Мелочи жизни

— Ну ладно, ладно! — Ползунова даже погладила Машу по руке. — Не надо! Еще не все потеряно! Как говаривал мой предыдущий любовник: «Может быть, еще не нас посадят, а мы посадим!»

— Почему предыдущий? — продолжая всхлипывать, поинтересовалась Маша.

— Потому что я его вчера сменила, — цинично бросила Леночка. — Он, правда, еще не знает. Я на презентации одного фонда была. Инвестиционного. Ну, куда ваучеры вкладывают... И там познакомилась... Но сказать, с кем познакомилась, Ползунова не успела: ее перебил Саша, громко закричавший из своей комнаты:

— Мама!.. Мам, подойди, пожалуйста! Извинившись, Маша выбежала из кухни.

Не отрывая взгляда от дверей, Ползунова быстро раскрыла Машину сумочку, достала письмо и, сложив пополам, спрятала в карман джинсов...

Когда Маша вернулась на кухню, Леночка уже как ни в чем не бывало пила свой растворимый кофе с молоком.

— Все в порядке? — осведомилась Елена Александровна, взглянув на часы.

Маша кивнула.

— Так что презентация? — решила она продолжить разговор.

— Ты знаешь, мне уже пора бежать, — объявила Леночка, вставая. — Я позвоню.

— Как — бежать? — удивилась такой поспешности Маша. — Сейчас Игорь придет. Я вас познакомлю.

— Мы знакомы, — не стала скрывать Ползунова.

— Ах, ну да, ты говорила, — махнула рукой Маша. — Но вы же шапочно... В салоне. Дома это совсем не то.

— Извини, Машенька, я бы, что называется, всей душой, но...

— Понимаю, тебя ждут...

— Вот именно. — Ползунова изобразила что-то вроде виноватой улыбки и уже было пошла к двери, как Маша остановила ее, всплеснув руками:

— Ой! Я же совсем забыла!

— Что? — Леночка почему-то вздрогнула.

— Ну надо же дать тебе денег, — Маша схватила свою сумочку.

— Зачем? — косясь на сумочку опасливо, спросила Ползунова.

— Ну ты же обещала мне купить этот крем. Ты что, забыла? — Маша не глядя приоткрыла сумочку.

— Ты с ума сошла! Это разве деньги! — с трудом сдерживая охвативший ее страх разоблачения, воскликнула Ползунова.

— Что значит — это разве деньги! — не согласилась Маша. — С какой стати ты должна мне делать такие дорогие подарки.

С этими словами Маша решительно запустила руку в сумочку.

Но Ползунова не растерялась: не менее решительным жестом она вырвала сумочку из Машиных рук и закрыла ее.

— Маша, я обижусь! — предупредила она строго и положила сумочку на табуретку.

— Все равно я тебе их отдам, — сказала Маша, провожая Ползунову до двери.

Прежде чем поцеловать Машу на прощание, Елена Александровна с непонятной для Маши многозначительностью проговорила:

— Ты мне что-нибудь другое отдашь... — И только тогда закрыла за собой дверь.

Зазвонивший телефон заставил Машу вернуться обратно на кухню. Она сняла трубку.

— Алло... Катя? Ты?.. — Вот уж кого Маша никак не ожидала услышать...

Сергей вымыл в ванной руки, тщательно вытер полотенцем и вышел в коридор. Втянул носом воздух.

— Неужели покормишь? — осведомился громко, так, чтобы Юля на кухне услышала.

— Еще как! — раздалось в ответ.

— А как?

— Я сегодня суп сварила и рыбу поджарила. С картошкой, — заявила дочь гордо.

— Суп из топора? — Отец был настроен иронично.

— Пап, ты лучше мне говори, чего тебе надо, ладно? — ответила недовольно.

— Ты о чем? — Сергей возник в дверях кухни.

— Ну я же понимаю, есть вещи, которые мужчина не может сам... Тем более ты... Почти двадцать лет был женат — и вдруг один... — продолжала говорить загадками Юля.

— Не понял!

Юля молча поставила перед отцом тарелку супа.

— Попробуй.

Сергей попробовал и, промычав довольно, кивнул.

— Вот видишь, ничуть не хуже, чем у этой твоей мымры тощей, — заметила дочь с укором...

— Какой мымры?

— Мне соседки доложили, — объяснила Юля.

Сергей так и застыл с ложкой в руке. Вспомнил, как умудренный опытом мировой истории отец частенько любил повторять ему в детстве:

«Тайное рано или поздно становится явным»...

Катя жила недалеко от дома Шведова и доехала быстро.

После холодного обмена приветствиями в прихожей бывшие подруги довольно долго молчали — Катя все не решалась начать, а Маша резонно ожидала первого шага от Кати — ведь не она же в гости напрашивалась, в конце концов. Маша была гордая.

— Красиво жить не запретишь, — проговорила наконец Катя, оглядевшись в просторной и дорого обставленной кухне.

Начало, прямо скажем, было не из лучших.

Маша насторожилась. Наконец спросила, намекая, что неплохо было бы сразу к делу:

— А ты, собственно, чего-то хотела?..

— В смысле?

— Ну... — Маша неуверенно подбирала слова. — Мне показалось, после нашего последнего разговора... Что ты не собираешься больше общаться...

— Я? — Катя и удивилась и возмутилась одновременно. Потом, помолчав, смиренно признала: — Ну попала вожжа под хвост. Обиделась за род Кузнецовых.

— А теперь? — спросила Маша опасливо.

— А теперь прошло. Я ж все-таки баба, — Катя улыбнулась. — Я же понимаю. — Видя, что Машу не так-то легко пронять, принялась за дело активнее: — Да ладно, Машк! Ну поступила я по-идиотски! Что ты, в самом деле?!

Маша продолжала молчать.

— Нет, ты скажи... — не унималась Катя. — Может, ты сама со мной теперь общаться не хочешь?!

Маша хотела было ответить, но Катя перебила ее:

— А, ну извини тогда.

Молча встала, направилась к двери. Но Маша перехватила ее.

— Ты что! Я, наоборот, очень рада. — Машу будто прорвало. — Я же думала, что уже все. Совсем... — На глазах у Маши появились слезы.

— Да ладно, ладно, Мария... Все нормально... — Катя была менее сентиментальна. — Лучше кофею дай.

— Да! Конечно!

Маша суетливо бросилась к плите, а Катя уселась на то же место, где еще недавно сидела Ползунова.

— Ну, как вы живете? — поинтересовалась Катя, теперь уже совсем запросто, как бывало когда-то.

— Да так. Нормально. Вроде, — отвечала Маша без особого энтузиазма.