Мегре колеблется
Шрифт:
Он не смеялся, даже не улыбался, но при этом чувствовалась ирония.
– Одна из сестер получит усадьбу в Вандее, в Буванском лесу. Две другие разделят ценные бумаги... Гассены де Болье унаследовали от предков значительное состояние, так что на всех хватит... Итак, я живу не совсем у себя, а скорее у тестя, и лично мне принадлежат только книги, мебель в моей спальне да еще этот письменный стол...
– Ваш отец ведь жив, не так ли?
– Да, он живет совсем рядом, на улице Миромениль, в квартире, где решил провести остаток своих дней. Вот уже тридцать лет, как он вдовец. Отец был хирургом...
–
– Вон что! Вы и это знаете? Следовательно, вам также известно, что он испытывал страсть не к шестьдесят четвертой статье, а к женщинам... Наша прежняя квартира была такой же просторной, как эта, но намного современнее... На улице Агессо... Теперь там живет мой брат, невропатолог, с женой... Так вот, возвращаясь к нашей семье... Я вам уже говорил о моей дочери Полетте и сыне Жаке... Заметьте себе, если хотите заслужить ее расположение, что Полетта заставляет всех называть ее Бэмби, а брата своего упорно называет Гюсом5... Думаю, что это пройдет... Впрочем, большого значения это не имеет...
5 Гюс - уменьшительное от Гюгюс. Так французские дети называют клоуна.
Перейдем теперь к людям, как сказала бы моя жена. Вы уже видели Фердинанда, дворецкого. Фамилия его - Фошуа... Родом он из Берри, откуда и моя семья... Старый холостяк... Комната его в глубине двора, над гаражом... Лиза, горничная, живет у нас постоянно, а мадам Маршан приходит каждое утро убирать квартиру... Да, я еще не назвал мадам Вокен, кухарку. Муж у нее кондитер, она живет своим домом. И каждый вечер после работы торопится... Вы не записываете?
Мегрэ только улыбнулся, потом встал и подошел к пепельнице, достаточно большой, чтобы можно было выколотить трубку.
– Теперь перейдем, если можно так выразиться, к моему штату, продолжал Парандон.
– Вы видели мадемуазель Ваг... Это ее настоящая фамилия, и ей она не кажется смешной 6. Я всегда называю секретарей по фамилии... Она никогда ничего не рассказывает о своей личной жизни, и если бы понадобился ее адрес, пришлось бы заглянуть в досье... Я знаю только, что домой она ездит на метро и никогда не возражает, если я ее задерживаю до вечера на работе... Лет ей, должно быть, двадцать четыре или двадцать пять, и она почти не бывает в дурном настроении... Есть у меня помощник, стажер, очень честолюбивый молодой человек по имени Рене Тортю. Его кабинет в конце коридора. Остается еще наш писец, так мы его называем, молодой человек лет двадцати. Он недавно приехал из Швейцарии, мечтает о поприще драматурга, а пока выполняет различные мелкие поручения... Нечто вроде рассыльного.
Когда мне поручают какое-нибудь дело, - а я занимаюсь делами только очень крупными, где на карту ставятся миллионы, если не сотни миллионов, - мне приходится работать неделю, а то и несколько недель сутками напролет... После этого все входит в обычную колею, и у меня появляется досуг, чтобы...
Он покраснел и улыбнулся.
– ...чтобы заняться, как вы догадываетесь, нашей шестьдесят четвертой статьей... Надеюсь, вы мне когда-нибудь изложите ваши соображения на этот счет, а пока я распоряжусь, чтобы вам разрешили бывать в нашем доме сколько вам будет угодно и отвечали бы откровенно на все ваши вопросы...
Мегрэ с недоумением смотрел на Парандона, стараясь понять, кто же он в действительности: изощренный актер или, .напротив того, несчастный человек,
находящий утешение в тонком юморе.– Я приду скорее всего завтра утром, но вас не потревожу.
– В таком случае, вероятно, вас побеспокою я. Они попрощались, и комиссару показалось, будто он пожал руку ребенка.
– Спасибо за прием, мосье Парандон.
– Благодарю вас за визит, мосье Мегрэ,
Адвокат семенящей походкой проводил его до самого лифта.
6 Vague (франц.) - расплывчатый, неясный.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Мегрэ снова увидел солнце и почувствовал аромат первых весенних дней, хотя уже пахло пылью. Ангелы-хранители Елисейского дворца по-прежнему прогуливались с равнодушным видом, легким кивком давая понять, что узнали комиссара.
На углу старуха продавала сирень, пахнувшую загородными садами, и Мегрэ едва удержался, чтобы не купить несколько веток. Хорош бы он был, явившись с букетом на набережную Орфевр.
Комиссар испытывал удивительное облегчение. Он вырвался из чуждого ему мира. Двигаясь в потоке прохожих по тротуару, он все еще видел себя в роскошной квартире, где витала тень важного чиновника, который когда-то устраивал там чопорные приемы.
Недаром же Парандон, словно для того, чтобы Мегрэ не чувствовал себя стесненным, выразительно подмигнул ему, давая этим понять:
– Не принимайте всерьез. Это все декорация. Даже морское право баловство, одно притворство.,.
И он заговорил о своей шестьдесят четвертой статье, кото-рая-де интересует его больше всего на свете. Тоже, видимо, игра.
Если только Парандон не плут. Во всяком случае Мегрэ проникся симпатией к этому гному-попрыгунчику, который пожирал его глазами, будто никогда в жизни не видел комиссара сыскной полиции.
Он воспользовался хорошей погодой, чтобы спуститься по Елисейским полям до площади Согласия, где наконец сел в автобус. Открытой площадки в автобусе не оказалось, поэтому пришлось погасить трубку, пройти внутрь и сесть на скамейку.
Мегрэ вернулся в сыскную полицию как раз в тот час, когда обычно подписывались бумаги, и за каких-нибудь двадцать минут справился с этой обязанностью. Жена очень удивилась, когда в шесть часов вечера он уже вернулся домой да к тому же в отличном настроении.
– Что сегодня на обед?
– Я думала приготовить...
– Ничего не нужно. Пообедаем в городе.
Где угодно, только не дома. День выдался необычный, и хотелось так же необычно провести вечер.
Темнело теперь позже. День заметно прибавился. Они нашли в Латинском квартале ресторан с застекленной верандой, где от жаровни приятно веяло теплом. Ресторан славился дарами моря, и Мегрэ попробовал всего понемножку, даже морских ежей, доставленных несколько часов назад самолетом с юга.
Жена поглядела на него с улыбкой:
– Можно подумать, что ты доволен сегодняшним днем.
– Так оно и есть. Я познакомился со странным субъектом. Странный дом... Странные люди...
– Преступление?
– Неизвестно... Пока оно еще не произошло, но может произойти не сегодня - завтра... И если это случится, я окажусь в идиотском положении.
Мегрэ редко говорил с женой о делах, которые вел. Чаще она узнавала подробности из газет и по радио, чем от мужа. Но на этот раз он не устоял перед желанием показать ей письмо.