Мегаморф, или Возвращение Реликта

– Наш человек, – откинулся на спинку стула учёный.

– Надо обязательно достучаться до небес, – проговорил Горан серьёзно. – Вызвать твоего деда, стариков-хомозавров. И чем быстрее мы это сделаем, тем лучше. Потому что неизвестно, сколько времени отпущено резервации на процесс схлопывания в двумерность.

– Я понимаю.

– Вот и славно. У меня всё, судари мои.

– Ещё вопрос, – поднял руку Алонсо. – последний: вы не знаете, сохранились ли порталы метро на Земле?

– На Зем-Горе, – уточнил Горан.

– Не знаю, – смутился Ясен. – Разведчики общины и искатели кладов много раз поднимались на Гору, но не нашли ничего, что было бы связано с метро. Я тоже лет семь ходил на Гору с отцом, мы дошли до Пояса Снежной Королевы, но выше подняться не смогли, там нет воздуха. А отец уверен, что за Поясом есть выходы гиперборейских тоннелей и закладки деда.

– Какие закладки?

– Дед Ставр оставил закладки, по мысли отца – какие-то базы.

– И вы их не нашли?

– Наверху нечем дышать, поэтому…

– Понятно. Что ж, по крайней мере мы теперь знаем, что они есть. – Горан посмотрел на жену. – Может быть, он и на Гее оставил пару закладок?

– Я пошлю экспедицию в Недоступную Высь, – сказала Ванесса. – Как только будет готова первая партия скафандров, позволяющих дышать в вакууме.

– Тогда веди гостя в ресторан, пусть расслабится. Мы с Алонсо обсудим пару наших проблем.

Ванесса встала, направилась к выходу из помещения. Ясен двинулся за ней, ощущая себя лёгким воздушным шариком.

– У нас есть ещё пара фреймов, – сказал ему в спину Горан. – Захочешь получить дополнительную информацию, скажи Истоме.

– Хорошо.

Ванесса привела его в комнату с бумажными документами.

– Поухаживай за ним.

Истома, в нетерпении прохаживающаяся по библиотеке, подбежала к Величу.

– Ну как, живой?

– Всё в порядке, – усмехнулась комиссар ОКО. – Сильный индивидуум. Девочки, за мной. Ись, покажи ему столицу, своди в клуб, в общем, пофантазируй. Завтра он понадобится нам в полной боевой форме.

Комиссар и её сопровождающие исчезли за дверью.

– Рассказывай! – потребовала Истома. – Как это выглядит?

– Разве ты не пользовалась фреймами? – удивился Ясен.

– Конечно, нет. Это был первый удачный опыт развёртки фрейма. Даже отец не смог развернуть интенсионал, вообще никто. Теряем сознание, и всё. Ты не терял?

– Вот оно что, – вспомнил поведение Алонсо Ясен. – Они не верили, что мне удастся прочитать фрейм! Вопросы задавали странные.

– Информации у нас много, мы сохранили целую фрейм-библиотеку, но ни один человек ещё не смог ею воспользоваться. Расскажешь?

Ясен вдруг почувствовал на себе взгляд. Свело лопатки.

Он и раньше чувствовал пси-давление на мозг, воспринимаемое как топоток по коже головы невидимых насекомых: его сенсинг-сфера ощущала гигантское скопление народа вокруг, образующее «коллективное бессознательное» Геи. Теперь же он начинал понимать, что на него действует не «бессознательное», а самое настоящее «коллективное сознательное» бывшей планеты, представляющее собой «зародыш» Игрока. Этот «зародыш» искал выход из создавшегося положения, и появление сына Предтечи – как носителя иных сил и возможностей – было ему выгодно.

– У тебя такое лицо, – засмеялась Истома, – будто ты проглотил живую змею.

– Я чую…

– Разумеется, ты чувствуешь, иначе был бы деревом.

– Нет, меня всё время кто-то слушает.

Истома стала серьёзной.

– Ты и в самом деле обладаешь развитой пси-сферой. Гея – это клубок излучений, и твоя психика их читает.

– А твоя нет?

На лице девушки отразился сложный букет чувств: смущение, недовольство, гордая независимость, зависть, вызов и раздражение.

– Не твоё дело!

Ясен опустил голову: в сознании всё ещё мелькали «снежинки» информационной метели, мешающие воспринимать реалии жизни.

Истома поняла это по-своему.

– Извини, я хотела сказать – я тоже чую коллективное менто Геи, хотя и не так остро.

– А она нас не подслушивает?

– Даже если подслушивает, мы же сами и реализуем её решения, понимаешь? Другого инструмента нет. К тому же мы настроены позитивно к нашей «Зауми». А почему ты спросил?

– Вспомнил противостояние интраморфов и Геи перед Падением. Тогда была создана специальная организация «контрас-2» для спасения паранормов.

– Да, их отстреливали как кроликов. – Истома направилась к двери. – Но ведь сейчас другие времена. «Заумь» Геи нуждается в нас, а мы в ней.

– Вдруг всё снова изменится?

– Вот когда изменится, тогда и будем действовать иначе, – беспечно махнула рукой девушка. – Едем домой, переоденемся, и я покажу тебе столицу. Не возражаешь?

Ясен не возражал.

Конец дня для него превратился в череду встреч со знакомыми Истомы, чего он не любил, но вынужден был терпеть и подчиняться деятельной натуре геянки, отказавшейся взять с собой остальных дебрян. Всё-таки они были для неё существами иного уровня, потому что воспитывала её другая среда и другие общественно-социальные условия.

– За ними присмотрят, – отрезала она в ответ на просьбу Велича-младшего, – и город покажут. К тому же вечером лучше не показываться в клубы всей компанией, их могут принять за «херувимов».

– За кого? – озадачился Ясен.

– Ты уже понял, что у нас женщин больше и они везде занимают главные посты. Мужчин меньше, и они считаются слабым полом.

Ясен скептически хмыкнул, и Истома гневно выпалила:

– Да, слабый пол! Мужчины все неженки и меланхолики, а часть из них вообще «херувимы», то есть мужчинки для удовольствий, простихомики.

Ясен посмотрел на неё недоверчиво.

– От слова «хомо»?

– От слова «проститутка». В прошлые времена девушки продавали себя и назывались проститутками. Ты этого не знал?

– Читал. Но и мужчин-проституток тогда было полно, особенно среди политиков и чиновников.

– Это другое. Ладно, давай сменим тему. В какой клуб пойдём?

– В какой хочешь.

– Тогда в «Молли Гвинс». Там сегодня грандиозное шоу «Танцы с уродами».

И они пошли в шоу-клуб «Молли Гвинс», а потом в другой – «Офигенос», где Ясен с отвращением и содроганием посмотрел на «супербои» девушек в корытах с грязью и фекалиями, и в третий клуб – «Айвозборн», где в шоу «Звёзды на сковороде» выступали знаменитости Брюссельгея вместе с артистами эстрады. Их заставляли петь и плясать на постепенно раскаляющейся жаровне, и побеждал тот, кто выдерживал большую температуру.