов.

– Ты пытаешься контролировать каждый мой шаг!

– Можно подумать, я делаю это из ревности! – возмутилась я.

– Да знаю, что не из ревности, – вздохнул Олег, накрывая мою руку своей ладонью. Я попыталась вырваться, но мой муж, естественно, оказался гораздо сильнее. – Ты не можешь стать моим телохранителем, Агния, понимаешь? Во-первых, у тебя для этого недостаточно квалификации, а во-вторых, в этой ситуации я гораздо больше боюсь за тебя, чем за себя.

– Тебе не нужно за меня…

– Перестань! Этот псих может охотиться и за тобой, если считает, что я чем-то ему насолил. Ума не приложу, что я такого натворил?

– Не занимайся самокопанием! Маньяка может спровоцировать все, что угодно, – вплоть до цвета твоих носков. Я рассказала Карпухину обо всех неприятностях, о которых ты смог вспомнить, и он сейчас «раскручивает» несколько человек. Тем не менее я не могу пустить все на самотек, поэтому ты не должен раздражаться из-за того, что я волнуюсь и беспокоюсь.

Конечно, для Шилова это внове, ведь обычно именно ему приходится беспокоиться обо мне из-за моей работы в ОМР. Впервые за все время нашего знакомства роли диаметрально поменялись. Понимая, что все равно вряд ли смогу защитить его в случае нападения, я все же надеялась, что маньяк не рискнет приблизиться к Олегу в моем присутствии, а потому я по мере возможностей не собиралась оставлять его одного.

К концу рабочего дня, когда я уже предвкушала спокойный ужин в обществе Шилова, позвонила Вика. Обычно я и так не ожидаю от нее хороших новостей, но на этот раз новости оказались прямо-таки убийственными: еще две жертвы! Мне казалось, что дело уже должно подходить к концу, ведь мы собрали так много сведений, и Карпухин выглядел полным энтузиазма на нашей последней встрече, а что теперь? Получается, Олег до сих пор в опасности? Едва я повесила трубку, мне позвонил Карпухин.

– Надо встретиться, Агния, – сказал он. Тон его голоса звучал серьезно, и я поняла, что все еще хуже, чем описывала Вика.

Он подъехал прямо к больнице. По усталому и небритому виду майора я видела, что он, должно быть, провел пару бессонных ночей, пытаясь распутать это сложное дело, а выражение лица говорило о том, что ему это пока не удалось.

День был жаркий, и по территории больницы слонялись тучи народу – больные, посетители и средний медперсонал, то и дело выскакивающий покурить.

– Я не стал бы впутывать вас в это дело, Агния, – заговорил он, едва мы присели на парапет, – если бы ваш муж не оказался по уши в него замешан. Именно поэтому я считаю необходимым предупредить вас об опасности и настоятельно порекомендовать воспользоваться услугами моих ребят. Они согласны в свое свободное время охранять Олега.

– Вы же понимаете, что это невозможно, Артем Иванович! – воскликнула я. – Шилов работает в операционной, ездит на совещания – как может ваш сотрудник постоянно его сопровождать, как это будет воспринято окружающими?

– Вам важно общественное мнение, Агния, или безопасность мужа?

– Если бы все зависело от меня, – обиженно ответила я, – то Олег уже давно имел бы сопровождение.

– А вы расскажите ему о том, что случилось за последние две недели, и тогда поглядим, что скажет Шилов!

– Вика сказала, нашли еще два трупа?

– Вот именно – два: наш приятель времени зря не теряет. Раньше маньяк делал большие перерывы между своими преступлениями, а эти двое погибли с интервалом в двенадцать суток!

– Кто они?

– Одну зовут Людмила Исаева. Я уже успел кое-что о ней выяснить: в базе данных оказалось на нее много материала.

– Неужели она сидела в тюрьме? – удивилась я.

– Нет, но у нее отсрочка приговора – на четырнадцать лет.

– На четырнадцать… Господи, да как такое вообще возможно?!

– По беременности. У нас же самый гуманный суд в мире, верно? В суд Исаева притащилась с животом, на пятом месяце, да еще тетка у нее оказалась прокурором Московского района – связи, сами понимаете. Если бы не этот факт, села бы Исаева как миленькая и ребеночка бы за решеткой родила, как и сотни других мамашек, а так… В общем, выкрутилась она: отсрочка приговора до достижения ребенком четырнадцати лет – считай, оправдательный приговор.

– Да уж, как в истории про Ходжу Насреддина, – пробормотала я.

– Вы о чем? – не понял Карпухин.

– Ну, помните, как он взялся обучить ишака султана арабскому языку?

– Это что, шутка такая? Хотел научить животное разговаривать – серьезно?

– Совершенно серьезно. Он обещал, что за пятьдесят лет ишак обязательно заговорит, и взял за науку деньги вперед. А когда Насреддина спросили, не сошел ли он случайно с ума, решившись на такую аферу, он ответил: «Ну, за пятьдесят-то лет кто-нибудь из нас – либо я, либо султан, либо, в конце концов, этот ишак – обязательно умрет!» Вот и с этой отсрочкой примерно так же получается, да? Об Исаевой просто забудут, или она покажет себя образцовой мамочкой и законопослушной гражданкой или… еще что-нибудь.

– Теперь ей это не грозит – помните, Исаева мертва? И убил ее, по всем признакам, именно наш маньяк. Хорошая новость состоит в том, что у нас появился первый труп, который можно оприходовать силами ОМР: Кадреску уже занимается Исаевой.

– А что она натворила-то, раз ее судили? – поинтересовалась я.

– Вместе с мужем организовала клинику, занимающуюся «естественными» родами – между прочим, не имея лицензии! Они с мужем запрещали будущим мамашам делать УЗИ, посещать районную поликлинику и рожать в больнице. По условиям «естественных» родов предполагалось, что они станут рожать дома, в собственных постелях, при помощи либо самой Исаевой, либо ее сотрудников. В результате этой ее «деятельности» по родовспоможению погибли восемь младенцев и трое стали инвалидами.