Мэдук

Королева Каудабиль позвала сенешаля, сэра Мунго: "Увы! У короля Милона начались судороги! Это его давний недуг. Сегодня мы не сможем больше наблюдать за состязаниями и раздавать призы. Королю необходимо удалиться в наши покои, чтобы он отдохнул и надлежащим образом восстановил силы".

Вернувшись в отведенные им комнаты, Каудабиль тут же приказала подать обед из восьми блюд и большое количество хорошего вина — по ее словам, это было необходимо для скорейшего выздоровления Милона.

После полудня принц Брезанте сообщил королю Казмиру, что король Милон уже чувствует себя достаточно хорошо, чтобы присоединиться к Казмиру во время вечернего банкета, в связи с чем Казмиру и королеве Соллас пришлось провести несколько часов за столом в обществе веселящихся от души Милона и Каудабили.

С утра Милон не смог подняться рано, опасаясь нового приступа, и арбитрами на соревнованиях бегунов пришлось быть Казмиру и Соллас. Тем временем государь и государыня Блалока плотно позавтракали, причем их самочувствие настолько улучшилось, что они заявили о своей готовности приступить к праздничному обеду, поручив сэру Мунго и другим придворным должностным лицам наблюдать за состязаниями.

Ближе к вечеру все игры и соревнования закончились; осталось только выдать призы чемпионам. Две королевские семьи сидели с одной стороны павильона, а с другой встали те, кто добился победы в различных видах спорта; чемпионы надели лавровые венки и самодовольно ухмылялись, красуясь перед толпой, собравшейся на плаце. Все было готово к началу церемонии. Мэдук пришлось сидеть рядом с Брезанте, чьи попытки завязать беседу не отличались особой настойчивостью.

Четыре младших герольда протрубили в фанфары; сэр Мунго вышел к переднему краю возвышения: "Сегодня — знаменательный день! К сожалению, завтра наши августейшие гости из Блалока покинут Лионесс, но мы надеемся, что они в полной мере оценили непревзойденные проворство, выносливость и ловкость, продемонстрированные на протяжении последних трех дней славными уроженцами Лионесса! Позвольте объявить имена чемпионов — каждому из них король Милон вручит заслуженный приз, и победитель сможет гордиться им до конца своих дней! А теперь, без дальнейших церемоний…" — сенешаль высоко поднял руку в драматическом жесте. Взгляд его остановился вдалеке, на Сфер-Аркте, слова застряли у него в горле. Воздетая рука медленно опустилась — сэр Мунго указывал на что-то дрожащим пальцем.

По Сфер-Аркту приближалось нечто странное: большой черный катафалк на плечах четырех неуклюже бегущих мертвецов, при жизни именовавшихся Гунном Измаэлем, Ласковым Эсте, Гальгусом из Дао-та и Кельтом Кеганом. На катафалке стоял пятый труп с бледноземлистым лицом — некогда молодой проводник Айдис — безжалостно погонявший длинным бичом четверых синюшных носильщиков.

Поспешно передвигая негнущимися ногами, четыре мертвеца приближались со своей мрачной ношей к Королевскому Плацу. Дико размахивая щелкающим бичом, Айдис заставил их повернуть на плац — испуганная толпа тут же расступилась.

Перед возвышением павильона носильщики-кадавры пошатнулись и свалились, как подкошенные. Катафалк упал на каменные плиты и раскрылся: из него выкатился еще один труп — труп Кори из Фалонжа.

8

Блалокская королевская чета в последний раз завтракала в Хайдионе в обществе короля Казмира и королевы Соллас. За столом установилась мрачноватая, напряженная атмосфера. Две королевы вежливо обменивались фразами, но королям было практически нечего сказать, а принц Брезанте погрузился в задумчивое молчание. Принцесса Мэдук не вышла к завтраку, но никто не стал наводить справки по поводу ее отсутствия.

После завтрака, когда солнце уже наполовину поднялось к зениту, король Милон, его супруга и принц Брезанте обменялись прощальными комплиментами с Казмиром и Соллас, после чего откланялись. Казмир и Соллас вышли на террасу, наблюдая за отъездом гостей.

Леди Восс вышла из замка и приблизилась к Казмиру: "Ваше величество, я заметила отсутствие принцессы Мэдук во время прощальной церемонии и решила выяснить причину такого упущения. В ее комнате я нашла это сообщение — как вы изволите заметить, оно адресовано вам".

Тут же нахмурившись, король Казмир распечатал и развернул небольшой пергаментный свиток. Он содержал следующее обращение:

"Ваше королевское величество, примите мои наилучшие пожелания!

В соответствии с вашими наставлениями, я отправилась в путь, чтобы узнать имя и положение моего отца, а также другие подробности моей родословной. Беспрекословно подчиняясь вашим недвусмысленным указаниям, я заручилась помощью эскорта. Вернусь, как только мои цели будут достигнуты. Ранее я уже поставила королеву Соллас в известность о моем намерении выполнить приказ вашего величества, касающийся этого вопроса. Выезжаю незамедлительно.

Мэдук"

Казмир обернулся к королеве Соллас с ничего не выражающим лицом: "Мэдук уехала".

"Уехала? Куда?"

"Куда-то — по ее словам, искать родословную", — Казмир медленно прочитал полученную записку.

"Так вот о чем она говорила, плутовка проклятая! — воскликнула Соллас. — А теперь что нам делать?"

"Придется подумать. Может быть, ничего".

Глава 8

За час до рассвета, когда весь замок еще спал, Мэдук выбралась из постели. Некоторое время она стояла в нерешительности, обняв себя руками и дрожа от холода, поднимавшегося от каменного пола по тонким босым ногам. Она подошла к окну — погода обещала быть ясной; тем не менее, в этот сумрачный час мир казался безрадостным и недоброжелательным. Сомнения копошились в уме Мэдук — не совершала ли она ужасную глупость?

Все еще дрожа и слегка подпрыгивая, чтобы согреться, Мэдук вернулась к кровати. Остановившись, она задумалась. Ничто не изменилось. Мэдук нахмурилась и плотно сжала губы. Решения приняты, и приняты безвозвратно.

Мэдук быстро оделась в мальчишескую крестьянскую рубаху до колен, натянула чулки из рогожи, надела высокие башмаки, а кудри скрыла под свободным фланелевым чепцом. Захватив небольшой узелок с кое-какими пожитками, она выскользнула из своих комнат, украдкой пробежала по полутемному коридору, спустилась по лестнице и вышла из замка на задний двор, где царили предрассветные пустота и тишина. Остановившись, чтобы приглядеться и прислушаться, Мэдук не заметила ничего подозрительного. Пока что все шло по плану. Она направилась кружным путем к конюшне.

На краю служебного двора она задержалась, притаившись в тени — только самый наблюдательный человек мог бы распознать в этом тощем, пугливом деревенском постреленке многоуважаемую "принцессу Мэдук".

В кухне уже возились истопники и поварята; горничные скоро должны были пойти в кладовую. Но пока что служебный двор пустовал — Мэдук проскочила через него и, никем не задержанная, добежала до конюшни. Сэр Пом-Пом уже ждал ее с парой оседланных лошадей. Мэдук разглядела этих животных без особого энтузиазма. Справа стояла старая гнедая кобыла с глубоко прогнувшейся седловиной, с бельмом на одном глазу и с облезлым хвостом. Слева находился не менее дряхлый сивый мерин с раздувшимся брюхом и тощими голенями. Сэр Пом-Пом хотел выбрать животных, не вызывавших интерес или зависть — и прекрасно справился со своей задачей.

Свое седло Мэдук заметила на спине гнедой кобылы; сивый мерин очевидно предназначался для сэра Пом-Пома. Сам сэр Пом-Пом переоделся в новый костюм — облегающий камзол из добротной синей ткани, синюю кепку с лихим красным пером и пару блестящих сапог с модными раструбами выше колен и оловянными пряжками на щиколотках.

"Щегольской наряд, — заметила Мэдук. — Тебя можно было бы принять за молодого франта из зажиточной семьи — если бы не мешала твоя рожа".

"Рожу я изменить не могу", — нахмурился помощник конюшего.