Мелочи жизни

Шведов утвердительно кивнул.

— Я сразу заметила, какой на этой нянечке модный халатик. Даже подумала: «от Шведова, наверное», — сострила Катя.

— Ничего от вас не скроется! — оценил юмор модельер. — Пожалуй, единственное, что я не шил, так это белые халаты.

— Ну что? Вы едете?

— Только мне вначале надо заехать к Машке домой. Я имела в виду, к Сергею, — быстро поправилась Катя. — По привычке...

— К Сереже... — проговорил Игорь Андреевич задумчиво.

— Собственно, их-то с Юлей дома нет. Сергей уже у мамы.

Юля едет. Так что... — Кате показалось, что Шведов ее не слушает.

— Вам не по дороге?

— Нет-нет! Я вас подвезу!

— Спасибо. Это недалеко, в принципе здесь прямой трамвай...

— Подвезу, подвезу, — добавил Игорь Андреевич решительнее. — Тем более что у меня к вам... есть одна экстравагантная просьба.

— У вас просьба? — удивилась Катя. — Да еще экстравагантная? Это неожиданно.

— Для меня это тоже неожиданно. — Шведов немного смущался.

Катя посмотрела на модельера с интересом.

— Вы, наверное, в курсе, но я довольно долго... Как бы это сказать... Уговаривал Машеньку переехать ко мне. И все это время мне было запрещено не только звонить ей, не только приходить на работу, но даже провожать домой.

Шведов замолчал. Катя терпеливо ждала продолжения.

— Вы знаете... В результате я придумал себе, как устроена ее жизнь... Какая квартира... Мебель, кухня... То есть все то, что составляет понятие Дома для такой женщины, как Маша. Для Хозяйки, Матери, Жены. Я понимаю, что слишком многословен, но если коротко, возьмите меня с собой, — сформулировал наконец Шведов.

Катя хотела что-то сказать, но Шведов перебил ее:

— Я обещаю ничего не трогать, только смотреть. Мне важно понять, как она там жила.

— Но... Что вы рассчитываете там увидеть?

— Не знаю. Попробую почуять. Как-нибудь поймать атмосферу... Не знаю. Но день все равно пропал. А это... Ну как вам объяснить... Это что-то вроде...

— Понятно, — кивнула Катя. — Я сама всего полгода назад переболела верой в экстрасенсов и гороскопы. Поехали.

— Но там точно никого? — на всякий пожарный решил уточнить Шведов.

— Вы же слышали. Все давно у мамы или вот-вот будут. Только я, как Золушка, должна трудиться, когда все уже празднуют.

— Отлично! Тыква, то есть карета Золушки, уже ждет у подъезда.

Юля и Костикова спешно одевались, когда громко зазвонил телефон.

— Ну?! Теперь-то ты что не подходишь? — спросила Настя.

— А если это опять она?

— С какой стати! Я ей еще полчаса назад сказала, что ты уже выехала!

— Ты не знаешь мою бабушку! Она верит только дедушке и Ельцину!

— А чего, собственно, страшного?! Ну опаздываешь ты... Что, из-за этого обязательно скандал устраивать? Вообще, не первый год тебя знает. Могла бы и привыкнуть.

— Ой, у нас каждый раз с ней из-за этого... Телефон замолчал.

— Устала бороться, — констатировала Костикова.

— Или изменила тактику, — зловеще проговорила Юля, по-ленински прищурившись. Поймав удивленный Настин взгляд, пояснила: — Шутка юмора.

— Значит, до скольких вас точно не будет? — спросила Настя.

— Ну, не знаю... Часов до... А ты что, боишься не уложиться?

— Укладываться я сегодня вообще не собираюсь, — сказала Настя со значением.

— А вы с ним разве не?..

— Ну и что. Но каждый раз это должно быть для него как подарок! Лично я не уверена, что он его уже заслужил.

— Ну ты, мать, строга! — улыбнулась Юля.

— С ними иначе нельзя. Если, конечно, у тебя далеко идущие планы.

— А у вас что? Серьезно?!

— У меня, Кузнецова, теперь со всеми серьезно. Нам сейчас отец нужен.

— Но нельзя же так...

— Как — так? Без чуйств, ты имеешь в виду? У меня, Юль, теперь одно чувство. Если я хочу вернуться в дом родной, то обязана обеспечить своей маман зятя!

— А если у него с твоей мамой будут плохие отношения?

— Конечно, плохие. А как с ней могут быть хорошие...

— Нет... Я этого не понимаю...

— После второй беременности поймешь!

— А у тебя что — вторая? — Юля сделала большие глаза.

— Двадцать седьмая! Выражение такое! Чтоб вместо мата! Или ты только матом понимаешь?

— Костикова, кончай!

— Обидчивая попалась! Квартиро-сдатчики все такие? — Последнее время у Насти трудно было понять, когда она шутит, а когда говорит серьезно. — Ну ладно, ладно... Так когда вы придете?

— Часов в одиннадцать.

— А позвонить перед выходом? Слабо?

— А телеграмму тебе не прислать?!

— А у вас почтальон мужчина или женщина? — осведомилась Костикова низким грудным голосом женщины вамп.

— Мужчина. Лет восьмидесяти.

— А я тебе говорю, мне все равно. Лишь бы не женатый!

— Разведем, если надо будет... — сказала Юля хмуро. Настины настроения ей определенно не нравились.

— Слушай, чего с тобой? Ты ж на день рождения идешь! К любимой бабушке. У тебя красная шапочка светиться должна, а ты хандришь!

— Отстань.

— Неужели из-за Мадлен?

— Мадлен-то как раз золото. Все сразу поняла. Но эти подонки... И Макс с ними.

— Ах, Макс...

— Ну я понимаю, он всего боится, но так же нельзя... Они бандиты! Они же ни перед чем не остановятся, если у них на дороге стать!

— А тебе, конечно, стоять негде. Обязательно на дороге. Причем на их!

— Да ну тебя!

— А хочешь, я со своим поговорю? — родилась вдруг у Насти идея. — Слышь?.. Давай я с ним поговорю.

— С кем?

— Ну с кем, с кем? С Анрушей! С Анри Тигранычем!

— Я думала, он сюда для другого приходит...

— Я серьезно. Он же критик, как-никак.

— Ну и что?..

— Ты че! Он музыкальный критик!

— Как — музыкальный?! Ты же говорила, что он что-то про кино писал?..