Медведь

– Можно и с Веркой познакомиться, – не все же девчонки такие стервы, как Оксанка, – подумалось Марине, – а еще тут есть кто из молодых?

– Летом у нас молодых всегда много, к кому внуки, к кому дети едут. Только ко мне все посторонние люди, – вздохнула бабка Матрена.

– Какие еще, посторонние? – не поняла Марина.

– Так, лечиться народ едет, разве откажешь, если помощи попросят?

– Неужели и вправду можно серьезную болезнь без лекарств вылечить? Как-то не верится, – усомнилась горожанка.

– Я институтов не кончала, болезни лечить не пробовала, а человека вылечить можно, главное, причину найти, отчего в человеке хворь завелась. Ты думаешь, девонька, что живёт человек, живёт, и вдруг, не с того не с сего, возьмёт, да и захворает? Нет, не всё так просто в этом мире. Ну, ежели, конечно, он с дерева свалился да спину повредил или ногу сломал, то тут всё ясно. Да и то, чего ему на дереве делать, если он не мальчишка хулиганскго возраста. А вот, ежели вроде причина не видна, а человек сохнуть начал на корню, как дуб, который червь изнутри гложет? Что тогда? А, вот тогда, моя милая, надо этого червя найти. А, найдя, изловить и вывести из человека.

– Какого ещё червя, бабуля? – не поняла Марина.

– Ну, зависть, например, чёрную, она же сглазом, называется. Гордыня бывает, ненависть, ревность, да всякого много. Но зависть самый ядовитый червь, уж поверь мне.

– Почему?

– Да, потому, что она порождает всех остальных червей. Если человек сам завидует кому-то, то он и ненавидеть начинает, до звериного состояния дойти может в исступлении, и ревновать может также исступлённо, даже без любви.

– А, гордыня, как же?

– Тоже зависть, только наоборот, гордец, выставляя напоказ то, что только ему доступно, сам зависть в других порождает и питается ею.

– А сглаз тогда, что такое?

– Это когда зависть, питаясь соками человеческими, такую мощь обретает, что может навредить не только завистнику, но и предмету зависти. Вот слышала, говорят: «чёрной завистью завидует», ну а от чёрной зависти до сглаза рукой подать.

– А, как же, бабуля, такого червя изгнать можно?

– Тут в двух словах не расскажешь, на каждый случай, свой способ. По-разному бывает, такие чудеса видеть привелось, не поверишь, и ничего – справлялась с Божьей помощью, – перекрестилась Матрёна, глядя на образа. – Много народу приезжало, теперь уж не так часто, я старая стала, сил не на все хватает, но и сейчас нет-нет, да и нагрянет, кто… Ладно, хватит об этом, пойдем с Веркой знакомиться…

Знакомство с Веркой состоялось, девицей она оказалась веселой и энергичной. Глядя на неё, Марине всё время хотелось улыбаться, потому, что Верка напоминала солнце. Невысокого роста, крутобёдрая не по годам, рыжая, да ещё и в мелкую кудряшку, со смешными хвостиками, перехваченными разными резинками. Непослушные подволоски выбивались вокруг конопатого курносого лица и создавали пышный солнечный орел, вокруг. На мир Верка смотрела широко распахнутыми круглыми зелёными глазами, обрамлёнными такими же, как волосы рыжими длинными ресницами…

А после знакомства с Веркой, Марина вскоре подружилась и с остальной молодежью. Все они здесь у бабок и дедов, можно сказать, выросли, и все им было с детства знакомо. Вечерами собирались на танцульки, как называл дед Матвей здешнюю дискотеку на свежем воздухе, днём бегали на речку купаться, крутили летние деревенские романы. Марину приняли в компанию с удовольствием, из такой дали-далёкой она была одна, многие ребята и в Москве-то никогда не бывали, расспрашивали столичную гостью обо всём, удивлялись её рассказам, а она удивлялась в ответ. Одним словом, Марина влилась в молодёжный коллектив с удовольствием и уже думать забыла и про змеюку подколодную Оксанку, и про недоумка Антоху.

А дней через несколько, когда все развлечения надоели, девчата собрались в лес, по грибы. Чуть свет, прибежала Верка:

– Баб Матрен, отпусти Маришку за грибами, мы недалеко, к обеду вернемся!

– Да спит она еще, жалко будить, – вяло отказывалась Матрена.

– Встаю, встаю уже! – вскочила Марина.

– Не надо, Мариночка, не ходи! Ты леса не знаешь. Что-то мне волнительно, как-то на душе, не ходи, – уговаривала бабушка.

– Да за кого ты меня, баб Матрен, принимаешь?! Нас много, далеко не пойдем, лес знаем и Маришку не бросим! Или в Чудище Поганое всё ещё веришь? Так это – романтическим дурёхам сказки на ночь! – смеялась Верка.

– Бабуля, отпусти, – уговаривала Марина, – а то, что же, в сибирскую тайгу приехала и в лесу не побывала, смешно даже.

– Ну, хорошо, иди. От девчонок не отставай. Оденься, чтоб мошкара не заела, а я тебе паек соберу пока, – сдалась бабка Матрена…

Глава 6.

Так и пошли. Старушка перекрестила Марину на дорожку и прошептала какую-то молитву. Миновали мостик, немного прошли по дороге и углубились в лес. Разбрелись слегка в стороны, чтобы уж совсем друг дружке на пятки не наступать, но перекликались регулярно. А Марина и вовсе держалась около Верки, не отставала. Не столько грибы искала, сколько по сторонам смотрела. Вот, повернула голову на ритмичный стук и увидела дятла на дереве. Его красная шапочка была хорошо заметна на фоне коричневого ствола. Он упрямо выстукивал свою дробь, и Марина вспомнила, как где-то читала, что дятел умирает не от старости, а от сотрясения мозга.

– Ничего удивительного, – ответила Верка, – попробуй-ка так, побейся башкой об сосну хотя бы один день, а он, бедный, только этим и занимается. Потом, видела белок и зайца, на тропинке попался ужик. Марина испугалась, думала змея, но Верка успокоила:

– Видишь, пятнышки желтые на голове, у змеи таких нет. А ты, что это, с пустой корзиной ходишь? Обратно пойдем скоро. Все с грибами, а у тебя и дно не прикрыто. Хватит головой вертеть, вниз смотри, в траву. Будешь в грибах сомневаться, мне показывай, я все знаю. Меня дедушка еще в детстве научил…

И Марина стала искать грибы, увлеклась не на шутку. А они, то и дело попадаются, и один другого лучше! Сначала, Верке показывала, потом, стала разбираться сама. Отошла немного от подруги, но аукалась с ней регулярно. Наткнулась на такую полянку: боровиков видимо-невидимо, да такие плотненькие, молоденькие, и не одного червивого! Вот, уж вроде, за последним нагнулась, а глаз следующий примечает. Наконец, все собрала, да и корзина уже полная. Крикнула Верку, а в ответ – тишина. Еще покричала, нет ответа.

Вернулась на тропинку, с которой вышла, побежала по ней. Но тропинка оборвалась круглой лужайкой, и куда идти дальше, непонятно. Сколько не аукалась – никто не отозвался. Начал подбираться страх, постаралась собраться с мыслями и вспомнить, как учили когда-то в школе, казалось, абсолютно ненужным вещам: ориентироваться по деревьям, по солнцу. На часах 14.00, значит за полдень, солнце опускается к западу.

А, что толку! Если б знала, посмотрела бы, откуда заходили: с запада, с востока, а может, с севера или с юга. И по стволам ориентироваться, и по муравейникам бессмысленно, если не знаешь, откуда пришел. Попыталась вспомнить, как поднималось солнце, когда дед Матвей привез ее на телеге в деревню. Кажется, разобралась, получалось надо идти на восток, то есть против солнца. Шла долго, но видно, не учла чего-то в своих расчетах и к вечеру, когда стало смеркаться, вся измученная и ободранная, поняла, что окончательно заблудилась. Но остановиться не могла, ужас гнал и гнал ее вперед. Хоть что-то делать, только не отдавать себя этому дикому страху!..