Медвежий инстинкт

Обогнув село, Маша прокралась на участок Бориса и нашла там припрятанную на всякий случай одежду. Они стали хранить запас, возвращаясь с прогулок. Женщину трясло, словно в лихорадке, а перед глазами стояло лицо Артема. Она впервые убила осознанно и убила человека. Слезы лились по щекам, не останавливаясь и грозя истерикой.

Дрожа от волнения и ужаса, она, пригибаясь, проскользнула обратно во двор, уже слыша глухие удары из бани. Значит, хоть кому-то Маша сохранила жизнь сегодня. Трясущейся рукой прикоснувшись к своему животу, медведица взмолилась:

– Господи, если Ты слышишь меня, не бросай в беде. Сохрани невинную душу.

Не успела женщина добраться до мужчин, как те уже выбили дверь и вырвались наружу. Дима вынес Кира, пока Яр, тряся головой, рухнул на четвереньки. Боря в ярости принюхивался к воздуху. Оборотни тяжело дышали и кашляли. Кинув брата на землю, старший волк стал делать ему непрямой массаж сердца и вдыхать кислород в рот.

– Маша! – ошеломленно проревел медведь, кидаясь к ней и заключая в объятья. – Что случилось?

Женщина не могла произнести ни слова, захлебнувшись в рыданиях. Закашлявшийся Кирилл привел её в чувство.

– Тот охотник – Артем, - сглотнув ком в горле, быстро произнесла Маша. – Это он запер вас в бане и хотел убить.

– Где он? – злобно прохрипел Дима. – Я загрызу его!

– Мертв, - поморщившись от отчаянья, ответила медведица. – Там в гостиной.

Страшная картина крови и мертвого тела мучила её.

– Как ты? – изумленно прошептал Борис, начав ощупывать женщину на предмет повреждений.

– Я у... убила его, - призналась Маша, закрыв глаза.

Собаки лаяли почти во всех дворах, когда к ним стали стягиваться односельчане. Бабуля присела на крыльце и никого не впустила в дом. Жители деревни отметили и полуголых, едва дышащих москвичей, зареванную почтальоншу и мрачную бабулю. На все вопросы о том, что же произошло, старушка задумчиво отвечала только одно:

– Беда.

Через полчаса прибыл Филимон с нарядом полиции. С ним пенсионерка уже поговорила.

– Я отправила Машку в новый дом по делу, а эти вон в бане пьянствовали и мылись, - начала рассказ Электростанция Петровна. – Потом слышу: шумит кто-то в сенях. Глядь! Мать честная – медведь! Прям в доме. Ну, я и рванула за ружьем. Пока дошаркала, да зарядила, а он уж дальше пошел. Выглядываю из-за угла, чтобы пульнуть в него, а там мужик какой-то. Тоже в медведЯ карабином тычет. Вот и пальнули мы оба, да только зверь-то быстрее нас. Мужика того лапой как даст и в окно сиганул, проклятый. Меня выстрелом назад ухнуло. Пока встала, да на улицу вышла – тут все и сбежались. Машка вернулась и перепугалась как мышь. Вон, до сих пор трясется. Мужики из бани в чем мать родила высыпали. Только вас ждали.

Филимон зашел в дом и осмотрел гостиную, сфотографировал труп, следы от пуль в стенах, кровавые отпечатки от медвежьих лап и разбитое стекло с клочками шерсти. Свидетелей было выше крыши, каждый стремился заглянуть в окно, чтобы увидеть хоть часть развернувшейся драмы. Скорая увезла останки охотника. Пока шли все эти действия, Маша стояла в объятьях Бориса и не могла успокоиться.

– Всё хорошо, - шептал он.

– Я …

– Всё закончилось, - прервал её медведь, целуя в висок.

– Я обернулась, - все-таки произнесла Маша. – А вдруг ребенок пострадал от этого.

– С ним все будет отлично, - спокойно уверил Борис.

– Электростанция Петровна, - со вздохом произнес вышедший из дома участковый. – У вас лицензия на оружие есть?

– Филимон, ты че, вчера родился? – недовольно проворчала старушка. – Нет, конечно.

– Тогда я вынужден его изъять, - строго отозвался служитель закона.

– Ему уж тыща лет! – возмутилась пенсионерка.

– И сегодня вы стреляли из него, - напомнил Филимон. – Огнестрельное оружие просто так хранить нельзя, не говоря уж о большем.

– А ты предлагаешь мне медведЯ чаем потчевать?

– Все равно, - возразил участковый. – Карабин я забираю. Оформите бумаги – отдам.

– Чтоб у тебя чиряк на жопе вылез, - высказалась бабулька.

– И вам не хворать, - отмахнулся Филимон. – Мы закончили. Всё, граждане, расходимся!

Взбудораженные сельчане не спешили по домам, но двор все-таки покинули. Маша изможденно уселась на стул, вынесенный Борисом из кухни. Сил и нервов не осталось, а страх все ещё не отпускал. Хоть она и была по природе хищником, человеческая часть души кричала от ужаса и сомнений. Может она поступила неверно? Может, стоило убеждать сильнее? Вдруг Артем бы согласился и ушел сам!

– У тебя не было другого выбора, - тихо произнесла бабуля, присев рядом. – Он пришел отнять жизнь.

– Если бы я протянула время дольше, Борис бы выбрался и …

– И убил бы он, - покачала головой старушка. – Или умер у тебя на глазах.

Эти слова потрясли Машу. Потерять любимого медведица не смогла бы. Не после того, как обрела счастье. Кир сидел рядом с ними, пока остальные мужчины прибирали в гостиной. Борис велел им не заходить в дом, чтобы не видеть потоки крови. К тому времени, как утро расцвело над деревней, оборотни всё вымыли и вычистили, даже законопатили выбитое окно.

На работу почтальонша не пошла, отпросившись у начальницы. Елизавета Антоновна уже слышала о происшествии и быстро согласилась. Слухи разлетались со скоростью пожара по сухой траве, и днем к ним заглянуло куча народу. Все выражали сочувствие, все-таки как-никак в их доме умер человек, защитивший их от медведя.

Узнав о судьбе Артема, явились и его друзья охотники. Выслушав версию бабы Эли, мужчины лишь опустили головы.

– Он был одержим этим медведем, - со вздохом произнес один из них. – Мы уже бросили это дело, но не Темыч. В последнее время он один ходил. Все-таки прав был – коварный зверь попался. Не надо было оставлять его, может, уберегли бы.

– Поздно сокрушаться, - философски отозвалась бабуля.

Выпив за упокой мятежной души по рюмочке наливки, охотники покинули двор. Маша весь день отрешенно провела в кровати и в объятьях Бориса, который взволнованно хлопотал вокруг неё. На закате к ним в дом постучалась Оля. Осторожно зайдя в спальню, подруга тихо спросила:

– Ты как?

– Не знаю, - честно ответила медведица, пожав плечами. – Никак в себя не приду.

– Поспала хоть? – участливо поинтересовалась Оля, коснувшись её руки.

– Нет, - вздохнула Маша.

– Стресс тебе вреден, - напомнила подруга, желая поддержать беременную женщину. – Не кори себя. Не думаю, что ты в чем-то виновата.

Эти слова можно было понять по-разному. С одной стороны их смысл подходил к бабулиной версии, а с другой – в глазах Ольги она видела намного больше. Едва успев нахмуриться, она услышала дальше:

– Он пришел в твой дом с оружием и, полагаю, недобрыми намерениями.

– Что? – удивленно переспросила медведица, попытавшись встать с кровати.