Memento Mori

Единственным серьёзным происшествием по дороге стало обнаружение разорённого обоза. Мы уже подъезжали к руднику – по словам моего спутника, ехать оставалось не больше трёх часов, – когда командовавший отрядом лейтенант громко велел остановиться. Зычный голос его был отлично слышен в карете, и мы успели приготовиться к тому, что кучер довольно резко затормозил.

– Что случилось? – тут же высунулся из окна рыцарь воротничка, явно не желавший без особых причин покидать кареты.

– Вам лучше посмотреть самому, - ответил подъехавший к нам лейтенант. – Там впереди на дороге разорённый обоз. Видимо, тот, что вёз продовольствие на рудник.

Я заметил, что почти никто не говорит о месте, куда мы едем, как о тюрьме, предпочитая называть её рудником.

– И что такого в этом обозе?

– Вам лучше самому посмотреть, - упорно отвечал командир.

– Идёмте, официал, поглядим, что такого интересного нашли в этом обозе, - вздохнул дворянин, которому совсем не улыбалось шагать по грязи без меня.

Но я и сам хотел составить ему компанию, понимая, что вряд ли опытный лейтенант стал бы отвлекать рыцаря воротничка по пустякам. А раз так, то лучше всё увидеть своими глазами.

Идти пришлось всего-ничего, да и грязь под ногами хорошенько подсушило солнце. Мы подошли к разорённому обозу, и я принялся внимательно оглядываться по сторонам, чтобы понять, что же привлекло внимание командира отряда.

На первый взгляд, это был самый обычный разорённый разбойниками обоз. Ни одной лошади, ни одного трупа – даже самые отпетые бандиты не оставляют покойников гнить на дороге. Все отлично знают, в каких мстительных тварей могут превратиться убитые, если не сжечь тела или не засыпать их негашёной известью. Чума ведь поражает не только живых, но и мёртвых, и последние частенько куда сильнее.

Однако стоило лишь внимательней присмотреться к картине разорения и сразу становилось понятно, что именно заставило лейтенанта вытащить рыцаря воротничка – и меня вместе с ним – из кареты. Кроме людей и лошадей, из обоза по сути не пропало ровным счётом ничего. Весь провиант, что везли в нём, был вывален из ящиков и корзин, раскидан по дороге, втоптан в грязь, испоганен. Но неизвестные нападавшие не взяли себе ни крошки еды, ни глотка вина, хотя со всем старанием уничтожили всю провизию.

– Это не похоже на работу разбойников или мертвецов, - покачал головой рыцарь воротничка. – Я даже не представляю, кто бы мог сделать это.

– Может быть, это направленная диверсия против рудника? – спросил у него лейтенант. Он спешился и теперь ходил вместе с нами среди остатков обоза.

– Разве что очень глупая, - ответил ему я. – Зачем тратить время на уничтожение припасов, если их проще увезти с собой. В тех же телегах. А после бросить в паре миль отсюда. Или вовсе в подходящую пропасть отправить. У вас тут в пропастях недостатка ведь нет.

– Но тогда кто может быть настолько глуп? – пожал плечами рыцарь воротничка.

Ответа на этот вопрос у меня не было. Равно как не было его ни у кого из присутствующих, включая видящую. Даже её удивительно чуткий нос ничем ей не помог, или же она просто не пожелала с нами поделиться.

Мы сели обратно в карету и уже к вечеру того же дня были у рудника.

Ворота тюрьмы были, конечно же, закрыты, над главной башней развевался флаг инквизиции, правда, дополненный кантонским белым крестом. Не знаю уж, что это значило, наверное, что-то о разделении полномочий или нечто в этом роде. Вообще, рудник мало походил на тюрьму, скорее на крепость – с крепкими каменными стенами, укреплёнными парой башен, наверху их торчали тупые стволы пушек. Во дворе возвышался круглый донжон, над которым собственно и реял флаг.

Открывать нам никто не спешил. Вообще, крепость казалась едва ли не вымершей. На башнях никто не дежурил, а в бойницах, несмотря на вечер, не было видно ни одного огонька.

– Странное дело, - опустив подзорную трубу, произнёс рыцарь воротничка. – Вымерли они там внутри что ли.

Я без спроса взял у него трубу и сам долго всматривался, но не нашёл ни единого признака жизни внутри стен.

– Единственный способ проверить, - сказал я, возвращая трубу, - это постучать в ворота.

– Думаете, нас так вот запросто пустят внутрь? – глянула на меня видящая с почти откровенным презрением.

– Рыцарь воротничка – представитель власти, его не имеют права не впустить, - ответил я.
– А судя по флагу, эта тюрьма подчиняется инквизиции, так что моё кольцо станет хорошим пропуском за стены.

– Я вовсе не об этом, и вы меня отлично поняли.

Дурацкая манера видящей буквально плеваться словами в мою сторону откровенно раздражала. Но приходилось терпеть, куда деваться-то?

За нашими спинами солдаты споро ставили лагерь, обнося его временным частоколом и раскидывая палатки. В середине уже разводили костры, а лейтенант с унтерами распределяли дежурства. Сразу становилось ясно, что эту ночь внутри стен отряд проводить точно не собирается.

– Я бы рискнул всё же постучаться, - предложил я. – Могу пойти и в одиночку, обещаю вернуться сразу, как только представится такая возможность.

– Сбежать хочешь? – тут же подалась в мою сторону видящая.

– Куда? – спросил я у неё. – В тюрьму? Да ещё осаждённую? – Я решил называть вещи своими именами. – Или считаете, что я могу сбежать через старые штольни или что там есть внутри?

Мои слова стали для неё настоящей пощёчиной, и девица так крепко сжала пальцы на рукояти меча, что побелели костяшки. Однако сдержалась. Видимо, без приказа рыцаря воротничка она не посмела бы тронуть меня и пальцем.

– Считаете, там внутри есть кто-нибудь живой? – примирительным тоном спросил у меня дворянин, явно желающий несколько сгладить ситуацию. – Возможно, все давно умерли от чумы.

– Тогда рудник следует сжечь дотла, - пожал плечами я. – У вашего отряда достаточно сил, чтобы сделать это?

– Я узнаю у лейтенанта, но вряд ли, - произнёс рыцарь воротничка. – Никто не собирался уничтожать рудник, только узнать, что тут происходит.

– Значит, считайте, что я отправляюсь на разведку.

В конце концов, меня никто не арестовывал, так что я вполне волен распоряжаться собой как пожелаю. Конечно, рыцарь воротничка легко может задержать меня, но отчего-то я был уверен, что при всём его недоверии ко мне, он этого делать не станет.

Так что, закинув на плечи мешок с вещами, к которому был приторочен кампеадорский меч, я поправил оружейный пояс с палашом и гросмессером и направился к воротам крепости. Жалел только, что пистолета хотя бы одного при мне нет – оба так и остались в ольстрах, а коня искать в лагере желания не было. Я точно знал, что вели с отрядом, и даже сам лейтенант пару раз выезжал на нём, не давая застояться, но шагать сейчас надо было первым делом к крепости, а вовсе не к коновязи. Не ровен час, рыцарь воротничка передумает, а мне надо попасть за стены.