Медвежья кровь

— Ты кое-что забыла сделать, девочка.

Мне казалось, что он специально не акцентировал внимание на том, что случилось, чтобы я скорее позабыла и занялась им, отбросив все мысли и страхи.

И снова поступал благородно и мудро, потому что я была уверена, что, начни он сейчас меня успокаивать и говорить об этом, я бы просто разрыдалась и снова впала в полный транс, испортив вечер, который должен был стать особенным.

Медведь растянулся, похожий на огромную дикую кошку, соединив ладони между собой и запрокинув руки назад, чтобы я могла привязать его. А я застыла, неловко сжимая в руках веревку, и просто залюбовалась, глядя на него.

А ведь он был действительно красивый! Очень!

Сложенный так прекрасно, что могли бы позавидовать даже модели!

Добавьте к этому еще его необычность, хищность и правдивость — и перед вами появится истинное божество!

— Не знаю, о чем именно ты думаешь, но мне нравится, — промурчал медведь, а я только с улыбкой покачала головой, подавшись вперед, чтобы сделать то, что он говорил, не обращая внимания на то, что мои руки все еще дрожали.

Чтобы достать до его запястий, пришлось в прямом смысле лечь на торс медведя, потянувшись руками вперед, когда я ощутила собственным телом, как он застыл и задержал дыхание, глядя только перед собой, пока его зрачок снова ахнул и стал расползаться.

Но теперь и я чувствовала то, отчего это происходит с ним.

Прикосновение кожа к коже было настолько интимным и чувственным, что остаться равнодушным не было ни одного шанса. Даже у меня.

Медведь обхватил своими длинными сильными пальцами изголовье кровати, замирая, когда я чуть потянулась на нем вперед, осторожно касаясь веревкой и не сразу сообразив, как именно его привязать.

Все это было так странно, но я доверяла каждому слову медведя, уверенная в том, что если он настаивает на этом, то, значит, так нужно сделать.

— Сначала свяжи запястья между собой.

Голос медведя изменился и снова стал низким и глубоким. Отдающим урчанием в груди, которое я могла ощутить собственным телом, отчего снова покрылась мурашками.

Кажется, это была реакция моего тела на него, схожая с тем, как у него расширялись зрачки.

То, что невозможно скрыть.

То, что было правдиво и обнажено дрожащей от эмоций душой.

А это оказалось не так-то просто, как я думала! Связать руки и привязать их к кровати!

— …Так вот для чего придумали все эти мягкие наручники! — нервно и смущенно хохотнула я, неловко наматывая веревку и в первую секунду не обращая внимания на то, что медведь хоть и усмехнулся, но потянулся вперед, касаясь жадными горячими губами моей шеи.

Он делал это нежно, едва касаясь, но не останавливаясь, не отрывая своих губ ни на секунду.

— Не отвлекайся, Иля… — промурчал медведь, опускаясь чуть ниже и заставляя меня сжаться от этого.

— Это очень сложно сделать, знаешь ли.

Еще немного, и он прикоснется к груди.

Так, как меня не касался еще никто и никогда.

— Руки все еще не связаны.

— Может, потому, что ты меня отвлекаешь?

Медведь улыбнулся. Я почувствовала это на собственной коже, где оставались горячие влажные дорожки от его губ.

— Крепко завязала?

— Надеюсь, что да, — прошептала я, будучи не в силах скрыть то, как на меня действовали его прикосновения. До дрожи. До сбивчивого дыхания, которое теперь выходило из груди урывками.

Мне было страшно, но этот страх был иным. Не таким, как всегда.

Он разгонял кровь по телу, буквально оголяя каждое нервное окончание и заставляя каждое прикосновение чувствовать иначе — острее, глубже, ярче. Заставляя отбросить все сомнения.

— Сядь выше, девочка.

Я едва понимала, что именно говорил медведь.

Вернее, не говорил, а мурчал так, как это мог делать он один. И я помнила, как обещала ему слушаться и делать все, что он говорит. Потому что это было важно.

Поэтому сдвинулась по его торсу, ощущая, что он стал горячее, чем обычно.

Или мне казалось это, потому что я сама горела?

— Еще выше.

И ведь я понимала, для чего он это делает, к чему ведет. Потому сердце стучало так сильно, а руки дрожали, но ослушаться его я не могла. Прилежно выполняла все, что он говорил, закусывая губу, когда медведь добился того, чего хотел.

Его губы коснулись моей обнаженной груди.

Сначала едва-едва касаясь.

Медведь замер, явно прислушиваясь к тому, что я чувствую от этих прикосновений, которые были новыми для меня и такими невероятными.

Нежнее шелка. Горячее огня.

Я и не думала, что мужчины способны делать это настолько деликатно и совсем не пошло.

Лаская так, что я начинала чувствовать себя маленькой богиней.

Эти чувства были новыми, но они не пугали меня, не заставляли сжиматься от мысли о том, что дальше может последовать что-то плохое.

Медведь замурчал, а я не смогла сдержать недоуменную улыбку, смущенно глядя вниз на то, как он играл языком с моей разгоряченной кожей.

Чувственно. Неторопливо. Растягивая удовольствие.

И я видела, что ему нравится это тоже.

Медведь мурчал, прикрывал глаза, терся об меня лицом, щекоча своей отросшей черной щетиной, и не останавливался ни на минуту, ни на секунду.

Целовал, ласкал, приручал к себе терпеливо и основательно, как не смог бы сделать ни один из мужчин.

И теперь я знала наверняка, что не смогла бы подпустить к себе никого, кроме него — такого непохожего на всех, странного, но настоящего в своей искренности и безграничном терпении.

Он не торопился показывать свою хищную животную страсть сейчас, но я видела, как тяжело ему это дается. Каких усилий стоит.

Его тело стало буквально каменным от напряжения, и таким горячим, что в какой-то момент я подумала, что заработаю ожог, продолжая сидеть на нем, а на груди появились капельки пота.

— Сними трусики.

Это тоже нужно было выполнить. Обязательно.

Но как же тяжело это мне далось!

Казалось бы, такое простое действие, когда мне просто нужно было приподняться, снять нижнее белье и снова сесть на медведя. Но стало страшно, что пойдет что-то не так…что я не смогу ступить по этому пути дальше.