Механик

– Тогда как ты объяснишь это?.. – указывает взглядом на бумагу в моих руках, – думаешь, я подарила ему квартиру стоимостью с наш дом, за то, что он заделал тебе ребенка?!

– Он на это не способен! Это бред, мама! Я не верю!!!

Откидываю бумаги на стол и резко поднимаюсь.

Нет, нет и еще сотню раз нет!!!

Соболев, может, и кобель… Допускаю, что слабохарактерный… Иначе, почему не отшил меня сразу, а завязал отношения?..

Но, мошенник?! Шантажист?!

Нет. Это точно не о нем. Будь так, он бы потребовал свои отступные еще тогда, когда мама начала душить его бизнес.

– Он, может, и не способен, – соглашается она, глядя на меня со своего кресла, – не потому, что благородный рыцарь, а потому, что имбецил!

– Ладно, хватит… – пресекаю ее, намереваясь уйти.

– У него самого на это ума не хватит. Но с ним постоянно ходит рыжая девица. Да – да… – хмыкает мама, очевидно, заметив, как меняется мое лицо, – та самая, с фото…

Не помню, как я добегаю до своей комнаты. Эта новость сломила меня. Впервые за последние два месяца, я срываюсь. Падаю на кровать лицом вниз, сжимаюсь в комок и начинаю реветь.

По–настоящему.

В голос. Ломая ногти, загребая одеяло. Захлебываясь рыданиями.

Ненавижу… Вот сейчас он умер для меня навсегда.

Мразь…

Они с Аллой одного уровня. Идеальная пара гадов, место которым на самом дне…

Господи, насколько я была слепа! Права мама, я беспросветная дура!..

Моя ягодка появляется на свет в марте. В день, предшествующий Международному женскому дню.

В день, когда я возрождаюсь из пепла…

– Назови ее Машкой… – бормочет мама, склоняясь над нами, – Марья Матвевна… Для нее самое оно…

Не обращаю внимания на ее слова. Сегодня ничто не в состоянии испортить мне настроение. Ни изматывающие, длящиеся почти сутки роды, ни мамина хандра.

Когда у моей груди, посапывая, спит самое дорогое, что есть на свете, все остальное теряет свою значимость и отходит далеко – далеко на задний план.

– Вообще на тебя не походит… – между тем продолжает мать.

Не понимаю, как она смогла это увидеть?.. Еще же не понятно ничего.

Маленькое сморщенное личико, мутные глазки, носик кнопочкой, пушок светлых волос на головке, а ресниц и бровей вообще пока нет.

Но, вот губки… Губы точно отцовские. Тут не поспоришь.

Склоняюсь над ней, целую в лобик.

Такая крохотная. Куколка моя, булочка сахарная.

Ну, и пусть отец ее предатель. И квартирой пусть подавится!

Я оставила себе самое ценное, то, что ни за какие деньги не купишь.

Малышка начинает ворочаться и недовольно кряхтеть. Что с ней?.. В порыве чувств слишком сильно ее сдавила ее?..

Жарко?..

Холодно?..

– Давайте попробуем дать ей грудь… – доносится до меня голос медсестры.

Голодная?! Мой зайчонок проголодался?!

Удерживая сверток одной рукой, неуклюже освобождаю каменную грудь. Медсестра помогает правильно поднести ребенка и объясняет, как она должна захватить сосок.

Дочке два раза предлагать не приходится. Она открывает широко ротик и присасывается к груди.

– Точно вся в отца… – комментирует мама.

Игнорирую. Потому что в тот момент, когда малышка начинает сосать, понимаю, как я счастлива.

Счастлива и благодарна бывшему мужу за такой подарок.

– Так, как назовешь? Придумала?..

– Маргарита… Марго…

– Хорошее имя, одобряю. А отчество?..

– Матвеевна.

Пусть будет его отчество. Все–таки сие чудо и его заслуга, хоть и невольная.

А потом начинаются тяжелые будни. Марго мучают колики, и я мучаюсь вместе с ней. Не успеваю выдохнуть с коликами, как начинают резаться зубки, а с ними до кучи температура и понос.

Ночью с дочкой. Днем с мамой.

Она больна. Папа рассказал, что у нее подтвердилась онкология. Рак груди. Этим и объясняются ее участившиеся нервные срывы.

Я терпеливо терплю ее нападки и молча принимаю все упреки. Когда становится совсем невмоготу, закрываюсь с дочерью в комнате или, если позволяет погода, ухожу гулять с коляской на улицу.

Иногда у мамы наступают периоды благодушия, которые пугают меня не меньше агрессии. Она, не переставая, таскает Марго на руках и заваливает ее подарками. Сюсюкаясь с ней, называет не иначе, как Королева Марго.

Но длятся такие периоды не дольше нескольких дней. А затем все возвращается на круги своя. Мама становится раздражительной и требует убрать «плебейку» с глаз долой.

Матвей больше в нашей жизни не появляется. С того последнего разговора, когда я солгала ему про аборт, больше о себе не напоминает.

Исключением стал случай, о котором по секрету рассказала Наташа. Когда я лежала в больнице на сохранении, он приезжал сюда. Требовал со мной встречи. Она не слышала, о чем он говорил с родителями, но после разговора случилась драка.

Кажется, он сломал Саше нос, за что его и забрали, прибывшие по вызову мамы, полицейские.

Родители об этом инциденте умолчали, и я спрашивать не стала.

Скорее всего, приезжал требовать деньги.

Время идет. Весна сменяется летом. Дочурка растет не по дням, а по часам. По навыкам и умениям, положенным по возрасту, обгоняет многих сверстников. Рано садится, начинает активно ползать, учится распознавать своих – чужих и с каждым днем все меньше походит на ангелочка из моей мечты.

Мама оказывается права. От меня она почти ничего не унаследовала. Чем больше я за ней наблюдаю, тем больше она мне напоминает… нет, не своего отца, а его сестру Элю.

– Ох, егоза растет! – смеется Наталья, когда Марго переворачивает чашку с пюре из брокколи на пол.

Это правда. Характер не подарок. Если решила, что ей что–то не нравится, в рот не запихаешь.

– Ритусь, это вкусно! – объясняю я, направляя ложку с зеленой субстанцией в рот и выразительно закатывая глаза, якобы от удовольствия.

Она дует и без того пухлые щечки и смотрит на меня исподлобья скептичным взглядом Эли.

– А ну–ка, посмотри, что тебе бабуля приготовила!.. – приговаривает Наталья, ловко закидывая в рот дочки сладкую кашу.