Мелодия Бесконечности. Симфония чувств

Сосредоточенным взглядом он проводил автомобиль, пока тот не скрылся из виду.

– Спешите, Ваша Милость?
– в это же самое время смуглый мужчина собрался погасить свет в своем офисе и уже искал в барсетке ключи от дверей и ключи от своей машины, когда знакомый голос заставил его обернуться, широко раскрыв от удивления глаза, и сердце сбилось с привычного ритма, заставляя его побледнеть, - Без твоей помощи они не выживут. А ты сможешь жить, зная, что мог уберечь свою любимую женщину и ещё не рожденного сына, но не сделал этого? Сможешь простить себя, зная, то мог спасти их?
– мужчина вслух застонал, когда увидел удобно расположившуюся в его кресле светловолосую девочку, - Конечно, у тебя есть уже сын. Второго не жаль, так получается? Или дело в том, что ты боишься его, лишившись теперь своих сил, и не желаешь его рождения?
– Лаура легко поднялась со своего места и поправив юбку своего школьного клетчатого сарафана, подошла к нему, заинтересованно подняв свои глаза, но не слишком высоко, так чтобы не встречаться прямо со взглядом его темных глаз, - На что ты готов, чтобы спасти их?

– Ты была бы не ты, если бы перешла к главному, - Джон уперся спиной о стену и достал пачку своих любимых сигарет, - А я чуть было не поверил в твою бескорыстность, только я не торгуюсь, Лаурита. Не скажу, что рад тебя видеть, потому давай коротко, у меня нет времени.

– Ну, ты же не глупый, сам понимаешь, что мне не выгодно, чтобы вас рассекретили, - девочка подошла ближе и спокойно убрала пачку из его рук, - Начнут с вас, потом примутся и за нас. Тут ты прав, времени у вас мало - одна уже мертва, второй осталось не долго.

– Кто?
– коротко бросил он и застыл, не дыша, в ожидании её ответа.

– Спокойно, Ваша Милость, спокойно, - девочка присела рядом с ним, когда он медленно опускался по стене с нервно трясущимися руками, - Соберись и выслушай меня, иначе ни чем не сможешь им уже помочь. Твоя девчонка жива... пока... Но сейчас она напоминает ходячую бомбу с часовым механизмом. Признаюсь откровенно, не завидую я ей. После того, что с ней сделали, я бы и сама всех их уничтожила к такой-то матери, но этому было множество свидетелей, и пострадали не только виновные. Она однажды потеряла уже дитя. Но вы не вняли предупреждению Мироздания. А я, между прочим, одолжение тогда всем нам делала, но я сейчас не прошу благодарности. Ваше дитя ещё в материнской утробе сделало свою мать убийцей. Думаешь, она сможет с этим жить? Маргариты, которую ты знал, больше не существует - её рассудок не оправится после такого потрясения и будет вечно блуждать в лабиринтах своего безумия. А на вас начнется настоящая охота - вы и ваши потомки будете изгоями вне закона. Те немногие, кто сможет избежать участи лабораторных крыс, вынуждены будут скитаться и жить в изгнании, - Лаурита недовольно поморщила нос и забрала сигареты из его рук, когда Джон попытался достать одну и закурить, - Ты и при своих детях тоже куришь?
– театрально погрозив ему пальчиком, она устроилась поудобнее рядом с ним, поджав свои ноги в белых колготках и черных лаковых туфельках, и продолжила, - Так вот, на чем я остановилась... Ах, да! Мне нужна одна лишь капля твоей крови, и я скажу, как всё исправить. Поспеши найти ребенка, которому ты вручил Талисман Судьбы - цыганскую девочку по имени Мария. Ты дал ей власть над артефактом. И только она сможет использовать его, чтобы повернуть время вспять. Остальное предоставь мне. Одна капля твоей крови, княже - и мы сможем сделать так, что этот кошмар останется кошмарным сном, о котором никто и не вспомнит.

Мужчина продолжал слушать её, когда хотелось закрыть уши руками и не слышать ничего этого.

Разум категорически отказывался воспринимать эти пугающие слова. Он слушал, но не слышал её. Пытался быть сосредоточенным, но мысли его и внимание постоянно рассеивались, и приходилось всё время заново улавливать смысл сказанных Лаурой слов. У него попросту не хватало воображения, чтобы представить, что Маргарита, его маленькая Маргарита с большими и теплыми глазами, могла бы отнять чью-то жизнь. Да кто сможет поверить в такую нелепость! Уж точно не он, который знает свою малышку, видимо, даже лучше, нежели она сама себя знает. А его сын? За каждое свое деяние придется нести ответственность, и разве мог он допустить, чтобы его дитя отвечало за то, что помимо своей воли опасно преумножило силы своей матери ради защиты и выживания.

Лаура отчетливо осознавала, что не сможет так просто убедить его, но поразительная бледность Джона в этот момент, проступавшая даже на фоне его от природы смуглого оттенка кожи, ясно говорили ей, что ради своей девчонки и остальных он согласен выслушать её речь с должным вниманием.

– Я понимаю... Понимаю прекрасно, что тебе сложно поверить мне, но...
– маленькая демонесса понизила голос до доверительного шепота, отчетливо слыша его тяжелое дыхание, - Дай мне руку, и ты увидишь своими глазами, что произошло. Только тебе принимать решение - стоит ли это дитя таких жертв или мы объединим наши усилия и попытаемся всё исправить.

– Скажи, почему же ты пришла именно ко мне?
– мужчина повернул к ней уставшее, осунувшееся лицо, - Почему не пожелала встретиться с Ондзи?

– Я всё ещё зла на этого предателя, - Лаура гордо вздернула свой маленький нос, - Ну, и для меня сейчас есть вещи более важные. Если мы не добьемся успеха, то уже ни что не будет иметь смысла. Поверь, сейчас я очень серьезна.

Лаура снова мельком встретилась с ним взглядом, и опустила глаза - сердце болезненно сжалось, и влага на ресницах мешала ясно видеть. Как бы ей хотелось, чтобы тот, о ком болела её душа, полюбил её так же сильно, как этот смуглокожий мужчина с пленительными глазами любит свою девчонку и своих близких, чтобы она смогла стать близким человеком для того, кто занимал все её мысли. Девочка проморгалась и пару раз шмыгнув поборола неприличное желание достать свой белый кружевной платочек и как следует высморкаться.

– Пойдем, я покажу тебе, насколько не преувеличиваю серьезность положения, - Лаурита протянула мужчине свою маленькую детскую ладонь, - Я не только потому пришла именно к тебе, что на тебя вся надежда обоих миров: мира магии и мира смертных, но более всего из-за твоего благородного сердца. Потому, что могу быть уверена в том, какой ты дашь ответ на вопрос, стоит ли жизнь одной девушки существования Вселенной? Ты же не позволишь, чтобы твою женщину вскрыли подобно лабораторной лягушке, верно? Только твое любящее сердце способно поверить тому, что я говорю и не допустить запуска цепи роковых событий, что приведут к полному уничтожению всего, что тебе дорого.

Маргарита очнулась лежа на жесткой поверхности, из одежды на ней была лишь простая хлопковая больничная сорочка белого цвета. Сейчас она остро ощущала жажду и холод. Она осторожно облизала пересохшие губы, но когда попыталась пошевелиться и размять затекшие конечности, то к своему ужасу обнаружила себя привязанной к кушетке крепкими кожаными ремнями. Девушка принялась отчаянно дергать руками и ногами и громко кричать, требуя, чтобы её освободили и отвели к отцу.

Вместо этого, двое крепких санитаров довольно грубо приказали ей замолчать, затем пришла медицинская сестра, чтобы взять кровь из вены и ввести внутривенное успокоительное.

Улучив подходящий момент, Маргарита с силой схватила за руку женщину в белом халате, но хорошо обученная сотрудница вовремя дала знак охране, и девушка снова была накрепко привязана к кровати.

Маргариту оставили одну, и через закрытые двери своей палаты, места заключения против её воли, она слышала, как профессор Клейтон требовал от своего персонала как можно скорее предоставить ему результаты исследований её крови и крови плода её чрева. Он ещё что-то говорил о том, что в её ДНК сокрыт ключ к разгадке секрета эволюции и успеху дела всей его жизни, что девчонка не появилась бы на свет без результатов его научных изысканий, без его гения - а значит, и принадлежит девчонка ему, в компенсацию за те девятнадцать лет, что его водили за нос, отобрав надежду и веру в успех его дела. Пусть её сила искусственно инициирована, но она пробудилась, а теперь, когда девчонка беременна, этот феномен представляет двойной интерес для изучения наследования способностей.

Маргарита смутно понимала, о чем он говорил, да и не слушала уже дальше. После нескольких безуспешных попыток посильнее дернуть руками и ослабить ремни, она решила успокоиться и пойти другим путем: медленными аккуратными движениями она проворачивала сначала одну, затем вторую руку, пока наконец не смогла вновь ощутить свободу в руках и пошевелить онемевшими пальцами. Осторожно поднявшись и сев на кровати, девушка принялась расстегивать ремни на ногах. На чувствительной коже жесткие ремни оставили нездоровые синяки, продолжавшие болезненно ныть даже после того, как она принялась активно растирать их. Опустив ноги на пол, Маргарита ощутила холод и твердость кафеля.

На все крики девушки, её просьбы и мольбы, дверь ей так и не открыли, Обессилев и разбив пальцы в кровь - даже тогда она не собиралась сдаваться. Между её окровавленных пальцев начинали плясать зарождающиеся языки яркого пламени. И словно в насмешку над всеми её попытками, сработала дымовая сигнализация, и с потолка обрушился поток воды, с головы до ног обдав Маргариту холодной водой, а за дверью кто-то неприлично захохотал, потом чертыхнувшись начал открывать дверь её камеры (именно камеры, так решила для себя Маргарита). Гнев закипал в хрупком девичьем теле горячей волной, и открывших дверь она встретила обрушившимся на них шквалом огня. И это была последняя капля для ранимой психики - перешагнувшая через обожженные тела, это была уже не Маргарита, но кто-то только с её внешностью. Даже собственные мысли, испугавшись, разбежались, и в голове не осталось ни одной. Её путь можно было проследить по запаху дыма и догорающим линиям на полу. Маргариту уже не волновали те люди, которые не успели укрыться от её разрушающей силы, её уже больше ничего не волновало. Она шла, просто шла вперед, не помня - кто она, зачем она здесь и куда идет. Внутри всё заполнила черная пустота, и хотелось только разрушать и убивать, сметать любые препятствия со своего пути. И плевать на живых - они лишь жалкие букашки, пыль под её ногами. Она понимала и чувствовала одно - уже ничего не будет, как прежде... А внутри всё болело и пекло.