Механический зверь. Маленький изобретатель

В семь часов его пришли будить, но застали уже одевающимся, когда он медленно и вдумчиво, по-другому руки начинали слишком сильно дрожать, вдевал пуговицы в петельки подготовленного с вечера выходного костюма. Через полчаса он уже сидел за столом в окружении семьи и чувствовал на себе любящие и внимательные взгляды. В другой день было бы очень приятно, но сегодня Лаз в принципе не мог переключить внимание на что-то кроме предстоящего события и магии.

В путь отправились вчетвером: он, родители и Лани. Сестру Лаз не видел несколько недель — в прошлом, теперь уже, году, она поступила в элитную академию для девочек и приезжала домой только раз в месяц. Ланирис сильно изменилась за последнее время: стала серьезнее, собраннее, такой, какой в ее понимании должна быть старшая сестра. К сожалению, Лаз не мог донести до нее без риска выдать свой секрет, что для него куда важнее ее смех, чем пунктуальность и знание этикета. А детское: “Я не хочу, чтобы ты менялась”, воспринималось Лани скорее как новый стимул к действию и развитию. Все-таки она пока еще была ребенком, настоящим ребенком, и не могла взглянуть на себя со стороны. Для нее желание помогать Лазу стало смыслом жизни.

Вот и сейчас, сидя рядом с братом в карете, девочка то и дело поворачивала голову, пытаясь угадать, что ему в данную секунду нужно: вода, еще один плед, может подушка под голову. Лаз же давно бросил попытки сопротивляться и отнекиваться, поняв, что этим только расстраивает сестру.

Сам тест должен был проходить в сообществе магии, куда еще с рассвета стекались потоки людей. Несмотря на то, что в первый день проверку проходили только представители высшего сословия: дворянство, семьи магов, высшие военные чины, на площади перед главным зданием стояли и толпы простого люда. Зеваки — неотъемлемая часть любого крупномасштабного события, да к тому же о высоких результатах всегда сообщали во всеуслышание, так что и повод для сплетен всегда находился.

Обычно все гости должны были пройти площадь пешком, что как бы показывало равенство всех людей перед магией, но в этот день одна карета все-таки добралась до бокового входа. Специально для Лаза было сделано исключение: площадь состояла из множества ступеней, так что ни кресло-каталка, ни костыли, для нее не подходили. К тому же на улице, несмотря на начало весны, все еще было холодно и лежал слой снега.

Впрочем, была и еще одна причина для такого нестандартного способа входа и во всем Апраде о ней знало едва ли полдюжины человек. Очевидно, что на каждого ребенка нельзя было тратить портативный измеритель магии. Дети проходили тест на больших стационарных кристаллах, работающих с самой постройки здания. Однако Лаз не мог проходить тест на нормальном измерителе. Несмотря на большие размеры и пропускную возможность, их порог одномоментной напитки магией оставался таким же, как и у малой версии. А потому была высока вероятность, что тест Лазариса просто испортит сложный и дорогостоящий аппарат.

Другой проблемой был тот факт, что тесты проводились публично: кристаллы стояли в большой зале и за проверкой наблюдали как представители сообщества, так и ожидающие своей очереди, и те, кто просто хотел посмотреть. Таким образом достигалась максимальная честность проверки, но это же и стало серьезным препятствием.

Лаз не мог не пройти тест, но и нормальное изучение его магического потенциала стало бы катастрофой. А потому нужно было придумать что-то особенное, что не выдало бы публике ничего лишнего. Конечно, за пять лет, прошедших с момента обнаружения живой аномалии, подходящий план был разработан и успешно опробован, но он требовал большой точности исполнения, а потому Лаз не мог идти на тест в общей толпе.

По иронии, большую помощь “заговорщикам” оказала болезнь мальчика. Благодаря ей проблема с правильным подбором времени становилась куда проще: вместо того, чтобы стоять в толпе, не зная, сколько времени пройдет до их очереди и к какому камню их определят, Морфеи могли просто пройти к любому, ссылаясь на болезнь Лаза. Да, не слишком честно, но по-другому пришлось бы вводить в уравнение огромное количество переменных, что в разы увеличивало риск провала.

Оставшаяся часть плана была столь же проста, сколь и гениальна. Кристаллы-определители не были автономными приборами. Чтобы иметь возможность десятки и сотни раз в день оценивать силу души шестилетних детей, они постоянно подпитывались магией. Чародеи, вливавшие в аппараты энергию своей души, находились в отдельных помещениях под залой, чтобы крики и разговоры их не отвлекали. И, естественно, по уровню потребления камнем силы, они могли понять, какая оценка присуждается проверяемому в данный момент ребенку. Все, что нужно было сделать — это остановить приток энергии к камню в нужный момент, прервав таким образом набор камнем яркости и скрыв секрет национального масштаба.

Комнату под шестым кристаллом оценки занимал никто иной, как Павос Эраль, за последние пять лет сменивший синюю мантию представителя содружества магии на обычный городской костюм. В принципе, его и не должно было быть в здании, но неделя проверки магии — период всегда крайне напряженный и требуются все свободные руки и души. А потому, когда Павос предложил свои услуги, его встретили с распростертыми объятьями, тем более он был, фактически, своим человеком.

А дальше дело было за людьми куда более высокого положения — сделать так, чтобы мужчину определили на нужный кристалл и в нужную смену.

— В чем дело!? Почему их пропускают без очереди? — конечно, всегда будут возмущающиеся. Да и не удивительно: когда ты стоишь не первый час и все еще лишь в середине очереди, а кто-то, только появившись, сразу получает желаемое — волей-неволей взыграют эмоции.

Однако вид инвалидного кресла сразу завязывал в узел большинство злых языков. Лаз в последние месяцы очень старался обходиться без него и пользоваться только костылями, но для большей убедительности пришлось прибегнуть к этому способу.

Четверо Морфеев протискивались сквозь толпу, им надо было подойти к кристаллу в строго определенное время с точностью до нескольких минут, так что задержки были недопустимы. Фелиция держалась отлично, а вот Санктус нервничал, потел и то и дело смотрел на часы. Лани вежливо улыбалась оставляемым позади аристократам, ни о чем не подозревая и волнуясь только за то, что они ведут себя не очень вежливо, а Лаз… Лаз старался подавить желание вскочить с коляски и броситься бегом к измерительному камню. Ну, попытаться броситься.

Однако, как это всегда бывает, нашелся человек, для которого ребенок в инвалидном кресле не был достаточным аргументом. Высокий и плечистый, одетый в парадную мантию содружества магии, которая своей мешковатостью только увеличивала его ширину, он пытался показать всем свое превосходство по методу индюков: кто больше, тот и прав.

— Срать я хотел, — его бас разлетался над толпой, заставляя женщин морщиться и затыкать детям уши. — Срать я хотел на вас и вашего спиногрыза! Вы кто вообще такие, чтобы лезть передо мной!? — В принципе, у него были права выступать: его статус, как профессионального чародея, был намного выше чем у Морфеев. И если бы дело было только в болезни Лаза, никто бы не стал с ним бодаться из-за одного места в очереди. Однако на кону было нечто куда большее, так что индюк наткнулся не на тех противников.

— Уважаемый, я настоятельно прошу нас пропустить, — в абсолютно спокойном голосе Фелиции было столько металла, что можно было ощутить его острое прикосновение к коже. Санктус, до этого бледный и немного рассеянный, резко преобразился, встав рядом со своей женой с каменным выражением на лице. Даже Лани посерьезнела и насупилась, позабыв о правилах хорошего тона.

Вокруг спорящих резко образовалась сфера полной тишины. Маг, явно не ожидавший такого сопротивления, шевелил извилинами, пытаясь понять, стоит ли игра свеч, а семья Лаза просто молча ждала, понимая, что это лучшая тактика в данных обстоятельствах. Прошло пять секунд, десять, а потом произошло то, чего никто не ожидал. Индюк резко отскочил в сторону, немного побледнев лицом и вежливо поклонился, пропуская Морфеев вперед.

Легко кивнув оторопевшему мужчине, Фелиция покатила коляску дальше, тихо недоумевая, что стало причиной такого поведения. В голове женщины крутилось много вариантов, но ни один из них даже близко не соответствовал истине. Исход этого краткого поединка на самом деле решил тот, о ком все позабыли.

Конечно, Лаз не знал о плане “взрослых”, но в то же время не мог не понимать: что-то определенно готовится в связи с его тестом. А глядя на родителей становилось ясно: дело очень серьезное и на кону очень многое. Конечно, его собственная мечта об обучении магии была очень важна, но старания других людей ради него были во сто крат важнее. Три тени уже почти не ощущались за спиной — теперь все их помыслы были его собственными. Граница почти исчезла, Лаз хотел прожить жизнь достойно не ради кого-то, а потому, что это было правильно для него лично. Но достойная жизнь ни в коей мере не означает, что ты должен быть со всеми вежливым и обходительным.