Мегафакер
Шрифт:
Козуна я сегодня, кстати, разглядел. Нет у него никакого пуза, и это плохо.
***
Антоний ждал меня прямо у школьных ворот. Нормально его пригрузил дедуля, все дела заброшены ради нашей встречи!
– Он сказал, что поведает тебе всё один на один. Цени доверие, Слуга!
– Ценю, служитель божий. Надеюсь, руки ему целовать не надо?
– Это лишнее, если ты атеист. Просто, не ерничай, это в твоих интересах.
– Дед меня может в лягушку превратить? Всё, молчу, молчу!
Мы как раз уже дошли до каких-то мрачных и грязных переулков. Глухие стены, матерные граффити,
– Он тебя ждет вон там, Слуга. Место не самое лучшее, зато уж точно нет камер и лишних ушей.
– Ну-ну!
Повидал я такие места, еще в прежней жизни. Всё детство в таких провел. Тут даже стены могут подслушивать, безо всякой магии. Хорошо, что светло пока, в говнище не наступлю.
Прошел поглубже в проулок и чуть не запнулся о Спиридона – он меня как-то очень своеобразно ждал. Лежал лицом вниз и совсем не спешил общаться. Ладно, нахуй этот цинизм, а старость я уважаю, потому перевернул дедулю на спину и дернул ворот его черной рясы, или как оно у них называется. Обеспечил доступ кислорода. Кто бьется без правил, тот знает простейшую медицину, типа искусственного дыхания, но Спиридону оно уже не понадобится, похоже. Лицо перекошено, глаза стекленеют, борода в крови – изо рта течет. Губы шевелятся, но выдают только шепот, обрывистый:
– Ты… скри… жа… пла… то… скри-и-жа…
– Не понял, отец! Что случилось?!
– Скри-и-жа-а… ан-гел…
Последнее слово он выговорил четко. Будто увидел кого-то за моей спиной – я даже обернулся резко, но хуиньки. Глянул снова на деда, но тот уже умер, похоже. Ангел душу забрал? Вроде, светлая тема, а мне от этого стало стремно, не постыжусь признаться. Мне бы лучше сейчас три Аслана, или пять Козунов, чем вся эта мистика долбаная! Если здесь существуют ангелы, значит, черти тоже имеются? И упыри, на самом деле? И дедушка умер слишком вовремя, не сказал мне важное… почему, кстати?
Я глянул поближе и сразу увидел причину. Струйку крови из правого уха и какую-то хрень в ушной раковине. Вроде бусинки. Уцепился пальцами, потянул, за бусинкой блеснула сталь. Дернул сильнее и вытащил иголку, с ладонь длиной – в моем прежнем мире такие звались «цыганскими». Без ушка для нитки, зато с этой самой бусиной – чтобы удобнее в ухо вгонять, или еще куда. Пиздец, приехали!
Ментам сдаваться нельзя, уж это я понял сразу. Из тупикового переулка деваться особо некуда, камер нет. Жрец подтвердит, что и не было здесь никого, кроме нас с дедом. Стопудовая подстава – и очень грамотная!
Бусину я протер о дедову рясу, бросил иголку тут же, потом не удержался, закрыл Спиридону глаза. Уважай покойников и они будут уважать тебя. Огляделся на всякий случай – реально, никого тут больше. Переулок между двух высоких стен, впереди такая же третья, зазор между ними совсем никакой – ребенок не протиснется. Куда же убийца подевался?! На крышу залез по веревке? Или успел отсюда свалить за минуту до нас – дольше с иголкой в мозгу не прожить, хоть я и не сильно в этом шарю. Кто там болтался рядом с переулком, когда мы подходили? Хер вспомнишь теперь. Одно понятно – Антоний точно не убивал, у него своя роль в подставе. Полиция, сто пудов,
уже рядом, «примут» меня на выходе из переулка, а если нет, то потом найдут. Будет слово Жреца против моего… но ему с его сраной высшей кастой поверят больше.Надо линять! Аккуратно, без паники, чтобы меньше народ обращал внимание и потом бы не вспомнил. Если совсем повезет, то Антоний и полицаи ждут не на выходе, а где-то в сторонке. Ждут, пока лоханусь.
Эта надежда не сбылась – долбаный Жрец сидел на бордюре у самого переулка и бдительно пялился по сторонам.
– Вы уже пообщались?
– Да, мы шустренько. Спиридон просил его пока не беспокоить, пойдем.
– Куда? Мне еще надо выслушать блаженного и принять от него другие поручения. Подождешь?
– Не, братан, я сегодня спешу. На уроках устал.
***
Убегать не привык, но сейчас особый случай – сильно гордым прямая дорога на шконку. Расправил спину и быстро пошел. Нырнул в соседний проулок, вышел на улицу, ускорил шаг – и сразу же сбавил его.
Внезапно мне очень захотелось вернуться. Так сильно, что ноги сами назад затопали. Последний десяток шагов я почти бежал и чуть не врезался в хмурого, злого Антония.
– Ты хотел видеть нашу магию, Слуга? Вот, изволь, «заклинание грешной совести». Мы не можем остановить преступника принуждением, как Воины, но умеем воззвать к его душе, а она не в силах нам отказать.
– Да пошел ты! Зови уже полицаев, хули издеваешься?!
– Я? Издеваюсь? Нам это строжайше запрещено, Никита, хоть иногда и есть такое желание, - Жрец покривил губы, обозначая улыбку. Очень неприятную.
– Зачем ты убил почтенного старца, Слуга? Он что-то знает о тебе, и ты решил это скрыть?
– Да пошел ты вторично! Подстава сработала, радуйся, только я эти хитрости на хую вертел! Земля – она круглая!
– Интереснейший афоризм, давно таких не слышал. Так ты ответишь на вопрос, или вскрыть твою голову? Фигурально, конечно же, «заклинанием доброй исповеди».
– У вас и такое есть? Ну, давай, не тупи – удивишься конкретно!
– Ты и правда, готов? Ну, присаживайся, только без глупостей.
Он указал на бордюр, с собою рядом, но сам при этом развернулся – чтобы я его в бок не приласкал чем-нибудь. Разумная предосторожность. Я вот скоро к самому себе перестану спиной поворачиваться, не то, что к посторонним.
– Закрой глаза и представь свою голову прозрачной, совсем открытой. Думай про блаженного Спиридона.
– Э-э, погодь! Я сам потом блаженным не стану?!
– Размечтался. Поспеши, пока на нас не сильно глядят!
Можно бы нахер послать, но не люблю, когда всех собак на меня вешают. Мне чужого не надо! Расслабился, представил, что мозгов у меня вообще нет, а черепушка сделана из стекла. Сейчас, походу, вопросы начнутся, как на полиграфе? Или я сам начну языком трепать, как от «сыворотки правды»?
– Всё! – голос Жреца ударил по ушам. – Вставай, надо уходить!
– А чего так быстро? Ты меня уже никому не сдаешь?
– Наша каста не преследует невиновных. Кто ты такой, Слуга?! Где ты видел все эти громадные здания, широкие улицы, подземные поезда? В старых роликах?