Медуза

Кейн поставил рюкзак на палубу и спросил:

– Тесновата квартирка?

Мужчина попятился, ударившись головой, изрыгнул еще несколько изощренных проклятий и отбросил с глаз, голубых, как коралл в спокойной воде, прядь серебристо-седых волос. Он улыбнулся, показав абсолютно белые зубы, особенно выделявшиеся на загоревшем за годы в море лице.

– Очень тесная. Мне понадобятся обувной рожок и банка крема, чтобы забраться в этого допотопного беженца с морской помойки.

Из отверстия показалось смуглое лицо и сказало:

– Брось ты это, Курт. Тебя придется намазать WD-40 [8] и загнать сюда кувалдой.

От столь неприятной перспективы широкоплечий мужчина поморщился. Он протянул руку:

– Меня зовут Курт Остин. Я руковожу проектом экспедиции «Батисфера-3».

Второй выбрался из шара ногами вперед и представился:

– Джо Завала. Инженер проекта Б-3.

– Приятно познакомиться. Меня зовут Макс Кейн. – Кейн указал пальцем на шар: – И мне предстоит нырнуть на полмили в этом беглеце с морской помойки.

8

Американская компания и торговая марка известного аэрозольного препарата. Главный ингредиент продукта – минеральное масло, которое, оставаясь на любой поверхности, обеспечивает смазку и долговременную защиту от влаги.

Остин улыбнулся, переглянувшись с Завалой.

– Рад знакомству, доктор Кейн. Простите, что усомнился в вашем здравомыслии.

– Вы не первый упрекнули бы меня в том, что у меня не все дома. Когда занимаешься чистой наукой, к этому привыкаешь. – Кейн снял очки, демонстрируя голубые глаза Деда Мороза. – Пожалуйста, зовите меня «док».

Остин указал на оранжевый шар.

– Пожалуйста, не обращайте внимания на мои предыдущие замечания, док. Перед вами очень серьезный случай из разряда «близок локоть, да не укусишь». Я бы мигом погрузился, будь батисфера чуть больше. Джо лучший глубоководник в нашей лавочке. Он сделал этот водолазный колокол таким же безопасным, как любые подводные лодки НУМА.

Завала оценивающе оглядел шар.

– Я использовал технологию, недоступную в тридцатые годы, но в основе оригинальная конструкция Биба—Бартона, в которой в 1934 году был установлен рекорд погружения, 3028 футов. Их батисфера прекрасна в своей простоте.

– Сейчас шарообразная конструкция кажется нам очевидной, – сказал Кейн. – Но вначале Уильям Биб считал, что лучше подойдет цилиндр. Беседуя со своим другом Тедди Рузвельтом за много лет до погружения, он нарисовал схему на салфетке. Рузвельт не согласился и нарисовал круг, сказав, что предпочитает колокол в форме шара. Позже, увидев шарообразную конструкцию Отиса Бартона, Биб понял, что это единственный способ справиться с давлением на большой глубине.

Завала уже слышал эту историю.

– Биб понял, что концы цилиндра вдавит от давления, – подхватил он рассказ, – а в случае шара давление распределится более равномерно по всей поверхности. – Он присел возле шара и провел рукой по толстым полозьям, на которых были укреплены ножки. – Я добавил в эти полозья мешки плавучести. Это всего лишь проявление инстинкта самосохранения. Я нырну вместе с вами, док.

Кейн потер руки, как голодный в предвкушении сочного стейка.

– Сбывается моя мечта, – сказал он. – Чтобы попасть в список ныряльщиков, я задействовал всевозможные связи. В том, что я увлекся морской биологией, виноват Уильям Биб. В детстве я читал о светящихся глубоководных рыбах, открытых им. Мне захотелось таких же приключений.

– А мое самое большое приключение – попытка протиснуться через эту четырнадцатидюймовую дверь, – сказал Остин. – Примерьтесь-ка, док.

Кейн, чей рост составлял пять футов восемь дюймов, повесил пиджак на раму батисферы, головой вперед забрался в шар, с ловкостью акробата повернулся и высунул голову в круглое отверстие.

– Здесь просторнее, чем кажется снаружи.

– Диаметр первой батисферы составлял четыре фута девять дюймов, а ее стены в полдюйма толщиной были из лучшей мартеновской стали сорта экстра, – сказал Завала. – Ныряльщики делили пространство с кислородными баллонами, фильтрами, прожектором и телефонными проводами. Мы немного схитрили. Иллюминаторы изготовили из полимера, а не из плавленого кварца. Трос кевларовый, а не из стали, а медные провода мы заменили оптоволокном. Громоздкие инструменты уменьшили. Я предпочел бы титановую сферу, но это очень дорого.

Кейн легко выбрался из шара и почтительно посмотрел на него.

– Вы проделали поразительную работу, Джо. Биб и Бартон понимали, что рискуют жизнью, но их мальчишеский энтузиазм возобладал над страхом.

– Этот энтузиазм, должно быть, заразил и вас, коль скоро вы преодолели такое расстояние, – сказал Остин. – Кажется, вы были в Тихом океане?

– Да. Работал по контракту на Дядю Сэма. Рутинная работа. Мы уже собирались сворачиваться, и хорошо, поскольку я ни за что не упустил бы такую возможность.

К ним по палубе шла третий помощник в сопровождении двух мужчин и женщины с видеокамерами, светом и звукозаписывающим оборудованием.

– Съемочная группа НУМА, – сказал Остин Кейну. – Хотят записать интервью с бесстрашными подводниками.

На лице Макса Кейна появилось выражение ужаса.

– Я, должно быть, похож на чучело с помойки. И пахну так же. Они не могут подождать, пока я приму душ и подрежу иглы дикобраза на подбородке?

– Джо займет их, пока вы будете приводить себя в порядок. Когда разделаетесь с интервью, встретимся на мостике, – сказал Остин. – Посмотрим планы на завтра.

По дороге на мостик Остин вспоминал, как книги Биба пробудили его воображение, когда он был мальчишкой. Особенно ясно он помнил одну историю. Биб рассказывал, как стоял на краю подводного провала: запасы кислорода у него заканчивались, и он с тоской смотрел на недоступную ему глубоководную пропасть. Эта сцена помогла Остину выработать привычку максимально выкладываться.

Остин родился и вырос в Сиэтле и, ведомый своей мальчишеской мечтой, изучал системы менеджмента в Вашингтонском университете. Он учился также в школе глубоководного погружения, специализируясь на подъеме затонувших кораблей. Несколько лет проработал в Северном море на нефтяных платформах отцовской компании, занимавшейся подъемом различных ценностей со дна, но дух приключений требовал большей свободы и иных целей. Тогда он поступил на службу в ЦРУ, в засекреченную организацию, занимавшуюся подводными наблюдениями, и возглавлял ее, пока в конце холодной войны ее не расформировали. Отец надеялся, что он вернется к подъему судов, но Остин перешел в НУМА и возглавил уникальную команду, в которую входили также Завала и Пол и Гаме Трауты. Адмирал Сандекер понял необходимость создания Особой исследовательской группы, которая рассматривала бы необычные происшествия на поверхности Мирового океана и под ней.

Завершив со своей группой последнее дело – поиски давно утраченной финикийской статуи, известного «Мореплавателя», – Остин услышал, что Национальное географическое и Нью-йоркское зоологическое общества спонсируют съемки художественно-документального фильма, посвященного историческому погружению Биба в 1934 году на глубину в полмили. Актеры будут играть Биба и Бартона, используя декоративную батисферу, а действие в основном будет имитацией.

Остин убедил руководство НУМА поручить Завале создание современной батисферы. В ходе съемок подводный колокол будет спущен с борта исследовательского судна агентства «Уильям Биб». Как и всем правительственным агентствам, НУМА приходилось бороться за свой кусок федерального пирога, и положительная реклама деятельности агентства не помешала бы.

После того как Сандекер стал вице-президентом Соединенных Штатов, директором НУМА вместо него назначили Дирка Питта, который тоже был заинтересован в том, чтобы известить общественность о работе агентства. Корпус батисферы предполагалось использовать в дальнейшем как сердце новейшего аппарата для глубоководных исследований. Водолазный колокол был назвал Б-3, потому что это была третья батисфера, воспроизводящая конструкцию Биба—Бартона.

После интервью Завала и свежевыбритый Кейн в сопровождении оператора и звукооператора поднялись на мостик. Остин познакомил Кейна с капитаном, опытным работником НУМА, по имени Майк Гэннон, и тот расстелил на столе карту и показал остров Нонсач у северной оконечности Бермуд.