Медовый месяц под прицелом

И Никита решительным шагом подошел к телефону.

— Охрана? Это Панкратов, ко мне тут двое неизвестных ворвались и хотели похитить моего сына. Не понимаю, за что я вам такие деньги плачу?! — Никита говорил громко, и по тону его голоса было ясно, что он вне себя от ярости. Панкратова можно было понять.

Я подошла к Егору и ласково погладила его по голове. Ого, кажется, во мне материнские чувства проснулись. Наверное, все-таки природа берет свое. Если женщине положено быть матерью, значит, она должна ею быть.

— Пойдем, малыш, одеваться, сейчас поедем в гости к тете Миле. Вот она обрадуется!

— У-гу. — Егор поднялся с кресла, на котором сидел, взял меня за руку и повел в свою комнату.

Малыш был не то сильно напуган, не то ему просто хотелось спать. Во всяком случае, он едва на ногах держался. Пока мы дошли до комнаты, он три раза споткнулся и один раз чуть не упал. Я подумала, что, может, стоит взять Егора на руки, но потом передумала. Это будет уже слишком. Я и так сильно привязалась к мальчишке, а нам придется расстаться. И для меня же будет лучше, если я сейчас перетерплю, чем потом буду локти кусать. Все-таки не зря этика телохранителя гласит, что нельзя привязываться к своему клиенту.

— Тетя Женя, а ты от нас с папой не уйдешь? — неожиданно спросил Егор.

Я не знала, что ему ответить. Но от этого вопроса малыша меня бросило в жар. Мне не хотелось ему лгать, но и сказать правду я не могла.

— Еще не знаю, там видно будет, — сказала я полуправду.

— Я не хочу, чтобы ты уходила, ты мне очень нравишься, — тихо произнес мальчик. — А если я буду хорошо себя вести и называть тебя мамой, ты не уйдешь?

От таких слов у меня сжалось сердце. Я могла поставить на место его отца, могла покривить душой перед ним, но только не перед этим маленьким человечком, который сейчас все сильнее и сильнее сжимал мою руку.

Я ничего ему не ответила, я просто обняла Егора за плечи. И, наверное, зря, потому что он мог сделать совсем не те выводы, потому что этим жестом я могла вселить в его сердце ненужную надежду.

Глава 13

По пустынным улицам города мы ехали к тете Миле. Несмотря на поздний час, она нас ждала. Тетя очень испугалась, когда я сообщила ей, что мы приедем к ней через несколько минут и привезем Егора. Но ничего лишнего она не стала спрашивать, потому что знала: сейчас я все равно ничего не буду ей рассказывать, зато потом, когда-нибудь, за чашечкой крепкого чая, обязательно посвящу ее во все подробности.

Егорка мирно посапывал на коленях у отца, уткнувшись лицом в широкую грудь Никиты.

— После того как мы отвезем Егора, поедем к Кондрашову, — тихо, чтобы не разбудить сына, проговорил Никита.

— Как скажешь, — равнодушно пожала я плечами.

Не знаю, почему я так долго вожусь с этим семейством, почему позволяю себе отходить от давно принятых мною правил? Раньше я никогда не привозила своих клиентов к тете Миле. Может, это из-за того, что у меня никогда не было таких маленьких клиентов? Но тогда при чем здесь его отец?

Ладно тебе, Женя, не стоит себе лгать. Ты прекрасно понимаешь, почему везешь Егора к тете, почему не хочешь оставлять Никиту одного, хотя по большому счету тебе платят только за охрану мальчика.

Тетя нас ждала, она даже дверь открыла и вышла навстречу, услышав шум машины.

— Женя, что-нибудь страшное случилось? — встревоженно спросила тетя.

— Да нет, на самом деле могло быть все гораздо хуже, — успокоила я ее.

— Давайте малыша, — тетя протянула руки к Егору.

Никита бережно передал ей свое сокровище. Он с такой заботой и нежностью посмотрел на сына, что я даже позавидовала Егорке — у меня таких теплых отношений с отцом не было, нет и, наверное, уже никогда не будет.

— Мы не очень долго, — тихо сказал Никита. — Когда Егор проснется, скажите ему, что я скоро приеду и мы отправимся в сказочное путешествие.

— Да, конечно, я все ему передам, — пообещала тетя.

Егора уложили на мою кровать. Никита еще несколько минут постоял возле сына. Потом сказал:

— Поехали, Женя, нам пора.

Никита произнес это не столько для меня, сколько для себя. Панкратов знал, что я жду только его, сама-то я уже давно готова. Ничем не могу объяснить, почему Никита медлил.

На улице стояла глухая ночь, когда мы с Панкратовым вышли от тети Милы. Спал весь Тарасов. Спала, спрятавшись, даже самая последняя из бродячих собак, которую не принимают ни в одну стаю.

Далекая холодная луна поднялась над городом, улыбаясь зловещей улыбкой. Она как будто знала, что нас ожидает впереди, знала и смеялась над тем, что мы такие наивные и думаем, что все будет хорошо. Но на самом деле в жизни все далеко не так, как нам хочется. Будь я маленькой девочкой и папенькиной дочкой, то непременно испугалась бы зловещего лунного блеска. Но я в своей жизни повидала уже столько ужасов и пережила столько тяжелых ситуаций, что меня на лунный оскал не возьмешь. Я решительным движением открыла дверцу своего «насекомого» и бесшумно опустилась на водительское сиденье.

— Куда ехать? — поинтересовалась я у Панкратова, когда он уселся рядом.

— Иван живет не очень близко, — предупредил Никита.

— Так мы же не пешком пойдем, а бензина, думаю, нам хватит.

— Тогда поезжай к Птичьей горе, а там я покажу, куда дальше, — почему-то полушепотом проговорил Никита.

Я завела машину, и мы покатили. Вообще-то я люблю ездить по ночному Тарасову, но сегодня поездка меня не вдохновляла.

— Никита, может, это не мое дело, но ты должен, просто обязан сказать мне, что собираешься сделать с Кондрашовым.

— Женя, ты же сама сказала, что это не твое дело, так что не лезь. Если честно, то я не совсем понимаю, зачем я согласился, чтобы ты поехала со мной.

— Не надо, Панкратов! Не надо говорить мне, что ты погорячился, позвав меня с собой. Ты прекрасно знаешь, что я тебе нужна, чтобы не наделать глупостей. Тебя предал друг, человек, которому ты доверял. И дело здесь вовсе не в деньгах, а в человеческих отношениях, в которых ты в последнее время все больше и больше разочаровываешься. Ты сейчас готов разнести весь белый свет, и единственный человек, который мешает тебе это сделать, — Егор.

Сама не знаю, откуда у меня вдруг появилось такое тонкое знание человеческой психологии, откуда взялось мастерство красноречия, вроде с Цицероном в родстве не состою, но мои слова подействовали на Никиту благотворно.

— Ты права, Женя. Черт побери, ты снова права. И меня, если честно, это начинает уже бесить. Каждое твое слово попадает точно в цель. Нельзя быть одновременно такой красивой и такой умной. Это уже чересчур получается. А если еще прибавить и то, что ты прекрасно дерешься и сама можешь за себя постоять, и не только за себя… В общем, получается, что мужчине рядом с тобой просто нечего делать. Ничего удивительного нет в том, что ты одна.