Медоед

Каждый жест Михаила говорил об опыте, отточенном множеством тренировок, и о реакции, доведенной до автоматизма.

Первый взятый в руки снаряд показался мне неимоверно тяжелым. Металл был холодным, и я почувствовал, как от напряжения задрожали руки. Я с трудом ухватился за него, стараясь не уронить.

Меня удивило, что снаряды были не в одном месте, а распределены по всему его объему. Совсем немного их было в укладке башни. Большая часть располагалась на днище боевого отделения. А несколько вообще за спиной радиста.

– Для тебя, Сергей, самое-самое главное, это не перепутать тип снаряда! А то получится, что по пехоте будем бронебойными стрелять! А еще хуже – подкалиберным. Он один у нас! Мне под личную подпись выдан. Жутко дорогая и редкая вещь! Вот он! – наводчик показал на снаряд. – К нему даже руки не смей протягивать!

Еще две минуты он меня инструктировал, где бронебойные, а где осколочно-фугасные.

Он показал, как правильно брать снаряд из укладки, вставлять его в орудие, как проверять его фиксацию, и как после выстрела быстро подготовить следующий.

– Давай, теперь пару раз потренируемся. Я даю команду: «Бронебойный». Работай!

Я, спеша все сделать правильно, схватил снаряд, и, как в кино, толчком отправил его в казенник пушки.

– Готово!

– Ловко! – похвалил меня наводчик. – Только доклад другой. «Бронебойный. Заряжено». И произносить это надо громко и четко. А еще лучше – орать!

Процесс не казался сложным, но требующим максимальной концентрации и точных движений. Один неверный шаг – и можно было самому серьезно пострадать или подвести весь экипаж.

– Теперь не менее важное отработаем. Как надо правильно покидать машину! В бою всякое может произойти. Но твоя задача ждать команды! Даже если все внутри будет задымлено, никакой суеты! Выходим из танка только по команде «Покинуть машину». Теперь порядок выхода. Командир, потом я. Ты замыкаешь. Моя задача забрать ППШ и запасной диск к нему, а твоя - подсумок с гранатами.

– А радист?

– А стрелок-радист, сняв пулемет, выходит через люк мехвода. У него под сиденьем есть еще люк, но он на крайний случай. И в него же стреляные гильзы во время боя выбрасывают. Повтори порядок выхода!

– Командир, наводчик, я – третий, забрав гранаты.

– Молодец! Ничего не бойся, слушай и не трогай руками.

– К машине! – раздалась команда снаружи, и мы выбрались наверх.

– Ты на левом фланге, - бросил мне наводчик, занимая свое место.

Мы построились перед машиной.

– Слушай боевую задачу! Батальону приказано, приняв на броню десант, выдвинуться в район населенного пункта Погребки. Там занимаем оборону. Чевалков! На тебе инструктаж десанта. По машинам!

Когда тронулись, наводчик спросил у командира: - Мы думали, что в рейд пошлют. Что там нас ждет?

– Никто толком ничего не знает. Немцы прорвали фронт, но о количестве сведений точных нет. Это информация от авиаторов, которые засекли движение в сторону этих Погребков.

– Окопаться бы пехоте успеть, - крикнул Михаил.

Дальше ехали молча.

Как я не берегся, дважды ударился локтем. А сколько раз головой, даже не считал! Спасал только шлем.

Глава № 10

Остановились по команде, когда по броне стали стучать десантники. Как я не прислушивался, понять, что говорили командиру не смог.

Дальше события развивались очень стремительно.

— Яша, давай связь с полком!

Вот тут я навострил слух. Сейчас все станет ясно.

— Седьмой на связи, товарищ командир.

— Седьмой! Я четвертый! Погребки уже заняты противником. Численность не установлена. Принимаю решение атаковать село с хода. Есть!

Что «есть», было не понятно. Наверно, дали «добро» на атаку.

Командир снова выбрался на башню. В этот раз достав из голенища сапога флажки.

— Сергей! — толкнул меня Михаил. — Сейчас начнется! Не дрейфь! Снаряды начинай подавать вот с этой укладки.

Он ткнул пальцем на снаряды, закрепленные кронштейнами на боковой поверхности башни, и отвернулся к прицелу.

— Андрей! Вперед! Влево! Ориентир — большая береза! — крикнул комбат, упав на сидение.

Машина дернулась, заставив меня снова удариться головой.

В ушах стоял постоянный гул работающих механизмов — шорох движущихся гусениц, жужжание вентиляторов, и глухой стук, раздающийся где-то в глубине машины.

Ехали совсем мало.

— Андрей! Короткая!

Качнувшись, танк остановился.

— Вперед!

Как я догадался, «короткая» была для того, чтобы десант успел соскочить с машины.

— Экипаж! К бою! Наблюдаю противника! Пехота, мотоциклисты и грузовики. Заряжай осколочный! Наводчик! Цель — пехота возле грузовиков!

Я уже смотрю на него! Откидываю защелку, сдергиваю снаряд на изгиб локтя, и немного повернувшись, отправляю его толчком в казенник пушки.

— Осколочный! Заряжено!

— Огонь!

— Выстрел! — орет наводчик, за мгновение до него откинув назад голову, убирая ее от прицела.

Коротко рявкнул выстрел. Воздух сразу наполнился запахом масла, пороха и, кажется, пота. Мне стало немного душно. Я понял, какой тяжелой и напряженной является служба в танковом экипаже. И это только после первого выстрела!

— Осколочный!

— Осколочный! Заряжено!

— Выстрел!

Из-за отсутствия понимания, что происходит вокруг, страшно было ощущать себя малой, ничего не значащей песчинкой.

Шесть осколочных снарядов мы успели выстрелить до того, как в башню нашего танка попали. Несмотря на шлем, у меня было такое состояние, будто на голову надели чугунный горшок, а потом ударили по нему большим молотком.

Я, мало что соображая, смотрел на спину командира, пока наводчик не ударил меня кулаком в плечо.

— Бронебойный!

У него были огромные и страшные глаза.

Остроконечный снаряд ушел в пушку. Но выстрелить не успели. Второй удар в броню подействовал на меня еще сильней. Теперь голова была внутри колокола, по которому ударили кувалдой.

А боевое отделение заполнилось дымом.

— Самоходка слева ударила! Покинуть машину! — опять удар кулаком в плечо. И почему-то приказывает Чевалков, а не командир.