Медная пуговица. Кукла госпожи Барк

— Ни на дюйм дальше!.. — восхищенно крикнул подполковник и побежал к самолету.

Я бросился за ним к дверцам, которые уже открыл дежурный сержант. В открывшееся отверстие я увидел немножко растерянное, знакомое лицо Аркатова.

— Привет! — завидя меня, закричал капитан и замахал руками. Он сошел по лесенке, и мы расцеловались.

— Ох и похорошели же вы, товарищ полковник! — сказал Аркатов.

— Ну, уж и похорошел!.. Просто отдохнул от фронта, — засмеялся я.

— Честное слово, правда, товарищ полковник, вы даже моложе стали! — уверял он.

— Могу подтвердить слова капитана. Вас действительно не узнать, товарищ полковник, — раздался возле меня женский голос.

Я оглянулся. Возле нас, улыбаясь, стояла женщина–пилот в кожанке с погонами старшего лейтенанта и летным шлемом на голове, из–под которого выбивались золотые пряди волос.

— «Сусанин», — вдруг вспомнил я. — Елена… Елена…

— Павловна. Ну, значит, не совсем забыли, — рассмеялась летчица, — вот где привелось свидеться…

— Действительно, неожиданная встреча! — сказал я, пожимая ей руку.

— Э–э, да вы, оказывается, старые приятели, — разочарованно произнес подполковник, — а я — то хотел похвалить вас товарищ Кожанова. Вот, мол, какой у нас лихой летчик на связи работает.

— «Старые друзья», а ведь не сказала, куда едет, — засмеялся я.

— Но ведь и вы тоже промолчали, — сказала Елена Павловна. — Да и зачем это было надо? Военная тайна, пусть даже самая незначительная, остается тайной.

— Правильно, старший лейтенант! — важно подтвердил подполковник. — А теперь прошу в помещение, разговеться с дороги.

Они пошли.

— А где же Кружельник? — спросил я Аркатова.

— Я тут, обыватэлю полковник, — делая шаг вперед, проговорил молодой высокого роста сержант в летной форме, стоявший у самолета.

— Это мы в целях конспирации переодели его в нашу форму, — объяснил Аркатов.

Я посмотрел в лицо спокойно глядевшего на меня сержанта. Оно понравилось мне. Взор был ясный, глаза смотрели спокойно и доверчиво, а открытое, симпатичное лицо располагало к себе.

— Здравствуйте, Ян Кружельник! — подавая ему руку, сказал я.

— Здравствуйте, обыватэлю полковник! Вы знаете мое имя? — спросил он, и по вспыхнувшему лицу пробежала краска радостного смущения.

— Знаю! Мне приятно познакомиться с вами. Я много слышал о вас хорошего, сержант.

Он недоумевающе посмотрел на меня, затем перевел взгляд на Аркатова, тоже вопросительно смотревшего на меня.

— Потом объясню, а сейчас пойдемте к нашему гостеприимному хозяину и закусим с дороги. Во всяком случае, Ян, помните, что вы попали к доброжелательно относящимся к вам людям. — И мы пошли к дому подполковника.

Кружельник говорил по–русски довольно свободно, лишь несколько твердо произнося слова.

— Где вы научились русскому языку? — спросил я.

— В Варшаве. Я брал уроки у живших там русских, а затем, когда мы отступили из Польши, — в армии.

Мы вошли в комнату, где уже хлопотал подполковник. Елена Павловна, сбросив кожанку, осталась в платье защитного цвета, на котором блестела «Красная Звезда».

Аркатов и Кружельник пошли помыться, а я присел возле Кожановой.

Итак, два москвича снова случайно встретились в столице Ирана.

Удивительные все–таки вещи бывают на свете, — сказала она.

— На войне все возможно, — ответил я.

В комнату вошли Аркатов и Кружельник. Свежие, только что помывшиеся, пахнущие одеколоном, они внесли с собой струю молодости и задора. Когда все расселись по местам, подполковник, подняв бокал, сказал:

— Сто казенных граммов за победу, за разгром врага!

Мы выпили.

— Вторые и последние за Родину! — снова произнес хозяин.

Мы стоя выпили за предложенный тост, потом сели, беседуя о Москве, о делах фронта, обо всем, что волновало наши сердца.

За окнами уже была ночь, когда я встал и распростился с гостеприимным хозяином.

— Ваш «зис» вернется к утру.

— Пож–жалуйста. У меня тут еще три машины, — ответил он.

— Товарищ полковник! Через день я улетаю обратно, завтра буду в Тегеране, может быть, вы разрешите навестить вас? — сказала Кожанова.

— Будем рады, Елена Павловна. Обязательно зайдите, — и я дал ей наш адрес.

Спустя полчаса вместе с Кружельником я ехал обратно в столицу. За нами шла моя машина, в которой подремывал Аркатов.

Мы въехали во двор через распахнутые ворота, сейчас же захлопнувшиеся наглухо. Спущенные занавески не дали возможности дежурившим у дома шпикам рассмотреть сидевших в машинах людей.

Я и Аркатов пошли к генералу, дожидавшемуся нас на своей половине дома.

— Здравствуйте, старый приятель, — радушно приветствовал Аркатова генерал. Они трижды поцеловались. — Ну, выглядите вы по–старому, разве только одеты попарадней, — сказал генерал, оглядывая Аркатова.

— Зато вы оба, товарищ генерал, помолодели.

— Ну, какое там помолодели, просто отдохнули на спокойных хлебах невоюющего государства, — сказал генерал. — А где же ваш спутник?

— Он остался с Сеоевым, — ответил я.

Мы сели. Генерал спрашивал Аркатова о фронте, об офицерах–сослуживцах, словом, обо всем, не задавая ему вопроса о «деле с привидениями». Капитан охотно и подробно отвечал, но было видно, что этот общий и не имеющий прямого отношения к его вызову разговор удивлял его.

— А мы, товарищ генерал, ломали голову, где вы. Одни говорили — в Верховной ставке, другие уверяли, что на Дальнем Востоке, третьи — что вы командуете армией на юге, а были и такие, что уверяли, будто видели вас даже на Урале.

— Словом, сам вездесущий бог, — засмеялся генерал. — Ну, а как там у вас идут дела? Кончили вы, наконец, «дело о привидениях»?

Аркатов хитро посмотрел на него.

— Так точно, товарищ генерал! Все то, что касалось нас, уже сделано, а теперь будем вместе заканчивать то, что осталось у вас.

Мы рассмеялись.

— А почему вы так думаете, Аркатов?

— Очень просто, товарищ генерал. Во–первых, потому, что товарищ полковник писал, что и мы, и вы с двух концов ведем это дело. А раз вы находитесь здесь, значит, и оно тут. Это первое. Если же так стремительно и срочно вызывают меня и капрала Кружельника с фронта, значит именно по тому самому делу, которое распутываем мы, — это второе.