Медовый месяц: Рассказы

Эльза вдруг побледнела и тяжело вздохнула.

— Не говори со мной так. У тебя нет права так со мной разговаривать. У меня есть муж.

— Хм, — усмехнулся он, резко вскидывая голову. — И Виктора ты любишь, как кошка сметану — ведь он подобрал тебя несчастным голодным котенком, дал все, согрел у себя на груди, даже не предполагая, что маленькие розовые коготки способны убить душу.

Эльза поерзала на диване, глядя на Макса испуганными глазами.

— В конце концов, — робко проговорила она, — это моя комната, и я прошу тебя уйти.

Но он подошел к ней, опустился на колени и, крепко обняв, положил голову ей на колени.

— Я люблю тебя, люблю тебя; самое унизительное, что я все равно обожаю тебя. Не позволяй, не позволяй мне быть тут, гони меня, гони — Эльза! Эльза!

Она откинулась назад, и ее голова оказалась на подушке. Но куда ей было деться от его приглушенного голоса?

— С тобой я превращаюсь в дикаря. Хочу тебя всю. Хочу схватить тебя, уволочь в пещеру, любить тебя и убить потом — ты не знаешь, что чувствует мужчина. Я убиваю себя каждый раз, когда вижусь с тобой, мне противна моя собственная сила, которая восстает против себя, убивает себя и возрождается как Феникс из ужасного смертного пепла. Только один раз притворись, что любишь меня, солги, скажи, что ты моя, — ты же всегда лжешь.

Но испуганная Эльза оттолкнула его.

— Встань. Может прийти служанка с чаем.

— О, черт!

Шатаясь, он поднялся на ноги и уставился на нее сверху вниз.

— Ты такая же гнилая внутри, как я. Но ты варварски красива.

Женщина подошла к роялю, постояла, взяла одну ноту, не переставая хмуриться. Потом пожала плечами и улыбнулась.

— Я признаюсь тебе. Все, что ты сказал, — правда. Ничего не попишешь. Не могу жить без обожания, как кошка не может жить без ласки. Такова уж моя природа. Я дитя своего времени. И все же, знаешь, я не вполне обычная женщина. Мне нравится обожание мужчин — нравится, когда мне льстят, когда любят меня. Но я никогда не буду принадлежать ни одному мужчине. Не позволю никому целовать себя… даже целовать.

— Что ж, тем хуже — значит, тебе нет никаких оправданий. Даже у проститутки больше благородства!

— Знаю. Отлично знаю — но ничего не поделаешь, такая уж я есть… Ты уходишь?

Макс надел перчатки.

— Как нам вести себя?

Эльза опять пожала плечами.

— Понятия не имею. Как всегда — и будь что будет.

* * *

— Ты одна? — спросил Виктор. — Макс заходил?

— Заходил на минутку, даже чая не выпил. Я отослала его домой, чтобы он переоделся… Он ужасно занудлив.

— Бедняжка. У тебя прядь выбилась из прически. Постой минуту, я заколю… Так он зануда?

— Ну-у-у, еще какой… Ой, дрянной мальчишка, ты хочешь проколоть мне голову шпилькой?

Эльза обвила руками шею Виктора и поглядела на него смеющимся взглядом, точь-в-точь прелестный балованный ребенок.

— Бог ты мой! Какая же ты! Я по-настоящему горжусь тобой, любимая, так горжусь, что… что у меня нет слов!