Мелодия Бесконечности. Симфония чувств

Глядя на неё в таком состоянии, златовласая только недоуменно вздернула бровь:

– Марго, ты хорошо себя чувствуешь?

– Лучше, чем когда-либо, - киношно улыбнулась Маргарита, поправив выбившийся локон.

– А как же Джон? Ты же только вчера так убивалась по нему.

– Это было вчера, как ты верно заметила, дорогая, - Маргарита деловито отрусила ладошки от муки и щелкнула златовласую по носу, - Надо жить дальше. Надеюсь, Жан сейчас в лучшем мире и порадуется за нас, видя, что я не опустила руки. Нашим детям нужна счастливая мать.

– Но, с тобой что-то не так - ты патологически счастлива.

Маргарита только хмыкнула на это замечание и принялась доставать из духовки очередную порцию печенья.

"Опустела без тебя земля, как мне несколько часов прожить,

Так же падает листва в садах, и куда-то всё спешат такси.

Только пусто на земле одной без тебя, а ты, ты летишь и тебе

Дарят звёзды свою нежность..."

С. Гребенников, Н. Добронравов "Нежность"

И только когда по радио зазвучала одна из композиций в исполнении Джона в память о погибших в авиакатастрофе, её наконец прорвало, не могло не прорвать - настоящую боль и настоящую потерю не унять и не возместить одним взмахом руки. Сначала она стояла не шелохнувшись, потом медленно опустила руки, так что выронила поднос, и всё печенье рассыпалось по полу. Затем она сняла фартук, высморкнувшись в него, и села на колени, заходясь судорожными всхлипами:

– Как ты мог? Как ты мог так со мной поступить? никогда не прощу тебя, слышишь, Жан!Господи, хотя, кому я вру? Прощу, конечно, как и всегда прощала и прощать буду, только вернись. Вернись, слышишь! Где бы ты ни был, я всё равно отыщу тебя - и плевать, на земле ты будешь или под землей. Я не сдамся! Никогда не сдамся...

И снова по нервам ударила музыка, от которой Маргарита чувствовала, что лишается рассудка. Девушка резко поднялась на ноги и обрушила весь свой гнев на радиоприемник, разможжив его об пол.

В таком невменяемом состоянии её и застал Ондзи, с трудом прорвавшийся через столпившихся у дома репортеров:

– Да вы совсем обезумели в погоне за сенсацией?!
– азиат захлопнул дверь прямо перед самым их носом, - У людей горе. Да как вы можете? Быстро убирайтесь, пока я не вызвал полицию!

– Нет! Это просто безумие какое-то, - Маргарита нервно расхаживала туда-сюда по комнате, обхватив голову руками, - Я не одену черное и не пойду на похороны. Нет-нет-нет! Господи, мы же говорим о Джоне! Если я пойду, то это будет означать, что я смирилась. Это будет значить, что он на самом деле умер, а я никогда... Никогда... Господи, я же просто не выдержу этого! Неужели он теперь будет приходить ко мне только во снах? Он так и не узнает, что у него будет сын? Этого просто не может быть. Ведь это - Джон, так же: он не может просто взять и умереть!

А с улицы продолжали доноситься взволнованные голоса журналистов:

– Всего несколько вопросов для прессы - ответьте на них. Что вы чувствуете?
– и так далее, и в том же духе, - Что вы намерены дальше предпринять? Будете ли вы и дальше продолжать дело супруга? Кто теперь возглавит модный дом, основанный вашим мужем и сохранит его традиции?

Наконец, не выдержав, Маргарита, обойдя Ондзи, открыла дверь и вышла на крыльцо:

– Да что с вами, люди? Дайте мне его спокойно оплакать!
– от беспокойства накатили слабость и тошнота, - О, Боже, меня сейчас вырвет...

Девушка согнулась пополам и спешно вернулась в дом:

– Утренняя тошнота? Вы в положении? Какой у вас срок? Вы уже знаете, кто у вас будет: мальчик или девочка?
– с микрофонами и диктофонами в руках, корреспонденты принялись трезвонить, и этот звук сводил с ума, - Ваш муж знал? И всё равно отправился в поездку? Вы пытались его отговорить? Вы собираетесь рассказать детям о гибели отца?

Внезапно развернувшись в противоположном направлении, Маргарита вернулась с служителям прессы, и вид у неё был более, чем сердитый, а глаза её горели гневом:

– Вы, что - оглохли?! Убирайтесь вон, мерзкие стервятники! Сейчас же!
– растолкав людей с крыльца, она отняла у нескольких газетчиков их микрофоны и разбила пару фотоаппаратов, - Пошли прочь, пока я не испепелила вас к чертовой матери!

Её действия привели толпу в замешательство, и пока люди не опомнились, азиат поспешил вернуть девушку домой:

– Представление окончено! Вам лучше удалиться, комментариев не будет, - он снова успел закрыть дверь, прежде чем они успели что-либо сообразить, и передал девушку в руки златовласой подруге, - Дэни, уведи её в комнату, пожалуйста.

– Да-да, конечно, - златовласая недовольно шикнула у самого её уха, - Ри, что на тебя нашло? Я никогда ещё тебя такой не видела... Ты бы в них ещё огненным шаром зарядила. В прошлый раз мы слишком дорого заплатили, чтобы сохранить нашу тайну. Вспомни занятия медитацией и постарайся расслабиться.

– Это не я... Я бы не...
– Маргарита виновато замотала головой, сильнее сжав её руку, - Словно что-то внутри меня взбунтовалось. Они не имели права так говорить о Жане!
– тут её снова скрутил приступ острой боли, - Боже правый, это ребенок! Ему не понравилось, как они отзывались о его отце, - девушка старалась глубоко дышать, поглаживая живот, пытаясь утихомирить плод внутри себя, - Успокойся, малыш. Мама никому не позволит плохо говорить о папе. Потерянная душа, и всё такое... Обещаю, что ты больше не услышишь такого.

– Детка, что с тобой?
– в прихожей появилась мать Маргариты.

– Мне предстоит хоронить мужа, мой ещё не рожденный сын только что прогнал из дома докучливых репортеров - а так ничего, всё просто отлично, - усилено жестикулируя, Маргарита выплеснула эмоции, девушка разразилась рыданиями на груди у матери, - Мама, мамочка! Мне так страшно... Что же теперь будет?

– Мегги, что происходит?
– по лестнице спустился Питер.

– Так, похоже, что нужно звать тяжелую артиллерию, - заключила златовласая и позвала доктора, - Джек, нужна твоя помощь. У тебя есть в аптечке успокоительное?

– Господи, как же я скажу его матери?
– Маргарита присела на диван и слабыми руками взяла протянутый ей стакан воды, - А что мне сказать детям?

– Идем, Марго, тебе нужно отдохнуть, - молодой хирург с братской заботой взял её под другую руку и вместе с матерью провел наверх в её спальню, - Давай, попытайся уснуть сама, чтобы мне не пришлось колоть тебе лекарство.

Мне говорили: увидишь, и в горле затихнет звук, кудри черные обволокут плечо, и дракон, что живет в позвоночнике, тут же расправит крылья и опустит голову на твои ключицы. Мне говорили: в глазах тех не сыщешь дна, пропадешь и не вынырнешь - и погубит она тебя, и беда с тобой приключится. Что любовь - это дар, книги, конечно, лгут: тысячи брошенок ищут твой стылый след, но когда ты заносишь над ними свои слова - сердце за сердцем падает в талый снег. Падает, угасая. Оставляя горькие полыньи. Я стою ближе всех обожженная и босая, прикрывая подолом кусочек живой земли: мы случились однажды - больше мы не смогли, и весна отказалась просить за нас. Платье мокнет в студеной твоей воде, не пуская под кожу смертельных фраз, губы бережно повторяют: