Men na guil edwen

— Нужно изолировать тьму, — сжав посох, на который опирался, сказал Гэндальф.

Трандуил кивнул в знак понимания и легким движением руки подал сигнал о выступлении домой.

— Леголас? — в очередной раз позвала Тауриэль брата, усаживаясь в седло лошади.

— Гэндальф, — принц подошел к магу. — Я… тот лысый гном сказал, что Лириан ушла в город, но я не смог ее найти. Отец торопит, и я… Можешь передать ей… — Леголас запнулся.

— Я передам, — кивнул Гэндальф, улыбнувшись в седую бороду. — Семья это одновременно наша сила и слабость, Леголас. Времени у вас ничтожно мало, — вдруг посерьезнел маг. — Принцесса поймет.

— Ты позаботишься о ней?

— Конечно, — волшебник водрузил на голову остроконечную шляпу, запачканную пылью и землей, и направился в к воротам Эребора.

***

На утро следующего дня оставшиеся в живых люди, гномы и один отряд эльфов, благоразумно оставленный Трандуилом, собрали своих павших воинов и предали их земле, раскопав братские могилы на холмах. Гоблинов и варгов тоже собрали в один большой курган и подожгли.

Торина, в короне, с Оркристом и в золотых доспехах, и Фили, молодого племянника короля, в его боевом одеянии и с многочисленным оружием, которое он всегда носил с собой, опустили в каменные саркофаги. Балин подошел к Торину и мягко вложил в его руки Аркенстон. Даин Железностоп решил, что так оно будет лучше — пусть камень навсегда останется с ним и перестанет быть предметом споров. Гэндальф, Бильбо и Лириан провожали павших в последний путь вместе с остальными гномами — их родичами с Железных холмов и оставшимися из отряда Торина.

Кили, прошел вдоль саркофагов, проводя рукой по мраморной поверхности крышки. Он остановился в изголовье и посмотрел в спокойное лицо Торина. Кили не верилось, что его дядя и брат мертвы, что никогда больше он не заговорит с ними, не увидит одобрение на лице дяди, не получит шутливого тумака от шаловливого брата, с которым был неразлучен с самого рождения Фили. И до самой смерти…

Кили опустил глаза. В полной тишине все присутствующие услышали тихий басистый голос молодого гнома, начавшего медленно исполнять любимую песню Торина.

— Мы бредем чрез Мглистых гор хребет.

В пещеры, где не брезжит свет.

Наш путь лежит сквозь тьмы гранит,

Чтобы найти злата в пути…

Лириан первая поддержала Кили, подойдя к нему и одобрительно положив руку на плечо. После чего все гномы, знавшие слова, вторили:

— Ветра стонали в мраке ночном,

Шептали ветви все о своем.

То рьян и ал огонь пылал,

Бушуя с небом наравне…

Их похоронили в королевской усыпальнице, что находилась в нижних ярусах горы. Бард со своими людьми стояли на смотровой площади в Дейле и тоже провожали гномов. Люди на горне играли погребальную мелодию.

Налону предали земле, вместе с ее отцом, которого по просьбе Лириан нашли в покинутом Эреборе. Могила лучшего кузнеца и его дочери высилась на отдельном кургане, на восточной стороне — Налона обожала встречать рассвет.

После похорон, утирая слезы, Лириан выходила из главных ворот Эребора, в сопровождении Бофура.

— Кто теперь станет королем? — спросила Лириан. — Кили?

Кили единственный, кто еще не вышел из усыпальницы. Он сидел, прислонившись спиной к саркофагу брата, и крутил в руках один из бесчисленных клинков брата. «Всегда нужно иметь про запас», — говорил Фили, улыбаясь.

— Кили наследник по праву рождения, — кивнул Бофур. — Он юн для правителя. Даин Железностоп поможет ему.

— Гномы Даина будут населять эту гору, да? — Лириан обвела взглядом массивные стены, камни и рельефы, искусно вырезанные в горных скалах.

— Они наши родственники, — пожал плечами Бофур. — Кто-то из Синих гор тоже переберется сюда, — гном посмотрел вперед, сощурив глаза на солнце. — Тебя зовут, принцесса.

Лириан обернулась: впереди стоял Гэндальф и призывно махал рукой эльфийке. Не понимая, в чем дело, девушка быстро засеменила к волшебнику. Тот стоял перед равниной, проходящей между Дейлом и Эребором.

— Что случилось? — удивленно спросила Лириан.

— У нас гости, — улыбнулся Гэндальф и указал посохом в сторону Дейла.

Принцесса перевела взгляд и увидела высокого эльфа, облаченного в бронзовые доспехи. За спиной у него развивался темно-коричневый плащ, обшитый золотыми нитями, на поясе висел знакомый Лириан тонкий меч эльфийской работы. Витиеватый золотой венец украшал шоколадного цвета волосы.

— Ada (Папа), — прошептала девушка и со всех ног понеслась навстречу Элронду.

Ее волосы развевались на ветру, радостная улыбка ослепительно блестела на солнце. Элронд поймал ее в объятия, крепко прижав дочь к своей груди. Она обхватила его жесткие доспехи на спине и прижалась щекой к холодной стали на груди. Эльф даже сквозь доспехи чувствовал, как часто бьется сердечко его дочери.

— Папа, — прошептала Лириан и подняла зеленые глаза, наполненные слезами. — Я так виновата перед тобой. Прости, что я ушла, — девушка всхлипнула, — ничего тебе не сказав. Не попрощалась с тобой… Ведь если бы я…

— Тш-ш-ш, Лириан, дитя мое, успокойся, — Элронд вытер слезу, шаловливо сбежавшую по щеке дочери. — Главное, ты жива и невредима.

— Ты не злишься на меня? — удивленно спросила Лириан.

— Злюсь, — ответил Элронд. — И всегда буду злиться, когда ты будешь поступать не так, как я хочу. Потому что я твой отец: я обязан заботиться о тебе и мне всегда будет казаться, что я знаю лучше. И зачастую так оно и будет. Но ты все равно будешь поступать по-своему, потому что это твоя жизнь, и ты ее хозяйка.

Лириан смотрела в светлые серые глаза отца и не скрывала удивления от его слов. Элронд никогда не повышал на нее голос и сейчас он говорил абсолютно спокойно, совершенно не выдавая гнева, если такой и был.

— Я больше никогда не уйду, папа, — произнесла Лириан. — Без твоего ведома, — добавила она.

— А я уж понадеялся, ты скажешь «без разрешения», — улыбнулся Элронд, чьи глаза искрились лаской.

— Ni meletha-le, ada (Я люблю тебя, папа), — прошептала Лириан, снова прижавшись к его груди.

— Ar ni meletha-le, nin elloth (А я люблю тебя, мой цветочек), — Элронд снова прижал дочь к себе и нежно поцеловал ее в макушку. — Thalio-cuil (Больше жизни), — прошептал он.

***

Изрядно уменьшившаяся армия Трандуила перешла границу Лесного Королевства и направилась прямиком ко дворцу. Сегодня впервые за несколько дней наконец светило солнце, небо лишь изредка пересекалось редкими пушистыми медленными облаками.

Тауриэль всю дорогу нервно и со страхом поглядывала на мать. Когда Леголас подвел ее к телеге еще тогда, в Дейле, в первое мгновение девушка застыла словно камень. Она не могла себя заставить подойти к той, которая лежала перед ней на деревянных досках. Тауриэль была совсем юной, когда мамы не стало, и последнее что она помнила — тепло маминых рук, обнимающих ее на прощание, сладковатый запах ее волос, щекотавших лицо принцессы, ласковый тихий голос. Она помнила заботливую и нежную эльфийку, безумно любящую свое дитя. Эта холодная женщина, которая лежала сейчас перед ней, была совсем другой — враждебно настроенной, ледяной. Совершенно не похожей на маму.