Мемуары рядового инквизитора. Экзамен для недоучки

– Вот, – инквизитор слегка подтолкнул незнакомку ближе. – Это Томила. Она будет за вами ухаживать, потому что мне некогда исполнять обязанности сиделки. И без того дел по городу полно, а мне еще отчеты и докладные писать… Повязки менять каждые два часа, – это уже относилось к девушке. – Поить вот этим отваром из кувшина, разбавляя водой. Вставать не разрешать. Если что-то срочное – разрешаю позвать меня. Если меня нет – пусть терпит до моего прихода. Ясно?

Она несколько раз кивнула головой и прошептала:

– Понимаю, господарь.

– Я пошел!

Хлопнула дверь. Мы с незнакомкой остались одни. Я лежал на лавке, перебинтованный так, словно на мне живого места не было, до груди укрытый тонким одеялом. Девушка топталась рядом, явно не зная, с чего начать. То ли обязанности сиделки ей были внове, то ли знала, что будет ухаживать за некромантом, и робела.

– Я не кусаюсь, – сказал тихо. – Присядь.

Она повиновалась, но пристроилась на краешек моей постели. Ничего так девушка. Русая коса, пятнышки веснушек на гладких щечках, слегка курносый носик, маленький ротик. Красивая. И лицо смутно знакомо. Только вот откуда? Или я в мужском монастыре настолько отвык от женского общества, что теперь готов кинуться на любую смазливую девчонку? А как же моя жена? Смерть крайне ревнива. С ее точки зрения просто идеально – запереть супруга там, где он при всем желании не сможет найти, с кем ей изменить.

Девушка тоже рассматривала меня со странным выражением лица. Тоже пытается вспомнить, где мы могли встречаться?

– Как тебя зовут?

– Томила. Как вы… все хорошо?

– Ну, почти. Жить буду, – промолвил с уверенностью. У супругов Смерти есть одно преимущество перед простыми смертными – они легче и быстрее других восстанавливаются от ран, дольше сопротивляются любой болезни, от простуды до чумы, и в сложных ситуациях им чаще сопутствует удача. Например, я больше, чем уверен – любому другому некроманту, окруженному толпой мертвяков, просто не удалось бы завершить «крест-отрицание».

– Это хорошо! Спасибо вам!

– Не за что. Ну, подумаешь – мертвяков разогнал! В конце концов, это моя работа…

Ага, убирать то, что сам же и насвинячил. Но кто же знал, что моя попытка переговорить с духами умерших и отпустить их даст такой побочный эффект?

– И все равно… – девушка поколебалась и вдруг взяла мою руку и прижалась к ней губами.

– Ты что? Что? – я вырвался самым непочтительным образом. – Я не священник и не принадлежу к королевскому роду. Не надо мне руки целовать!

– Но вы же…

– Это ничего не значит! – напрягся я. – Мало ли, что там тебе пра Михарь наговорил! Это он у нас злобный инквизитор, а я – всего-навсего некромант, с которого он глаз не спускает. Так что не надо лишних почестей!

Томила отстранилась. На хорошеньком личике ее проступило растерянное выражение:

– Но это совсем не то… Вы меня что, не помните?

– Милая, – я пошевелил забинтованной рукой. Левая пострадала больше – ею я прикрывал горло – так что рабочей оставалась лишь правая. – Ты – красавица, каких мало. Тебя не скоро забудешь. Но, видишь ли, дело в том, что я в городе недавно. Я еще просто не успел осмотреться и…Да, мне твое лицо кажется знакомым. Наверное, мы где-то виделись раньше?

– У кладбищенской ограды. Вчера.

– А!

Вытаращил глаза на девушку. Признаться, в то время мне было не до того, чтобы ее рассматривать – ну, девица и девица, спасал я ее машинально, просто потому, что она попалась на пути. В ворота пропихнул больше для того, чтобы не мешалась и под ногами не путалась. И выкинул ее из головы, как досадную мелочь. А вот поди же ты!

– А, – нашелся с трудом, – я просто вчера не предполагал, что ты – такая. Ты так изменилась… похорошела!

– Правда? – она мило покраснела. – Я для вас старалась, господарь! И хочу вам отплатить за то, что вы для меня сделали.

С этими словами она поднялась и начали прибирать в комнате – поправила подушку, подоткнула одеяло, приоткрыла окошко, чтобы больному было лучше дышать, подобрала и красиво расставила на полочках и столе все, что там валялось кое-как. Наблюдать за Томилой было приятно. Какое-никакое, а развлечение.

Впрочем, это было единственным приятным обстоятельством в моей болезни. Ибо удача, похоже, оставила меня в покое.

Как уже было сказано, пострадал я не сильно – несколько царапин и покусов. Ниже пояса, там, где мертвяки пытались кусать за ноги, пострадавшего героя обрабатывал сам пра Михарь, всякий раз демонстративно ворча, что он не сиделка и не лекарь, чтобы этим заниматься. А вот плечи, спину и руки он доверил Томиле.

Девушка очень старалась. Она так мило смущалась и краснела, так морщила носик и от усердия высовывала кончик языка, что наблюдать за нею было одно удовольствие. Другое дело, что ее лечение не приносило результатов. Довольно скоро укусы на ногах, ягодицах и левой руке зажили, а вот спина и плечи оставляли желать лучшего. То ли происходило это от того, что я почти все время лежал и мазь, которую составил местный лекарь, вся вытиралась о постель, то ли там просто раны были глубже. Но миновала седмица, а я продолжал болеть. Более того – у меня, кажется, начало ухудшаться самочувствие.

Первые дни пра Михарь меня не тревожил – он отправил в столицу подробный отчет о последних событиях, где в красках расписал, что произошло, и какую роль во всем этом сыграл лично я. Свои рекомендации относительно моего будущего он держал при себе. И, пока не пришел ответ, мы вынуждены были оставаться в Хочеве, под присмотром местного лекаря и Томилы.

Девушка дневала и ночевала у нас. В тот день на улицу ее вынесла тревога за отца, который ушел сражаться с мертвяками. Она просто хотела выяснить, очистили ли ее переулок от этих тварей – и попалась им на глаза. Томила вообще была отчаянной – известие о том, что пра Михарь инквизитор, ее не испугало. Девушка была уверена, что мне за спасение города положена награда, и было бы прекрасно, чтобы я остался тут навсегда.

– Здесь у нас тихо, уютно, – ворковала она, что-то вечно протирая, поправляя и отчищая. – Вам понравится. Люди тут хорошие. И места тут красивые. Лес, речка…

Лично я не имел ничего против того, чтобы тут задержаться. Не то, чтобы нравилось болеть, просто возвращаться в монастырь не имелось желания. В конце концов, кто я? Провинциальный некромант и хочу им остаться.

А вот пра Михарь день ото дня становился все мрачнее. Как-то раз, улучив минутку, когда Томилы не было – она ушла за водой – иквизитор велел мне задрать рубашку и показать ему плечи. Я повиновался с неохотой – сегодня утром меня слегка знобило, и даже немного кружилась голова, словно я сильно простыл.

– Странно, – пробормотал он, касаясь струпьев кончиками пальцев. – Очень странно.

– Что не так? Крылья, что ли, растут?

– Хуже. Тут язвы. И они, кажется, начали гноиться.

– Что это значит?

– Вот так больно? – он надавил пальцем.

– Ого! – я дернулся. – А полегче нельзя?

– Нельзя. Терпите.

Он надавил еще раз. Я стиснул зубы. Ну, до пыток «кошками», когда со спины железными крючьями сдирают кожу, еще далеко, но все равно неприятно. Потом по спине что-то потекло. Кровь?