Механический гений в мире Эйра

Руль меня все также не слушался, и я решил плюнуть на попытки выбраться. Вместо этого я хотел наблюдать, я жаждал этого. Все мое естество разъедало нездоровое любопытство. Я включил свет и направил его за правый борт.

То, что я увидел, описать сложно. Гигантская воронка, не меньше 10 километров в диаметре, сплетала спиральный узор из толщи воды, увлекая в себя все, что было на поверхности. Здесь была и рыбешка, и какие-то бревна, и даже мусор. В глубину воронка уходила настолько, насколько хватало видимости, там зияла бархатная бездна, которую мой фонарь пробить был не в силах.

Руки задрожали, но сфера, окружавшая меня, все еще оставалась крепкой и даже больше, она не давала лодке крениться. Я несся в центр воронки словно в защитной скорлупе, которой все было не по чем.

– Ох Машка, что делается. Ты бы видела… - охрипшим голосом прошептал я.

А потом мне подумалось, что если бы Маша была здесь, то давно уже лежала в обмороке от своей впечатлительности. Но я же мужик. Умирать — так умирать, жить — так жить. Нечего разводить сопли и трястись как какой-то испуганный заяц.

Я расправил плечи и сел прямо, дрожь в руках тоже постепенно успокоилась. Прочистив горло, я запел во всю мощь своих легких:

– Много песен мы в сердце сложили, Воспевая родные края, Беззаветно тебя мы любили, Святорусская наша земля.*

Я пел, и уверенность во мне росла с каждой строчкой, словно давая силы и покорность смириться со своей судьбой. А лодку все уносило вниз к центру воронки, пока я не щадил свои голосовые связки и уходил в неведомое и страшное нечто.

По иронии судьбы на последнем припеве я достиг дна, которое никак не мог просветить мой фонарик, словно там стояла непроглядная заслонка, не дающая заглянуть внутрь. Субстанция казалась мягкой и будто живой, словно черный непроглядный мазут, вяло перетекающий мелкой рябью.

Лодку тряхнуло, и я упал на дно больно ударившись лбом и коленями. Встать снова так и не решился, лишь сильнее прижался к железному полу своего суденышка, пока все вокруг хрустело и потряхивало.

Фонарь отчаянно замигал, с каждым разом освещая дно лодки все более и более тусклым светом, а в итоге и вовсе погас. Стало действительно жутко. В кромешной, непроглядной темноте мне чудилось, что я был проглочен неведомым чудищем, которое сейчас пережевывает мою лодку и пускает ее вниз по пищеводу.

Но неведомая защита, та самая сфера, что раскинулась вокруг меня пока не давала изломать мою «Марию». Треск, который я слышал вокруг стал усиливаться, все больше давя на барабанные перепонки. Ощущение нереальности происходящего со мной нарастало с каждой секундой.

В какой-то момент мне стало казаться, что я все еще нахожусь в своем обеденном сне и просто еще не проснулся. Я даже засмеялся от этой мысли, разрезая треск вокруг звуками собственного голоса. Окрепнув в уверенности, что все это просто сон, я аккуратно сел и стал щипать себя за ноги, пытаясь разбудить от кошмара. Пространство вокруг меня стало трещать меньше, вместо этого послышался гул, словно рядом работал огромных размеров вентилятор.

Но ничего не менялось: темнота все еще оставалась непроглядной, ощущение движения сохранялось и даже нарастало, а я все также сидел на дне своей лодки, не веря в то, что со мной происходит. Мне казалось, что время вокруг меня перестало существовать, а может быть это мозг устал механически отслеживать секунды, которые утекали сквозь пальцы.

Мое сознание становилось все более ватным, словно не выдерживая нагрузки, которую получило тело. Я весь обмяк и почувствовал накатившую дремоту такой силы, которой никогда не испытывал раньше. Волна взбудораженных мурашек пробежала по телу, принося крайнюю степень расслабления.

Ноги мои раскинулись в разные стороны, а спина облокотилась на корму лодки. Затылок я прижал к теплому еще мотору, который давно перестал работать. Я старался сохранить ясность сознания настолько, насколько это вообще было возможно, но веки стали закрываться сами по себе, а сил разлепить их просто не было.

Окончательно устав бороться с собой, я поймал последнюю мысль что пронеслась в уставшем мозге: «будь что будет».

*Отрывок из песни Татьяны Петровой прощание славянки (Встань за веру, Русская земля!)

Глава 4. Не могу уйти без своей лодки

Сон неохотно выпускал меня из своих лап, а я попытался понять, где я и что со мной происходит, приоткрыв склеившиеся намертво веки. Лодка, в которой я находился стала резко подниматься наверх, движение было настолько интенсивным, что меня буквально вжало в дно.

Сколько времени я проспал, сказать было сложно, ощущения были обманчивыми, а темнота вокруг все такой же беспросветной. Я нащупал рукой лежавший рядом фонарь и сдвинул рычаг, но проклятый источник света работать отказывался. Словно мощная батарея, которую я в него вложил совсем недавно была высушена наглухо.

Движение лодки и моей сферы усилилось настолько, что я больно ударился щекой и не мог даже оторвать голову от прохладного железа. Сердце отчаянно колотилось, меня несло вверх в кромешной темноте и остановить это движение было невозможно. Затошнило, я едва удержался, чтобы не выплюнуть обед наружу. Давление било по ушам невозможным гулом, сотней включенных промышленных вентиляторов.

Я едва мог дышать и думал лишь о том, когда это кончится и что меня ждет впереди. Мне было очевидно, что то, что происходит со мной вовсе не рядовой случай: и эта воронка в море, и перебои работы мотора, и даже эта сфера, уберегающая меня от неминуемой гибели – сверхъестественные события, которые с нормальной реальностью не вяжутся.

Мой подъем закончился настолько резко, что я ослеп от света, который словно одновременно бил в меня со всех сторон. После кромешной тьмы, в которой я провел сам не знаю, сколько времени, но по ощущениям – бесконечно долго, это стало настоящим ударом. Я потерял ориентацию в пространстве, верх и низ совершенно перестали существовать.

Когда зрение и слух стали постепенно возвращаться я понял, что точно нахожусь на воде. Мерно раскачивалась моя «Мария» на небольших волнах, периодически цепляя одну из них носом, от чего в воздухе повисал глухой звук удара.

Я развернулся, прикрыв глаза руками, спасаясь от света. Он превратился в три огромных светила, которые, в правильном треугольнике расположились над головой. Они были больше солнца раз в пять, но имели холодный оттенок.

В ужасе открыв рот и закрыв лицо руками я пытался хотя бы осознать, что со мной произошло. С ожесточением я тер глаза, вырывая ресницы. Мне все казалось, что если потереть их достаточно сильно, то картинка вокруг меня превратится в привычное мне черное море.

Растеряно сев я осмотрелся. Вода была странной, она была настолько густого синего цвета, и такой прозрачной, что казалось, можно видеть глубину на расстоянии многих километров. Воздух тоже был непривычным, не тем соленым бризом, к которому я давно привык, а словно горным, звеняще чистым и плотным.