Мелкий бес

– Принес?
– сурово спросила женщина.

В густых черных волосах пробивались редкие серебристые паутинки, но баба ещё не утратила красоты. Она пылала крепким здоровьем - румяные щеки, зубы жёлтые, но все на месте, губы полнокровные, а груди больше головы плешивого. Мужичок сжался перед такой красотой и протянул потную ладошку, где поблескивала влажная серебрушка.

– Милок мой, - проворковала женщина.
– Ты не стой, я скоро.

– Боязно как-то, - замялся плешивый, прижимая шапку к груди.
– Может выпить есть что-нибудь для храбрости?

– Сейчас, голубок, - почти пропела женщина, разворачиваясь и почти сметая мужичка необъятной грудью.

Я чувствовал, как время поджимает. Надо одним ударом свалить сразу двух врагов - посеять и хорошее и дурное. Баба явно приторговывает мохнаткой, а плешивый пошел налево. Значит, надо отвратить мужика от греха, а женщину проучить.

– Ох, хорошо, - плешивый тяпнул стакан мутного самогона.
– А все равно боязно. А вдруг твой вернётся?

– Он силки пошел ставить, - покачала головой баба.
– Ты давай, садись.

С плеч женщины упала шерстяная шаль, а затем слетела рубаха. Два молочно-белых шара выскочили наружу. Я ожидал, что они растекутся, как бывает у крупных телом женщин, но груди гордо торчали, смотря крупными коричневыми сосками вперёд. Впечатляет!

Плешивый стыдливо отвёл взгляд.

Женщина схватила новую рубаху, что висела на крючке возле красивой, покрытой синей глазурью печи. На лоб она повязала серую льняную полоску. Звякнула заслонка печи. Из оранжевого нутра потянуло густым жаром. Схватив рогач, баба поддела горшок, стоявший в печи. Глиняный пузатый сосуд побулькивал, брызгался и источал наваристый мясной дух.

Деревянный черпак нырнул в варево и вытащил мелко нашинкованная капусту, кусок ребрышка, грибочки и разваренную картошку. Аромат усилился. Мужчина сбросил шапку и сглотнул. По его подбородку потекла слюна. Едва тарелка оказалась перед ним, он зачерпнул ложкой бульон и принялся прихлебывать, сопя и жмурясь от удовольствия.

Хозяйка вооружилась длинным ножом. Лезвие застучало по доске, крупно нарубая луковицу. Так… Что здесь происходит? Я стоял посреди жилища, совершенно потерянный. Баба принялась за сало - прикрыв левый глаз, она наклонилась и сделала тончайший срез – почти прозрачную полоску с жилками мяса буквально светилась. Скрутив пластинки сала в трубочки, она выложила их на тарелку, посыпав сверху зелёными перьями лука.

– Хлеб забыла!
– всполошились женщина.

Она сдернула белую тряпицу, накрывавшую приплюснутый серый хлеб, нарезанный крупными ломтями. Женщина натерла хлеб раздавленным чесноком и подала плешивому вместе с луком и салом. Рядом плюхнулись небольшая плошка с протертым белым хреном. Мужичок макнул краюху в хрен, положил сверху сало и лучок. Одним махом прикончив ломоть, он принялся быстро поглощать щи. Когда тарелка опустела, плешивый принял такой блаженный вид, будто ему сообщили, что он вхож в райские кущи без очереди.

– Вот откушай ещё, - довольная баба суетилась возле стола, выставляя тарелки и плошки.
– Яблочки моченые, черемша, грузди и рыжики.

Из печи появилось второе блюдо - длинный противень занимали румяные пирожки. От запаха даже я одурел. Плешивый охнул, вцепившись в золотистые бока пирожков взглядом оголодавшего волка. Я же мрачно уставился на кольцо. Вот и все.

Но катастрофы не случилось. И позолота и камень-глаз говорили, что мне скоро конец, но ничего не происходило. Даже наоборот - глаз сонно приоткрылся, а затем расширился. Пока плешивый уминал пирожки, позолота также вернулась. Что происходит!?

Размышления прервал стук в двери. Мужичок застыл с торчащим из рта продолговатым пирожком. Хозяйка сделалась белее мела. Она жестом указала плешивому лезть под лавку. Тот бесшумно юркнул туда и затаился.

– Ой, а кто это пожаловал?
– заворковала женщина, открывая двери.
– Ты Федя? Завтра же оговорено?

На пороге стоял крепкий мужчина с черной бородой лопатой. Густые ресницы на концах круто поднимались, придавая гостю лихой вид. Как и ножны с кривой саблей. Федя пожелал губами и нехотя сказал:

– Не могу больше ждать, чресла горят.

Увидев пирожки, он отодвинул женщину и быстрым шагом подошёл к столу. Стоило нежному тесту попасть в рот, как суровое выражение лица мужчину сменилось - он стал похож на довольного ребенка. Крякнув, он хлопнул рюмку самогона. На стол легла серебрушка.

– Я тебе, Федя, с собой дам, только уходи, - взмолилась баба.
– Муж скоро с охоты вернётся.

– Жонка, жрать ставь!
– раздулся громогласный рык.
– И воду на птицу. Трёх рябчиков ольховик послал.

Федя побледнел, разом потеряв молодецкий вид. Кончики его усов опустили, сделавшись похожи на сомьи. Не дожидаясь, он бросился под лавку. Оттуда донеслось возмущённо мычание, возглас удивление, но все быстро стихло.

Вернулся хозяин дома. Был он невысок, но в плечах… совершенно квадратные. Рост его и ширина плеч оказались соразмерны. Борода росла клоками, а волосы спутались, придавая хозяину диковатый вид. Узкое, злое лицо пересекал рваный, багровый шрам.

– Сапоги, Зина, - скомандовал он, садясь на лавку.

Баба тут же бросилась стягивать кожаные сапоги, а после разматывать влажные онучи. Неожиданно мужик нагнулся и крепко хлопнув жену по откляченному заду, воскликнул:

– Хороша срака! А ну давай, становись к столу.

Я вооружился щепочкой. Плешивый и Федя лежали под лавкой, прижавшись друг к дружке. Острая раздвоенная часть щепы ткнулась плешивому в щеку. Тот чуть ли не подпрыгнул.

Хозяин ничего не услышал - он схватил жену за огромные сиськи, мял и тискал их. Правая рука задрала бабе платье и легла на затылок, наклоняя женщину к столу. Торопится. Растопыренная пятерня легла на лицо бабы, крепко прижимая к столешнице. Ремень с бляхой упали на пол. Зина прикрыла глаза. Вялый отросток тыкался между крупных ягодиц, но никак не мог попасть внутрь. Зашипев, муж поплевал на ладонь и принялся быстро возить ей между бедер заохавшей жены.

– Вылезаем потиху, - прошептал Федя плешивому.

Тот испуганно затряс головой. Я из вредности ткнул его щепочкой, но мужичок был так испуган мыслью о побеге, что ничего не почувствовал.

Муж всё-таки не смог привести уд в нужное состоянии. Скривившись он, схватил огурец и с размаху засадил жене. Ее отверстие хлюпнуло, заглатывая овощ. Удовлетворенно хмыкнув, мужчина схватил второй и наполовину загнал его, придерживая двумя пальцами.

– Нравится, дрянь? Это чтобы ты на других мужиков не смотрела! Эх, если бы тогда под лёд не провалился, другое дело было бы!