Медовый месяц в улье. Толбойз

– Хорошенькое дело, – прорычал Кирк. – Полицейский, служитель закона…

– Полегче с ним, суперинтендант, – сказал Питер. – Он еще мальчишка.

Он колебался. Возможно, Селлону будет легче без посторонних свидетелей.

– Пойду в сад, – сказал он примирительно. Селлон мгновенно обернулся:

– Нет, не надо! Я все расскажу. Ради бога, сэр! Не уходите, милорд. Я не смогу без вас! Я вел себя как круглый дурак.

– С кем не бывает, – мягко сказал Питер.

– Вот вы мне поверите, милорд. Боже милосердный, я пропал!

– Очень может быть, – мрачно согласился Кирк. Питер глянул на суперинтенданта – тот тоже понял, что Селлон обращается к авторитету более высокому и древнему, чем присутствующие, – и присел на краешек стола.

– Соберитесь с духом, Селлон. Мистер Кирк никого не осудит неправедно. В чем же было дело?

– Ну… Этот самый бумажник мистера Ноукса… который он потерял…

– Два года назад. Ну да, и что с ним случилось?

– Я его нашел. Я… Я… Он выронил его на дороге – там десять фунтов было. Я… моей жене было очень плохо после родов… Доктор сказал, что нужно специальное лечение… Я ничего не накопил… А жалованье невелико и денежное довольствие тоже… Я был последним дурнем… Я хотел сразу же положить его обратно. Я думал, что для мистера Ноукса, человека обеспеченного, это небольшая потеря. Я знаю, что от нас ждут честности, но это страшное искушение.

– Да, – сказал Питер. – Щедрая страна ожидает предельной честности за два-три фунта в неделю.

Кирк, казалось, лишился дара речи, так что Питер продолжил:

– И что было дальше?

– Ноукс об этом узнал, милорд. Не знаю как, но пронюхал. Угрожал донести на меня. Ну, конечно, это бы меня погубило. С работы бы выгнали, и кто меня после этого наймет? Вот и пришлось платить ему, сколько скажет, чтобы не проговорился.

– Платить ему?

– Это шантаж, – заявил Кирк, резко выйдя из оцепенения. Он произнес эти слова так, как будто нашелся наконец выход из невозможного положения. – Это уголовное преступление. И укрывательство.

– Называйте это как хотите, сэр, – для меня это был вопрос жизни и смерти. Доил меня на пять шиллингов в неделю все эти два года.

– Боже мой! – сказал Питер с отвращением.

– И я скажу вам, милорд, когда я сегодня утром пришел сюда и услышал, что он мертв, это было как милость божья… Но я не убивал его, клянусь вам. Вы мне верите? Милорд, вы-то мне верите. Это не я.

– Если бы это и были вы, я бы вас не винил.

– Но это не я, – горячо заверил его Селлон. Лицо Питера ничего не выражало, и он снова повернулся к Кирку: – Как хотите, сэр. Я знаю, что был дураком – и хуже того, – и я приму расплату. Но провалиться мне на месте, если это я убил мистера Ноукса.

– Ну, Джо, – сурово молвил суперинтендант, – и без этого все плохо. Ты вел себя как дурак, это точно. Нам придется потом с этим разобраться. А теперь лучше расскажи нам, что же тогда произошло.

– Я пришел к нему, чтобы сказать, что на той неделе у меня не было денег. А он рассмеялся мне в лицо, старый черт. Я…

– Когда это было?

– Я пришел сюда по дорожке и заглянул вон в то окно. Занавеска не была задернута, и внутри было темно. А потом я вижу, как он идет из кухни со свечой в руке. Он подносит свечу к часам, и я вижу: пять минут десятого.

Питер изменил позу и быстро сказал:

– Вы видели часы в окне. Вы уверены? Свидетель не уловил предупреждающего тона и кратко ответил:

– Да, милорд. – Он нервно облизнул губы и продолжил: – Потом стучу я в окно, он подходит и отпирает его. Я ему говорю, что денег нет, а он зловеще так смеется. “Хорошо, – говорит, – с утра на тебя донесу”. Тут я собрался с духом и говорю: “Не донесете. Это шантаж. Все эти деньги, которые вы с меня брали, – это шантаж, и вы за него под суд пойдете”. А он говорит: “Деньги? Ты не докажешь, что платил мне деньги. Где твои расписки? У тебя ничего на бумаге нет”. Тут я и выругался.

– Не удивительно, – сказал Питер.

– “Пошел вон”, – говорит он и захлопывает окно. Я попробовал двери, но они были заперты. Ну, я ухожу, и больше я его не видел.

Кирк выдохнул:

– Ты не заходил в дом?

– Нет, сэр.

– Ты говоришь всю правду?

– Как перед Богом, сэр.

– Селлон, вы уверены?

На этот раз предупреждения нельзя было не заметить.

– Святая правда, милорд.

Питер изменился в лице. Он встал и медленно отошел к камину.

– Гм, ну что же, – проговорил Кирк. – Я даже не знаю, что сказать. Вот что, Джо: поезжай-ка ты немедленно в Пэгфорд и проверь алиби у Крачли. Найди этого самого Уильямса из гаража и сними с него показания.

– Хорошо, сэр, – покорно сказал Селлон.

– Я поговорю с тобой, когда вернешься. Селлон снова сказал:

– Хорошо, сэр. – Он посмотрел на Питера, который уставился на горевшие поленья и не шевелился. – Надеюсь, вы будете не слишком суровы со мной, сэр.

– Не исключено, – чуть смягчился Кирк. Констебль вышел, понурив свои широкие плечи.

– Ну и что вы об этом думаете? – спросил суперинтендант.

– Звучит достаточно правдоподобно – в той части, которая касается бумажника. Так что вот вам мотив – замечательный новый мотив, цветет и пахнет. Поле несколько расширяется, согласитесь? Шантажисты, как правило, не ограничиваются одной жертвой.

Кирк едва ли заметил эту изобретательную попытку отвлечь его от естественных подозрений. Его заботило, что подчиненный не выполнил свой долг.

Воровство и сокрытие улик!.. Он бередил рану и тем больше сердился, что случившегося легко можно было избежать.

– Ну почему этот дурак не обратился к своему сержанту, если ему денег не хватало? Или ко мне? Чертовщина какая-то. Ничего не понимаю. Прямо поверить не могу.

– Есть многое на свете, – сказал Питер с грустным удивлением.

– Есть, милорд. В “Гамлете” много верного.

– О да. Подгнило что-то в датском королевстве. Взмутите ил деревенского пруда, и запах удивит вас.

Он беспокойно ходил по комнате. Свет, пролитый на дела мистера Ноукса, только подтверждал его подозрения, а если Питер кого и готов был душить собственными руками, так это шантажистов. Пять шиллингов в неделю в течение двух лет. Он не сомневался в этой части истории – никто не мог бы столько наговорить против себя, если не рассказывал правду. Тем не менее… Он резко остановился рядом с Кирком.