Медноголовый

К любимому командующему стекалось всё больше солдат, и толпа вскоре разделила братьев. Лошадь Натаниэля опустила голову и принялась щипать траву, растущую меж двух залитых водой колей. Генерал МакКлеллан разразился выспренной речью, обещая повести своих бравых парней к победе, едва позволят обстоятельства. Закончив говорить, он под одобрительные крики солдат поехал дальше на запад.

— Они последуют за ним куда угодно. — негромко произнёс кто-то позади Старбака, — Беда только в том, что он не из тех, кто способен кого-либо куда-то повести.

Старбак повернулся взглянуть на говорившего. Это оказался французский военный атташе полковник Лассан. Пустую глазницу его закрывала потрёпанная чёрная повязка, а форма знавала и лучшие времена: золотое шитьё потускнело, эполеты облезли. На боку у полковника висел неуклюжий палаш со стальным эфесом, а из седельных кобур торчали рукояти двух револьверов. Полковник поджёг сигару и предложил её Старбаку, послав коня вперёд, что позволило штабным офицерам объехать их двоих, спеша вслед за генералом (чего, очевидно, Лассан и добивался).

— Сто пятьдесят тысяч штыков? — скептически сказал полковник.

— А то и больше. — принял предложенную сигару Старбак, — Благодарю.

Француз подкурил сигару себе, прищёлкнул языком, пуская лошадь шагом, и покачал головой:

— Нет. Семьдесят тысяч, скорее всего

— Сэр?

— По моим предположениям, мсье, у генерала Джонстона не более семидесяти тысяч солдат, а вас, вероятно, подослали водить за нос генерала МакКлеллана.

Он улыбнулся Старбаку. А тот воспылал праведным негодованием:

— Ваши предположения, сэр, оскорбительны!

— Ещё бы, — улыбка Лассана стала шире, — Правда, она ведь всегда оскорбительна?

Далеко впереди них, за генералом и его свитой, болталась в сочащемся мелкой моросью сером небе жёлтая бульба одного из шаров профессора Лоуи.

— Давайте-ка я вам растолкую свою позицию, мистер Старбак, — дружелюбно продолжил француз, — Я — наблюдатель, присланный правительством моей страны, чтобы примечать новинки военного дела и докладывать Парижу, стоит ли нашей армии брать их на вооружение. Я нейтрален и не принимаю ничьей стороны. Я не граф Парижский и не принц де Жуанвиль.

Он кивком указал на двух соотечественников, скачущих за генералом.

— Сюда я приехал не «сражаться за правое дело», и меня не заботит, кто победит. Моё дело — смотреть и писать рапорты, и, признаюсь, мне кажется, что настал час понаблюдать за происходящим с южной стороны.

Старбак дёрнул плечом, показывая, что Лассан обратился не по адресу.

— Меня, мсье, разбирает любопытство. Каким образом семьдесят тысяч планируют утереть нос ста двадцати тысячам?

— Мятежников сто пятьдесят тысяч человек, — упрямо повторил Старбак, — Они зарылись в землю и намерены смести наступающих с лица земли огнём пушек.

— Нет. — покачал головой полковник, — Вы не можете позволить себе роскоши сидеть и наблюдать, как МакКлеллан ведёт осаду по всем правилам сапёрного искусства. Хвастун он или нет, в инженерном деле он дока. Нет, вы будете хитрить, вынуждать его к битве, и битва выйдет на славу. А моя битва в том, что к вам я могу попасть или через Бермудские острова, заплатив какому-нибудь «прорывателю блокады» за то, что он закинет меня в один из портов Конфедерации, или посуху через Миссури. Меня не устраивает ни первый, ни второй варианты, потому что в любом случае на весеннюю драчку я не поспею. Зато могу успеть, если двинусь за линию фронта вместе с вами, мистер Старбак.

— Если я и пойду к мятежникам в тыл, — со всей надменностью, на какую был способен, сказал Старбак, — То пойду, как верный сын Соединённых Штатов.

— Да-да-да… — погрозил ему пальцем Лассан, — Вы — авантюрист, мистер Старбак, говорю вам со всей ответственностью, ибо рыбак рыбака видит издалека. С выдумкой авантюрист, отдаю вам должное. Надо же, Вторая Флоридская бригада! А вы уверены, мистер Старбак, что во всей Флориде наберётся белых с женщинами и детьми на одну бригаду-то, не то, что на две? Знаете, почему МакКлеллан вам поверил?

— Потому что я говорил правду.

— Потому что он хочет верить в ваши слова. Ему до зарезу надо, чтобы его превосходили количественно, потому что только в этом случае поражение не станет для МакКлеллана позором. И когда же вы собираетесь на ту сторону?

— Не знаю.

— Тогда дайте мне знать, когда узнаете.

Где-то впереди, слева от дороги, где виднелась вдали полоска деревьев, раскатисто ударила артиллерия, и Лассан увлечённо бросил собеседнику:

— Сейчас мы остановимся, мистер Старбак! Спорим?

Пушки громыхнули ещё раз. Генерал МакКлеллан повелительно воздел руку:

— Задержимся ненадолго. Лошадям надо отдохнуть.

Лассан озорно подмигнул Старбаку, затем спросил:

— Вы — азартный человек?

— Ну, я поигрываю в покер.

— И что думаете: двойки мятежников побьют «королевский флэш» «юного Наполеона»?

— «Королевский флэш» не бьётся ничем.

— А это, мистер Старбак, зависит от того, захочет ли счастливый обладатель «королевского флэша» пустить его в ход или не пожелает пачкать свои чистые карты о грязное сукно стола. А что слышно в Ричмонде? Война проиграна?

— Кое-кто так и думает. — пробурчал Старбак, густо краснея.

Он и сам так думал. Более того, он и других убеждал в том же. Салли, например.

— Напрасно. — фыркнул Лассан, — Пока армией Севера командует МакКлеллан, для Юга далеко не всё потеряно. МакКлеллан пугается теней, и вас, как я подозреваю, прислали позаботится о том, чтобы теней у генерала было вдоволь. Возможно, благодаря вам у семидесяти тысяч двоек есть шанс побить «королевский флэш» ста двадцати тысяч.

— Я — северянин, верно служащий своему отечеству. — возразил Старбак.

— А я, мсье, король Тимбукту. — осклабился Лассан, — Дайте мне знать, когда отправитесь обратно.

Он тронул шляпу и пришпорил коня, а Старбак, глядя ему вслед, думал о том, что ошибался, а Салли — нет. Свинья всё ещё визжала, и война не была проиграна.

— Ты решил, что война проиграна, пёс? — сержант Труслоу сцапал Айзека Кобба за ухо, не обращая внимания на его вопли, — Если я приказал шевелить мослами, ты, чёртов пустоголовый кусок навоза, должен в лепёшку расшибиться! А теперь шевелись!