Медноголовый

Навстречу трём всадникам шагали нескончаемые колонны северной пехоты, и Старбака поразило, насколько хорошо они оснащены и обмундированы. Ни у кого из солдат отлетевшая подмётка не была привязана к ботинку бечевой; у всех были пояса, а не куски верёвок; оружие у всех имелось самое современное, а не гладкоствольные кремневые мушкеты, с которыми бойцы Джорджа Вашингтона шли по этим же дорогам к Йорктауну спихивать англичан в море; на униформе отсутствовали заплаты из крашеной орехом дерюги, да и кофе, можно было биться об заклад, в их блестящих ранцах настоящий, а не из жжёного арахиса или прокопченных яблок. Ряшки у солдат были сытые и вполне довольные жизнью. Воинство, превосходно вымуштрованное, великолепно оснащённое и настроенное поскорее покончить с бунтовщиками.

За пару километров до Вильямсбурга путники миновали огромный артиллерийский парк, столько пушек Старбак не видел до этого ни разу. Он и представить не мог, что столько орудий вообще может существовать на свете, а не то, что стоять колесо к колесу на полянке в Виргинии. За рядами новёхоньких, с блестящими свежей краской передками, пушек, тянулась бесконечная череда крытых фургонов для боеприпасов. Смеркалось, и Старбак не видел смысла трудиться считать нарезные Паротты с бульбообразными казённиками, точные двенадцатифунтовые «Наполеоны», тонкие трёхдюймовки. У части орудий жерла были подкопчены, напоминая о том, что Вильямсбург федералам достался не без крови. Артиллеристы готовили себе еду на кострах, и запах жарящегося мяса заставил трёх всадников пришпорить коней.

В Вильямсбург въехали, когда в домах уже зажгли огни. По старинным улочкам конники ехали к колледжу. Некоторые дома были разграблены: занавески оборваны, стёкла разбиты, во дворах груды битой посуды. У ворот одного в грязи валялась затоптанная кукла, на вишне возле другого висел разорванный тюфяк. Третий выгорел дотла, из пепелища торчали две чёрные печные трубы и покорёженные огнём кроватные каркасы. Во всех целых зданиях квартировали военные.

Колледж Вильгельма и Марии пострадал в той же степени, в какой сам город. Лошадей путники привязали к коновязи в главном дворе и пошли в главное здание Рен-билдинг искать Секретную службу. Часовой на воротах не мог им ничем помочь, разве что подтвердил, что разведчики где-то здесь. В освещённых фонарями коридорах валялись разорванные книги и какие-то бумаги. Для Старбака это выглядело, как если бы в этом святилище разума побывала орда разнузданных варваров. Книги, выброшенные из шкафов, горели в каминах или были распинаны по углам. Картины чья-то безжалостная рука распорола крест-накрест, старинные документы громоздились неряшливыми грудами на полу, а сундуки, в которых они хранились, были пущены на растопку. В коридорах пованивало мочой. На белёной стене одной из аудиторий кто-то выцарапал Джефферсона Дэвиса с рогами и хвостом. Солдаты, которых здесь хватало, щеголяли в профессорских шёлковых мантиях.

— Секретное бюро? — капитан нью-йоркского полка задумался, потом показал на ряд домиков неподалёку, — Там они. В домах преподавательского состава.

Капитан, от которого разило спиртным, громко икнул и ухмыльнулся, когда из комнаты за его спиной донёсся женский смех. Над дверью мелом было написано: «Зал расового слияния».

— Мы тут отыскали запасы спиртного и устроили с освобождёнными негритяночками с кухни праздник слияния белой и чёрной рас. — объяснил капитан, — Присоединитесь?

Сержант нью-йоркцев вызвался проводить Старбака до коттеджа, где разместились секретники, а оба лейтенанта, чей долг был исполнен, распрощались с Натаниэлем, решив примкнуть к веселью нью-йоркцев.

Сержант по пути жаловался Старбаку на своих офицеров:

— Обязанности побоку, всё побоку, а ведь мы пришли сюда, имея целью праведный крестовый поход, а не долгий запой! Да и негритянки эти с кухни — девчушки совсем, дети ещё. И после этого чем мы лучше южан?

Но Старбак сержанта не слышал, поглощённый своими мыслями. Чем ближе он с нью-йоркцем подходил к аккуратным домикам по залитой водой дорожке, тем сильнее волновался. Считанные секунды отделяли Натаниэля от встречи с братом и определённости в вопросе: предатель ли Адам? Опасную игру затеял Натаниэль, опасную. Может, у него не хватит духу её продолжать. Может, при виде Джеймса, он выложит ему всю правду? А, может, Господом так и предопределено, чтобы вернуть его, заблудшую овцу, на путь истинный? Сердце билось, как сумасшедшее, а желудок, не оправившийся до конца после живодёрских процедур Гиллеспи, ныл. «Но главное: будь верен сам себе» [9] — одними губами прошептал Старбак и мысленно вопросил себя: а разве Пилат, принимая решение, не был верен сам себе? На чьей стороне Господь? Желает ли Он, чтобы Натаниэль предал Юг? Вопросы без ответов, невыносимые — хоть плачь. Но тут сержант остановился и указал на ближайшее краснокирпичное здание с двумя часовыми у входа.

9

У. Шекспир «Гамлет» в переводе М. Лозинского. Акт I, сцена 3. Прим. пер.

— Вот здесь. — сказал сержант и крикнул караульным, прячущимся от ветра за угол, — Эй! У него дело к тем, кто внутри!

На двери мелом было начертано: «Майор Е.Д.Аллен и штаб. Вход воспрещён» Ожидая ежесекундно, что часовые преградят путь, Старбак, тем не менее, беспрепятственно вошёл в прихожую, увешанную гравюрами, изображающими соборы Европы. С оленьих рогов, заменяющим вешалку, свешивалась целая гроздь синих шинелей и сабель. Из зала слева от Старбака слышались весёлые мужские голоса и скрежет ножей с вилками по фарфору.

— Кто там? — громко спросили из зала.

— Я ищу… — голос у Натаниэля вдруг сел и пришлось начать заново, — Я ищу майора Старбака!

— Кто это «я», черт подери? — низенький бородач появился в дверях столовой. За ворот у него была заправлена салфетка, а в правой руке он держал вилку с наколотым на неё куском курицы.

Смерив Старбака, облачённого в старую форму, презрительным взглядом, бородач едко осведомился:

— Ба, неужели сюда забрёл мятежник? Голод пересилил тягу к бунтам? Ну, что молчишь, болван?

— Я — брат майора Старбака. И у меня для него письмо из Ричмонда.

Воинственность бородача как рукой сняло:

— Иисус на кресте! Брат из Ричмонда?

— Да.

— Так что же вы стоите? Входите немедленно, — он предупредительно указал вилкой на вход в зал, — Входите же!

Старбак вошёл в комнату, где за накрытым к трапезе столом сидела дюжина мужчин. В трёх шандалах горели свечи среди серебряных тарелок со свежим хлебом, овощами, жареным мясом, бутылками красного вина, но, как ни оголодал Натаниэль, он не видел ни яств, ни напитков. Он видел только одного человека, начавшего было вставать, да так и застывшего при появлении Натаниэля соляным столбом.

— Джимми! — жизнерадостно крикнул из-за спины Натаниэля бородач, — Этот малый утверждает, что он — твой брат!

— Нат! — слабо выдохнул Джеймс, стоя всё в той же странной и неудобной позе.

— Джеймс! — в горле у Натаниэля застрял ком. Накатила тёплая волна любви к брату.

— Благодарю Тебя, Господи… — сказал Джеймс, бессильно падая на стул, — Благодарю Тебя, Господи!

Стянув с шеи салфетку, он приложил её к повлажневшим глазам, бормоча благодарственную молитву. Другие участники трапезы безмолвно взирали на Натаниэля.

— Тебе письмо. — прервал молитву брата Натаниэль.

— От…? — с надеждой спросил Джеймс. У него почти вырвалось имя Адама, но он вовремя вспомнил, что вокруг полно народу. Майор замолк и приложил к губам палец, показывая брату, что имя их друга следует хранить в тайне.

И у Старбака похолодело в груди. Жест Джеймса предполагал, что шпиона знают оба брата. Значит, всё-таки, Адам. Натаниэль подозревал это с самого начала, но всей душой уповал на то, что предатель — чужой и незнакомый ему человек. Но это Адам. Натаниэль испытывал теперь жалость к нему, досаду и отчаяние. Отчаяние, потому что он не знал, что ему теперь со своим знанием делать. Джеймс вопросительно смотрел на брата, и Натаниэль кивнул:

— Да. От него.

— Благодарение Господу. — облегчённо произнёс Джеймс, — Я уже боялся, что его схватили.

— Джимми снова запел свои псалмы, — весело встрял в беседу братьев встретивший Натаниэля бородач, — Подсаживайтесь к столу, мистер Старбак, съешьте что-нибудь, очень уж у вас заморенный вид Вы, как я понял, принесли письмо?

— Это мистер Пинкертон, — представил бородача Джеймс, — Шеф секретной службы.

— Для меня честь познакомиться с вами, — протянул руку Пинкертон.