Мент. Одесса-мама

— Стоит, значит, мужик на трамвайной остановке. Тут к нему подходит его сосед — еврей. Спрашивает: что делаете? А мужик мнётся, не знает, как ответить, чтоб не обидеть. Скажу — трамвай ожидаю, неправильно поймёт. Трамвай поджидаю — та же история. Наконец, придумывает, как выкрутиться: я, говорит, трамвай подъевреиваю.

— Что, Савиных, всё анекдоты травишь? Другой работы нет? — хмуро спросил Кабанов.

Похожий на Маяковского разом посерьёзнел:

— Так это, Семёныч, минутка свободная выдалась, вот и решил ребятам анекдот рассказать.

— Считай, что на этом твой отдых закончился. Вот, знакомься — я тебе стажёра привёл. Зовут Григорием, фамилия — Бодров. Товарищ только сегодня поступил к нам в отдел. В розыскном деле не новичок. Раньше работал в омском уголовном розыске. Прошу его не обижать и постепенно вводить в курс дела.

Закончив напутственную речь, Кабанов развернулся и вышел из кабинета. Похоже, на этом официальная часть закончилась.

Я дружелюбно улыбнулся:

— Гриша.

Савиных с обречённым выражением лица подошёл ко мне.

— Рома. С остальными я тебя потом сам познакомлю.

Я пожал ему руку.

— Это правда, что ты брат Шора? — спросил он без особого энтузиазма.

— Правда, троюродный. Из Могилёва.

— А где в уголовном розыске служил?

— Год в Омском угро оттрубил, после того, как из армии демобилизовали.

— Ушёл почему?

— Не ушёл — ушли. Под сокращение попал. Сначала в Могилёв к своим вернулся, потом Осип предложил сюда перебраться, сказал, что с работой поможет. Ну и в общем — помог, — изложил я нашу легенду.

— То, что у тебя уже есть опыт — хорошо! Только надо понимать: у вас в Омске было своё, у нас, в Одессе, своё. Эта, как её…

— Специфика, — подсказал я.

— Точно. Поэтому вперёд батьки в пекло не лезь, делай только то, что говорят.

— Как скажешь, Рома. А где братец? Что-то не наблюдаю его сегодня… — осмотрелся я.

— Хорош родственничек, — хмыкнул Рома. — Даже брательнику ничего не сказал. Его в Севериновку вчера вечером отправили.

— Надолго?

— Как пойдёт. Да ты не обижайся на него — некогда ему предупреждать было. Барышев дал полчаса на сборы, и покатил наш Осип в Севериновку с тревожным чемоданчиком в руке. Даже домой не забежал. Служба такая. Или у вас в Омске по-другому было?

— По всякому бывало. И так тоже. Куда меня определишь?

Савиных неопределённо пожал плечами.

— Стол на тебя, пока не выделили. Давай за мой присаживайся. Вон, табуретку возьми. Авось не подерёмся.

Я как послушный ученик взял табуретку и поднёс её к столу нового «шефа». От меня не укрылось, что на столешнице лежат сразу несколько папок от уголовных дел.

— Чем будем заниматься? — с готовностью спросил я.

Тот указал на папки.

— Да любым делом. На выбор.

Я потянулся к самому пухлому тому, однако Рома меня остановил.

— Да что ты всё буквально в лоб воспринимаешь! Рано тебе ещё в одиночку работать. Смотри за мной и учись.

Внезапно единственный телефон в отделе, повешенный на стену, издал пронзительную трель.

Савиных скорчил недовольную мину и встал из-за стола, чтобы подойти к телефону.

— Уголовный розыск третьего района. Слушаю. Хорошо, пусть заходит.

Наставник вернулся за стол.

— Не успели старые дела разгрести, как, кажись, новое привалило.

В кабинет после робкого стука вошла испуганная женщина лет тридцати. У неё были красивые восточные черты лица, тёмные волосы и смуглая кожа. Я сразу обратил внимание, что одежда её растрёпана, а на руках странные красные полосы — очень похожие на следы от верёвки.

— Здравствуйте. Мне к товарищу Савиных.

— Савиных — это я. Проходите.

Женщина подошла к его столу. Я нашёл свободный табурет и предупредительно поставил перед ней.

— Садитесь, пожалуйста.

Савиных скосил на меня недовольный взгляд. Мне полагалось сидеть и не отсвечивать, пока разговор ведёт мой старший товарищ.

— Представьтесь, — сказал он.

— Акопян Маргарита Аршаковна.

— По какому вопросу, Маргарита Аршаковна.

Женщина всхлипнула.

— Меня… То есть нас с мужем ограбили.

— Странно. Не припоминаю ничего такого в сводках. И давно вас ограбили, Маргарита Аршаковна?

— Недавно. Два часа назад.

Роман напрягся.

— Стойте. Так вы ещё не заявляли об ограблении?

— Нет. Понимаете, в наш дом ворвались, меня ударили, так, что я лишилась чувств. Мужа тоже избили. Нас связали, а потом ограбили. Я, как только смогла развязать узлы, убедилась, что муж жив, выскочила из дома и побежала к вам.

— А почему не нашли телефон и не позвонили?

— Так наша квартира недалеко отсюда. Всего каких-то два квартала. Я думала, так будет быстрее.

Савиных посмотрел на меня.

— Собирайся, Григорий. Пошли на место преступления. Посмотрим, что там произошло.

Я кивнул.

— А врач? Маргарита Аршаковна, может, вашему мужу нужна медицинская помощь?

— Я потом покажу Багратика врачу. Баграт — это мой муж. Я вас умоляю, пойдёмте быстрее.

— Хорошо-хорошо, — закивал Савиных. — Мы уже отправляемся. Вы, главное, не волнуйтесь, гражданка Акопян.

Когда мы вышли из здания угро, я удивлённо спросил:

— Рома, я не понял — мы с тобой, что вся — группа?

— А кого тебе ещё нужно?

— Эксперта-криминалиста хотя бы. Пусть пальчики снимет.

Роман усмехнулся.

— Гриша, я тебя умоляю — ну какой ещё эксперт-криминалист?! Какие пальчики?! Что я Кабанова не знаю?! Никого он не даст.

— Что значит — не даст? — застыл я.

— А то и значит! У экспертов и без того работы по горло. Никого ж не убили? — Савиных бросил взгляд на потерпевшую.

Та закрестилась.

— Слава богу, все целы и здоровы. Мужу разве что синяков и шишек наставили.

— Вот видишь, Григорий! Все живы. А у наших криминалистов есть заботы поважней. Ты б знал, сколько у нас убийств… Приходится выбирать из двух зол меньшее.

Я задумчиво покачал головой. Определённая логика в словах Романа, конечно, присутствовала, но всё равно — было как-то непривычно.

— Не от хорошей жизни, — догадался о моих мыслях Савиных. — Ничего, Гриша! Сами до всего докопаемся. Без отпечатков пальцев.