Медведев

Со всеми тремя подпольями разведчики медведевского отряда установили тесные связи с соблюдением, естественно, правил жесткой конспирации. В подполье работали замечательные советские люди, настоящие патриоты, готовые отдать свою жизнь за свободу и независимость Родины. Многие из них рисковали не только собой, но и семьями, в том числе малыми детьми. Некоторые подпольщики обладали значительными связями. Они стали полезными и надежными помощниками советских разведчиков.

К сожалению, в подавляющем большинстве подпольщики не обладали навыками конспирации, тем более опытом разведывательной работы. Медведев и его сотрудники тщательно отбирали таких товарищей, проводили с ними возможную в условиях оккупации работу, передавали им свои профессиональные знания и опыт, тщательно инструктировали перед каждым конкретным заданием. В ряде случаев это удавалось сделать в отряде, где подпольщики, привлекаемые к разведывательной деятельности, проводили какое-то время. Но чаще обучать людей премудростям разведки приходилось прямо на месте, то есть в Ровно и других населенных пунктах. Медведев и сам наставлял новых разведчиков, это делали также его ближайшие помощники — Лукин, Кочетков, Фролов, делились своим опытом с товарищами Кузнецов; Шевчук, Гнидюк и другие ветераны отряда.

Павел Михайлович Мирющенко был до войны секретарем Ленинского района ЛКСМУ во Львове, его хорошо знала по этой работе Марина Ких. В тылу врага его оставил ЦК Компартии Украины. В Ровно Мирющенко удалось устроиться на хорошую должность — директора техникума. Мирющенко во всех отношениях — и в духовном и в физическом — соответствовал своему псевдониму Могутный. Медведев в «Сильных духом» характеризовал его как незаурядного организатора, человека неистощимой энергии, застрельщика ряда замечательных патриотических дел. Мирющенко выдал встреченный им случайно односельчанин, сын кулака, ставший прислужником оккупантов. После долгих пыток Мирющенко казнили в тюрьме.

Николай Максимович Остафов также был незаурядной личностью. Талантливый ученый, кандидат физико-математических наук, сотрудник обсерватории, он перед войной был избран секретарем Сталинского райкома партии в Киеве. На строительстве оборонительных сооружений под стенами столицы республики он был тяжело ранен, попал в плен, откуда с помощью советских патриотов вырвался на свободу. Остафов несколько раз бывал в отряде и произвел на Дмитрия Николаевича исключительно благоприятное впечатление своим мужеством и высокими душевными качествами. Он также был схвачен гитлеровцами, подвергся пыткам и в январе 1944 года повешен на одной из центральных площадей города с группой своих товарищей. Медведев писал о нем: «Остафов умирал как победитель. Палачей бросало в дрожь от презрительной улыбки, которой он отвечал на пытки, от всего его облика, исполненного сознания неизменного превосходства над палачами».

После гибели Марфы Ильиничны связь с луцким подпольем не прервалась, а, наоборот, окрепла. Луцкое подполье, как и сарненское и здолбуновское, успешно выполняло многие важные задания штаба отряда. Постоянным связным с луцкими товарищами стал, приняв эстафету от матери, Николай Струтинский.

Подпольная организация в Луцке сложилась еще до появления в Подолии и на Волыни специального отряда «Победители». Возглавили ее старший лейтенант пограничных войск Виктор Измайлов, бывший военнопленный Николай Петров (Громов) и комсомолка Прасковья Савельева, приехавшая за год до войны в Луцк из Москвы на работу в местный банк.

Организация оказалась действенной. Ее участники были люди решительные, смелые, они успешно занимались и боевой, и диверсионной, и разведывательной работой. В этом отношении очень ценной оказалась для советской разведки скромная должность кассира банка, которую занимала Паша Савельева, поскольку через ее руки проходили финансовые документы всех военных и административных учреждений оккупантов.

В свое время Ф. Э. Дзержинский, характеризуя своего ближайшего соратника В. Р. Менжинского, отмечал, что Вячеслав Рудольфович обладал исключительными способностям к оперативной работе. В частности, по крохотному листку бумаги, коротенькому сообщению, попавшему в его руки, он мог безошибочно определить, стоит ли дело того, чтобы им занимались, или это пустышка. В разной степени этим качеством обладали многие старые чекисты школы Дзержинского и Менжинского. Талантлив в этом отношении был и Медведев. Уже по первым сведениям, которые ему доставили Марфа Ильинична, а затем Николай Струтинский, он сразу понял, что луцкая организация имеет очень большие возможности для развертывания разведывательной работы. Так оно и оказалось на самом деле.

К сожалению, рано погиб Николай Петров. Этот поразительно храбрый человек, лично истребивший (для этого он переодевался в немецкую офицерскую форму) несколько видных военных и чиновников, сумел проникнуть в обреченное на уничтожение луцкое гетто и поднял там вооруженное восстание. В бою Петров был ранен и контужен, в бессознательном состоянии попал в плен. Его привезли в Ровно, подлечили и подвергли пыткам. Пробыв в тюрьме неделю, Николай сумел сколотить из заключенных группу храбрецов и 8 марта 1943 года поднял восстание в ровенской тюрьме! В отчаянной попытке вырваться на свободу Петров был убит.

7 июля 1943 года погиб и Виктор Измайлов. Он доставил на партизанский «маяк» очередное донесение, вручил его дежурному — Владимиру Ступину, а на обратном пути в Луцк наткнулся на сторожевую заставу бандеровцев. Неравная схватка длилась считанные мгновения… Измайлов пал, прошитый автоматной очередью сразу с нескольких сторон.

После гибели Петрова-Громова и Измайлова тяжесть руководства разведывательной группой легла на хрупкие плечи Паши Савельевой, которой было тогда всего двадцать три года. Осенью 1943 года Паша Савельева и еще несколько товарищей выполнили особо ответственное задание командования. Они проникли на секретный, строго охраняемый склад, куда из Германии доставили партию снарядов, снаряженных сильнодействующим отравляющим веществом нового, нервно-паралитического типа. Более того, они сумели похитить со склада образец снаряда (точнее, его начинку), которая затем была доставлена в штаб отряда.

Не разворачивая, Медведев положил сверток, врученный ему связником Василием Неудахиным, на стол и долго смотрел на него… Внутри таилась смерть. Мгновенная, невидимая и неслышимая, загадочная и неотвратимая… Не верилось, что содержимое обернутого какой-то домотканой тряпкой пакета размером с пачку соли способно оборвать жизнь тысяч людей. Оружие обреченных человеконенавистников, способных в агонии совершить и это преступление — развязать химическую войну.

Дмитрий Николаевич понимал — ценная добыча должна быть немедленно переправлена в Москву, чтобы Советское правительство получило в свое распоряжение неопровержимое свидетельство разработки гитлеровцами химического оружия, запрещенного международной Женевской конвенцией 1925 года. И не только разработки, ной подготовки его к боевому использованию — иначе чего ради снаряды с ОВ доставлены уже к недалекой линии фронта? Да, нужно спешить и для того, чтобы специалисты-химики побыстрее разобрались в смертоносной начинке секретных снарядов и предприняли необходимые меры защиты бойцов Красной Армии.

Увы, погода в те дни, как назло, стояла нелетная, улучшения ее, по данным московских метеорологов, не предвиделось, и принять самолет оказалось невозможным. И Медведев твердо взял на себя ответственность за тщательно продуманное и взвешенное, но все же рискованное решение — переправить заряд через линию фронта в Москву своими силами.

Штаб подобрал группу бойцов: Серафим Афонин, Владимир Малашенко и Василий Таланов, разработал самый безопасный и по возможности кратчайший маршрут. Старшим Медведев назначил Серафима Афонина, ровенского разведчика из числа бежавших из плена красноармейцев. Афонин уже дважды выполнял важные задания командования, был смел, выдержан и рассудителен, к тому же прекрасно ориентировался в лесу, что также имело большое значение.

Фронт к тому времени довольно близко подошел к месту, где дислоцировался отряд, но тем не менее разведчикам предстояла трудная и опасная дорога, включавшая переправу через реку Горынь. Обговорив с Серафимом все детали предстоящего похода, командир вручил ему пакет, обшитый холстиной. Наблюдая, как разведчик зашивает его в «пузырь» галифе, приказал:

— Задание не только секретное, но особо ответственное. Поэтому никаких вооруженных столкновений, никаких приключений!

Дмитрий Николаевич хорошо знал боевой нрав своих бойцов, поэтому, чтобы быть до конца уверенным в их «миролюбивом» поведении на маршруте, распорядился выдать им оружие только ближнего боя: пистолеты, гранаты, кинжалы.

…О содержимом пакета, переданного им из рук в руки одному из руководителей Центра в Москве, Серафим Гаврилович Афонин узнал только через десять лет. Разведчик рассказывал впоследствии, что вручал ему сверток и отдавал последние наставления Дмитрий Николаевич, лежа в постели. Медведев от всех скрывал, что в последнее время он сильно болел. Дала о себе знать травма позвоночника, полученная при не совсем удачном приземлении с парашютом. Обострились и остальные болезни — жизнь в лесу, зачастую в холоде и сырости, тому способствовала. Только несколько самых близких людей в штабе знали, чего стоит Дмитрию Николаевичу выглядеть как всегда подтянутым, быть обязательно гладко выбритым, в начищенных сапогах, всегда сохранять ровный тон в каждом, даже не слишком приятном разговоре… О своих хворобах Дмитрий Николаевич распространяться не любил.