Мемуары генерала барона де Марбо

Император Наполеон еще колебался и, похоже, хотел прислушаться к мудрым советам своего бывшего посла в Санкт-Петербурге Коленкура. Он хотел даже опросить многих французских офицеров, какое-то время проживших в России и знавших ее топографию и ресурсы. Среди них : был и Понтон, принадлежавший к числу офицеров инженерных войск,

; которым при подписании Тильзитского мира Наполеон, по настоянию ; Александра, разрешил и даже настоятельно предложил провести несколько лет на службе в России. Это был человек как нельзя более способный и необыкновенно скромный. Принадлежа к топографической службе армии Наполеона, он не счел бы для себя возможным, если бы ^; его об этом не спросили, высказать свое мнение о тех трудностях, какие | встретила бы армия, ведущая войну на территории Российской империи. Но когда Наполеон задал ему этот вопрос, Понтон, как честный человек, глубоко преданный своей стране, счел своим долгом высказать всю правду главе государства и перечислил все препятствия, какие встанут перед французами при осуществлении этой затеи. Главными из них были: бездействие литовских провинций, в течение долгих лет подчиненных России, и недостаток помощи с их стороны; фанатическое сопротивление старых москвичей; редкая возможность пополнения запасов пищи и фуража; почти совершенно пустынные области, через какие предстояло пройти; дороги, не проезжие для артиллерии после дождя в течение нескольких часов. Особенно он подчеркивал суровость зимы и физическую невозможность ведения войны в период снегопадов, который нередко начинается с первых чисел октября. И наконец, как истинно смелый человек, не боясь не понравиться императору и рискуя своим будущим, г-н Понтон позволил себе упасть перед императором на колени и умолять его во имя счастья Франции и собственной славы не предпринимать этого опасного похода, все бедствия которого он ему предсказал. Спокойно выслушав г-на Понтона, император отпустил его, не сделав никаких замечаний. Несколько дней он был погружен в размышления, и распространился слух, что поход откладывается. Однако вскорости г-н Маре, герцог Бассано, вернул императора к его первоначальному плану. Тем временем Наполеона уверили в том, что маршал Да-ву не безучастен к его решению направить свою многочисленную армию из Германии к берегам Немана — западной границе Российской империи, — чтобы заставить Александра подчиниться требованиям императора.

Начиная с этого момента, хотя г-н Понтон по-прежнему входил в состав кабинета и всюду следовал за императором, тот больше ни разу не обратился к нему на всем пути от Немана до Москвы. А когда во время отступления Наполеону пришлось признаться самому себе, что предсказания этого достойного уважения офицера полностью оправдались, он избегал встречаться с ним взглядом. Тем не менее г-н Понтон был повышен императором в чине до полковника.

Но не будем ускорять ход событий и вернемся к приготовлениям Наполеона, призванным волей-неволей заставить русских принять условия, которые он хотел им навязать.

Начиная с апреля французские войска, расквартированные в Германии, а также те контингенты, которые различные владетели Рейнской конфедерации привели под знамена Наполеона, пришли в движение.

Их марш на Польшу замедлялся лишь трудностями, возникавшими при необходимости добывать корм для многочисленных лошадей, потому что трава и даже зерновые культуры в это время года в северных странах еще не успели прорасти. Однако император покинул Париж 9 мая и в сопровождении императрицы прибыл в Дрезден, где его ждали его тесть, австрийский император, и почти все германские князья, одни из которых были привлечены надеждой увеличить вскорости размеры своих государств, другие — опасением не угодить тому, кто был арбитром их судеб. Среди них отсутствовал лишь король Пруссии, поскольку его государство не входило в состав Рейнской конфедерации. Его не пригласили на эту встречу, а сам он не осмелился на ней присутствовать без разрешения Наполеона! Он нижайше попросил этого разрешения и, как только получил его, немедленно прибыл, увеличив толпу государей, направившихся в Дрезден ко двору всемогущественного покорителя Европы.

Клятвы в верности и преданности, которые тогда со всех сторон расточались Наполеону, настолько оглушили его, что заставили совершить громаднуто ошибку в организации частей, какие должны были составить Великую армию, предназначенную идти на Россию. В самом деле, вместо того чтобы ослабить правительства своих прежних врагов, Австрии и Пруссии, потребовав от них предоставить наибольшую часть войск, имевшихся в их распоряжении, и из предосторожности направив их двигаться в авангарде, как для того, чтобы сохранить кровь французов, так и для того, чтобы иметь возможность не спускать глаз со своих новых ненадежных и колеблющихся союзников, Наполеон запросил с каждой из этих стран только по 30 тысяч человек. Мало того, он сформировал из них два фланга своей армии! Австрийцы под командованием князя Шварценберга должны были образовать правый фланг нашей армии на Волыни. Пруссаки, командовать которыми он послал маршала Макдональда, заняли левый фланг, в направлении устья Немана. Центр был составлен из французских войск и из частей Рейнской конфедерации, верность которых была испытана в битвах при Аустерлице, Иене и Ваграме.

Порочность такой организации поразила лучшие умы, с трудом представлявшие себе фланги Великой армии составленными из иностранцев, остающихся на границах своих стран и способных в случае неудачи образовать две армии у нас в тылу, при том что наш центр, состоящий из надежных частей, оказался бы вклинившимся в глубь Российской империи. Австрия, имевшая под ружьем 200 тысяч солдат, предоставляла в распоряжение Наполеона 30 тысяч солдат, сохраняя 170 тысяч готовыми действовать против нас в случае неудачи! Пруссия, хотя и менее могущественная, помимо действующих дивизий, имела еще 60 тысяч человек в резерве. Поэтому все удивлялись: почему император столь мало учитывал это обстоятельство, оставляя у себя за спиной потенциальных врагов? Но его доверие к пруссакам и австрийцам было столь велико, что, когда прусский король попросил разрешить его стар-

шему сыну участвовать в кампании в свите Наполеона в качестве адъютанта, тот не согласился. Однако сей юный принц был бы очень ценным заложником, надежной гарантией верности своего отца.

Праздники в Дрездене шли один за другим. Тем временем войска Наполеона двигались по Северной Германии. Итальянская армия, перевалив через горы в Тироле, уже направлялась к Варшаве. 1-й, 2-й и

3-й французские корпуса под командованием маршалов Даву, Удино и Нея пересекали Пруссию, чтобы выйти в Вестфалию, Баварию, Саксонию, Баден и Вюртемберг и на территории других членов Рейнской конфедерации. Австрия и Пруссия последовали за ними. Но следует отметить, что если австрийские генералы выражали удовлетворение от присоединения своих знамен к нашим, то офицеры более низкого ранга и солдаты испытывали сожаление от необходимости идти войной против России. В прусских частях было наоборот: генералы и полковники чувствовали себя униженными тем, что приходилось служить своему победителю, а более низшие офицерские чины и солдаты радовались, что представился случай воевать рядом с французами и доказать, что они были разбиты в сражении при Иене не из-за недостатка собственной храбрости, а из-за того, что начальники плохо ими командовали.

Наполеон не только ослабил свою Великую армию, поставив на ее флангах австрийские и прусские войска, но и ослабил моральный дух французских войск, смешав их с иностранными полками. Так, 1-й корпус под командованием маршала Даву на 1 июня насчитывал 67 тысяч человек, из них 58 тысяч французов; остальные были представлены баденцами, мекленбуржцами, гессенцами, испанцами и поляками. Во 2-м корпусе, которым командовал маршал Удино, было 34 тысяч французов, к ним добавили 1600 португальцев, 1800 хорватов и 7 тысяч швейцарцев.

3-й корпус во главе с маршалом Неем состоял из 23 тысяч французов, 3000 португальцев, 3000 иллирийцев и 14 тысяч вюртембержцев. В 4-м и 6-м корпусах, объединенных под командованием принца Евгения, насчитывалось 77 тысяч человек, из которых 38 тысяч французов, 1700 хорватов, 1200 испанцев, 2 тысячи далматинцев, 20 тысяч итальянцев и 12 тысяч баварцев.

В кавалерийском резерве, возглавляемом Мюратом, было 44 тысяч солдат, среди них 27 тысяч французов, 1400 пруссаков, 600 вюртембержцев, 1100 баварцев, 2 тысячи саксонцев, 6 тясяч поляков и 3 тысячи вестфальцев.

Я не собираюсь приводить здесь названия воинских частей, которыми Наполеон располагал в момент своего вступления в Россию. Но мне хотелось показать, рассматривая положение в нескольких армейских корпусах, насколько французы были смешаны с иностранцами, которые сами были как нельзя более неоднородны с точки зрения языка, нравов, привычек и интересов и поэтому служили из рук вон плохо, нередко парализуя усилия французских войск. В этом крылась одна из основных причин неудач, какие мы испытали.

^и ГлаваV

К {I.

₁ Императорский смотр. — Армия на Немане. — Слово об историках кампании 1812 года. — Поведение Бернадотта. — Положение Польши

Покинув Дрезден 20 июля, император направился в Польшу через Данциг и Старую Пруссию¹, через которую в этот момент двигались его войска. Он устраивал им смотры по мере того, как встречал их на своем пути.

В соответствии с планом организации армии, 23-й конно-егерский полк находился в составе бригады вместе с 24-м конно-егерским полком. Этой бригадой командовал генерал Кастекс, она входила во 2-й армейский корпус под командованием маршала Удино. Я давно знал генерала Кастекса, замечательного человека, он прекрасно со мной обходился на протяжении всей кампании. Маршал Удино видел меня при осаде Генуи, рядом с моим отцом, а также в Австрии, когда в 1809 году я был адъютантом маршала Ланна; он относился ко мне с большой добротой.