Механический зверь. Маленький изобретатель

— Нет, этот не подойдет. То, что вы передадите ему — невероятная ноша, еще ни один человек не испытывал подобного. Я не могу рисковать, ставя все на неуравновешенного убийцу. Кандидат должен быть умен, рассудителен, должен уметь приспосабливаться. У нас будут годы, чтобы подчинить его, но для начала он должен вырасти и стать сильным. Кто следующий?

— Этот. Совместимость ниже, но все равно в пределах допустимого.

— Он? Интересно…

— Док! — Чтобы в стуке двигателя можно было хоть что-то разобрать, Семену приходилось надрывать горло. Впрочем, за последние три года он уже более-менее привык. Пассажир дюнного вездехода дернулся и оторвал взгляд от проплывающих мимо бархан. На вид мужчине можно было дать лет пятьдесят, хотя могло быть и больше. В седеющих, но все еще густых волосах застрял песок, а тонкие морщинки у глаз сразу располагали к себе собеседников.

Он открыл рот, чтобы ответить, но сразу поперхнулся обжигающе горячим воздухом и закашлялся. В пустыне даже дышать нужно уметь. Семену пришлось отложить все вопросы на несколько часов. Дальше ехали в молчании, слушая лишь шум мотора. Если втянуться, эта музыка неплохо подходила к окружающим пейзажам.

Три дня назад в Каире большая группа людей, в число которых вошел и Семен, погрузилась на машины и стройной колонной отправилась прямиком в пустыню.

Все было как он и думал: после приказа Борисова его безо всяких лишних разговоров зачислили участником экспедиции, выдали аванс и сказали подъезжать на место встречи в обозначенный день и час.

В принципе, кроме двух вещей, все происходящее было для молодого человека рутиной: вот уже три с хвостиком года он занимался тем, что возил богатых туристов на частные экскурсии в пустыню Сахара.

Первой странностью был необычно большой гонорар, почти вчетверо превышающий его стандартную ставку. Но никаких подвохов найти не удалось, так что Семен списал все на сложности, связанные с состоянием старика, все-таки возраст, обозначаемый трехзначными числами — не шутки.

Второй несостыковкой стало то самое дикое собеседование. Обычно все было быстро и оперативно: он работал не сам по себе, так что с доверием к водителю проблем не возникало, а остальное его клиентов почти не интересовало. И уж точно не интересовало, какую религию он исповедует. Вспомнив о странном разговоре с Александром Павловичем, молодой человек не мог сдержать ухмылки. Но и это можно было списать на странности клиента, опять же, маразм и все такое.

А потому особенно долго раздумывать не было смысла. Собрался, заправил свою рабочую лошадку, закинул в кузов несколько канистр с топливом, кое-что поесть, кое-что попить, запер квартиру и поехал. С тех пор, как он покинул родину, Семен стал особенно легок на подъем.

И вот уже третий день колонна была в пути. Ехали неспеша: выезжали затемно, часам к одиннадцати останавливались, разбивали лагерь, проводя под тентами в теньке самый солнцепек, под вечер снова грузились и отправлялись в путь. Еще несколько часов по постепенно остывающим пескам — и новый, теперь уже ночной, привал.

При других обстоятельствах такая вальяжность Семена бы не устроила, но одна из машин — здоровенный грузовик на шести широких колесах, везла в своих недрах не только запас топлива на две недели беспрерывной езды всей колонне, но и много всяких полезных штуковин. А в дальнем его углу, питаемый от солнечных батарей на крыше, тихонько примостился священный Грааль любого бедуина — холодильник. На привалах никто не отказывал себе в удовольствии выудить из него бутылку ледяной воды, на таком солнцепеке бывшей вкуснее любого алкоголя.

Так что ехали с комфортом, к этому нельзя было придраться. Вот только было кое-что, чего Семен никак не мог понять. А именно: куда они ехали? Каир за спиной, вот только направление было выбрано так, что ни одна из известных ему достопримечательностей не была по пути. Только бескрайняя пустыня до горизонта, а потом граница с Суданом. И чего? Ладно, он не ради этого нанимался, ты везешь — тебе платят, но ему совершенно не хотелось следовать примеру сказочного Ивана: идти туда, незнамо куда. Но секретарь старика молчал как партизан, сам Борисов в путешествии вообще не выходил из машины, а все остальные участники экспедиции, включая водителя головной машины, также очень походили на персонажей фольклора.

А потому Семен решил расспросить последнего кандидата на обладание информацией. Врач Борисова также был не слишком многословным, сразу по остановке скрываясь в машине старика. Если тебе сто с гаком, так и вози с собой доктора, зачем сажать его в другой автомобиль? Странный, конечно, дедок. Впрочем, у всех свои тараканы и за столько лет немудрено накопить их слишком много.

Выругавшись про себя, Семен решил плюнуть пока на все, так и так до привала он ничего не выяснит.

Сняв с себя теперешнего весь груз ответственности, молодой человек положил локоть на изгиб двери и расфокусировал взгляд. Затормозить в случае чего он успеет, стаж и большое расстояние между машинами сыграют свою роль, а пока можно с головой уйти в себя.

Несмотря на гнетущий зной, становящийся с каждой минутой лишь сильнее, на сухость во рту, от которой не спастись даже литром воды, на текущий под одеждой горячий и липкий пот, несмотря на все это главной и единственной ассоциацией, которую вызывали у Семена окружающие их барханы, было море.

Вечный и постоянно меняющийся, океан песка засасывал взгляд, манил в свои смертельные объятья. Ему всегда нравилось это зрелище. Пожалуй, сложно найти человека, который занимается подобным делом и не испытывает того же трепета перед пустыней. Просто потому, что иначе эта работа превращается в пытку.

Странно, все-таки. Очень немногие местные жители могут выдержать такое, не считая всяких бедуинов и кочевников. А он, Семен Лебедев, родившийся и проведший большую часть жизни в Москве, где половину года снег с дождем, полюбил пустыню с первого взгляда. До сих пор не очень-то получалось объяснить, в чем состоит для него притягательность бесконечных песчаных волн. Единственное, что приходило на ум — фраза из великолепного старого фильма, который Семен пересматривал, наверное, раз пять, не меньше.

Океан не имеет памяти.

Пустыня также была лишена этого недостатка. В песчаном океане не имело значение ни то, что с тобой было, ни то, что с тобой будет. Бесконечное вверх-вниз с бархана на бархан словно убаюкивало воспоминания, лишало их силы, лишало значения, лишало влияния на человеческие жизни. А Семену так хотелось хоть немного, хоть на чуть-чуть вырваться из их оков.

— Дорогой, ты все собрал?

— Да!

— Точно?

— Да точно, точно! Ты меня уже двадцатый раз спрашиваешь.

— Просто потому, что слишком хорошо тебя знаю. Так, посмотрим… о, это что?

— Ой.

— Вот тебе и ой. Прячь давай.

— Что бы я без тебя делал!

— Что-что. Без меня, Санктус Кратидас Морфей, ты бы поехал в отпуск без документов.

— Нет, без тебя я бы вообще в отпуск не поехал! Было бы банально не с кем.

— Тоже верно.

— Ладно, может кое-что я и забываю, но устроить тебе сюрприз я не забыл.

— Ух ты! И что же это?

— Дурочка, ты не понимаешь значение слова “Сюрприз”? Если я расскажу, весь эффект пропадет.