Men na guil edwen

Пару раз Анариэль приходила в себя и Трандуилу приходилось с боем поить жену замоченной в воде мелиссой, которую Тауриэль собирала по дороге. Успокаивающая трава ослабевала деву и эльфы вязали ее по рукам и ногам. Для юной Тауриэль это было страшное зрелище. Да что там говорить, Леголас, проживший почти три тысячи лет, тоже не был готов к тому, что увидел. Анариэль шипела и вырывалась, волосы яростно взвивались пламенем на ветру. Глаза черней незримой пустоты пещер сверкали в злобе и жажде мщения тем, кто схватил ее.

Леголас ехал на Эйере позади семьи, его уже второй день беспокоило то, что он ушел, так и не попрощавшись с дочерью Элронда. Он был уверен — Гэндальф передаст послание, и надеялся, что Лириан поймет и не будет в обиде. Принц покачал головой. За последние несколько дней, жизнь сильно изменила сына Трандуила. После того, как его мать исчезла в горах Ангмара и Леголас наблюдал, как его отец, каждый день живя в своем собственном аду, медленно, но верно шел ко дну, юный принц закрылся в себе. Он не подпускал к сердцу никого, кроме сестры и ни с кем желал душевной близости. У него были отношения, принц умел красиво ухаживать и знал, что нужно всем придворным эльфийкам его королевства. Но Леголас не хотел любви. Потому что знал — любовь терять больнее всего. Он не хотел подвергать свое сердце или сердце избранницы таким страданиям. Его отец выбрался из пучины горести и скорби спустя очень долгое время. Нет, даже не выбрался — глубоко внутри Трандуил все равно страдал, и его сердце изнывало от боли утраты любимой женщины. Поэтому отношения Леголаса не были похожи на любовь. Принц приходил, когда хотел, и точно так же уходил, не задумываясь о том, что возможно, девушке хотелось бы провести с ним еще хоть немного времени. Ему было неприятно от осознания того, что он не сможет подарить эльфийке те чувства, которые она хотела бы видеть в его глазах. Однако ни одна из них не могла вызвать трепет в его сердце, не могла стать центром его вселенной. Леголас быстро и легко забывал каждую девушку, не зависимо от того, сколько он с ней был: пару лун или несколько лет.

А сейчас ему не давало покоя, что Лириан могла расстроиться, обидеться или что он мог сделать ей неприятно. Леголасу вдруг стало очень важно, чтобы ее милое лицо, по которому он уже начал скучать, не лишилось очаровательной улыбки на ее таких нежных и безумно горячих губах.

О, Эру, что эта юная принцесса сделала с ним?!

Принц медленно вел коня, а в голове крутились воспоминания об Эсгароте. О том, как он лежал рядом с Лириан, согревая ее маленькое тело своим теплом. Их близость вызывала не только бурную реакцию его тела, но и приносила умиротворение, спокойствие и чувство безграничной нежности к юной принцессе.

От размышлений Леголаса оторвал внезапно появившийся Радагаст на санях, запряженных знаменитыми роскобельскими кроликами.

— Айвендиль, — медленно произнес Трандуил.

— Владыка! — Радагаст торопливо спрыгнул с саней. — Гэндальф сказал, я нужен тебе.

Трандуил спешился:

— Моя жена подверглась воздействию темных чар. И теперь нам нужно зелье. Митрандир сказал, ты можешь помочь.

Радагаст переминался с ноги на ногу, крутя в руках посох и, почему-то, поглядывая на своих кроликов, с упоением жующих траву по краям тропы. Наконец он вскинул свою голову на короля:

— Могу я осмотреть ее?

Трандуил проводил Радагаста к телеге, на которой лежала Анариэль. Опоенная травами, она медленно вращала головой, глаза были слегка приоткрыты, дева явно не понимала, что происходит и где она находится. Казалось, ей, такой слабой, не нужны были путы, но Трандуил велел оставить их, поскольку Анариэль могла в любой момент прийти в себя и обрушить свой гнев на тех, кто лишил ее свободы.

Радагаст ловко запрыгнул в телегу и с ног до головы осмотрел Анариэль. После чего взял свой посох и вынул вставленный на конце синий камень. Волшебник подполз к голове эльфийки и приложил камень ко лбу королевы. Камень в миг почернел. Радагаст тут же одернул руку.

— Я привезу зелье через два, — сообщил он Трандуилу, запрыгивая в сани.

***

Гномы Эребора с почетом приняли в гостях Лорда Элронда. И как ни уговаривали его, но Владыка Имладриса пожелал немедля отправится в путь.

Гэндальф рассказал Элронду о беде, которая случилась с женой лесного короля, неожиданно обнаруженной во главе войска темных сил. Мудрый эльф был известен во всем Средиземье своими умениями искусного целителя.Трандуилу была необходима его помощь.

— Да будет так, — сказал Элронд волшебнику. — Мы вернемся домой через владения Лесного короля, и я сделаю все, что в моих силах. Но выступаем мы немедленно.

Лириан встрепенулась. Сидя с Бильбо на приступке рядом с мостом, ведущим к главным воротам Эребора, она услышала разговор своего отца с магом. Они едут домой. И заедут во дворец Трандуила. Они с Леголасом увидятся снова. На лице девушки расплылась непрошенная улыбка. Бильбо сверкнул карими глазами, но все же его сердце порадовалось за подругу.

— Бильбо, пойдем, нужно попрощаться с гномами, — позвала Лириан хоббита.

— Ты иди, — покивал Бильбо. — Я скоро подойду…

Одиннадцать гномов из отряда Торина уже стояли в воротах, оттягивая грустный момент прощания. Эльфийка обвела глазами собравшихся друзей. Они все стали близки ей, юной принцессе Имладриса, каждый по своему. Она полюбила каждого из них. За храбрость, за чистые помыслы, за верность и дружбу. За то, что каждый из них был по своему хорошим и милым. Лириан обняла мудрого Балина, скромного Ори и любителя травяных чаев Нори, воришку эльфийского серебра Дори и неуемного вояку Бифура. Глуховатого Оина, ворчливого Глоина. Двалин не хотел выглядеть неженкой и не сильно стукнулся с Лириан кулаком. Кили впервые за этот день слабо улыбнулся и тоже обнял девушку. Лириан попыталась обнять толстяка Бомбура, но у нее ничего не вышло. Посмеиваясь над братом, ее обнял Бофур. Лириан, присев на корточки, улыбнулась и поправила его любимую шапку.

— Принцесса, чего ты раскисла? — Бофур смахнул слезу со щеки девушки. — Не плачь, — он одобрительно улыбнулся.

— Увидимся ли мы еще? — спросила Лириан, посмотрев в ставшие такими близкими глаза темно-оливкового цвета. Что не говори, а Бофур стал ей ближе всех гномов из отряда.

Гном порылся во внутренних карманах своей куртки и достал сирингу:

— Возьми, — протянул он музыкальный инструмент. — В память обо мне. Будешь играть на ней чудесные мелодии в своей прекрасной долине.

— Я не могу взять ее, это твоя любимая…

— Я в этой горе найду тысячу таких, — махнул рукой Бофур. — А эту я вырезал сам и я хочу, чтобы она была у тебя.

Лириан прижала сирингу к груди и улыбнулась.

— Я тебя провожу, — сказал Бофур, когда Лириан выпрямилась, все еще прижимая к себе инструмент.

Гэндальф присел рядом с хоббитом, когда принцесса ушла. Подумав о том, что он давно не курил, маг вытащил трубку и начал ее чистить. Солнце почти ушло за горизонт, ветер стих, стояла сумеречная тишина и только Гэндальф нарушал тишину скребя ершом.

В конце концов Бильбо поднялся.

— Я схожу за вещами, — сказал он.

Вещи — заплечный мешок с одеждой и провизией, из которого торчал меч — лежали прямо у входа. Бильбо быстро схватил его, осмотрел гору, молча попрощавшись с ней, и повернулся, чтобы уйти.

— Уходишь? — окликнул его голос.

Это был Балин:

— Я провожу, — сказал он. — Сегодня будет большой пир, когда гонцы привезут еду, будем петь песни, рассказывать истории. И Торин Дубощит… он превратиться в легенду.

— Я знаю, это ваш долг, так его почитать, — отозвался Бильбо. — Но для меня он был другим. Он был… для меня он… он был… — Бильбо так и не смог произнести нужных слов, но Балин понял хоббита.

— Я ускользну потихоньку, — Бильбо быстро улыбнулся. — Попрощайся за меня со всеми, ладно?

— Можешь сам попрощаться, — произнес Балин, кивнув в сторону горы.

Бильбо, уже сделавший шаг на выход, остановился. Он обернулся и не смог сдержать улыбки. Девять гномов из отряда стояли позади него.