Мент. Одесса-мама

Буквы слипались, категорически не желая складываться в слова и предложения, смысл текста терялся, я сам не заметил, как задремал.

Разбудило меня ласковое поглаживание по голове. Это была Настя.

— Не замёрз?

Я отрицательно замотал головой.

— Только соскучился?

— Мы закончили. Пойдём, погуляем? До обеда ещё есть часик, — предложила она.

— Конечно!

Я встал, положил так и неосиленную книгу на скамейку и приобнял супругу за талию.

— Пошли!

— Пошли.

Снег в лесу ещё не успел растаять, местами были настоящие сугробы, поэтому мы не стали углубляться в него, а просто прогулялись по дороге и обратно.

— Послезавтра к нам снова приедет Осип, — предупредил я Настю. — Привезёт нам продукты, ну ещё кое-что.

Этим «кое-что» были обширные списки родственников Шора, которые нам предстояло изучить и запомнить, чтобы при случае не попасть впросак.

Степановне в придуманной нами «легенде» досталась роль моей тёщи — Настиной мамы.

Обе моих женщины отнеслись к этому максимально серьёзно, мы договорились, что даже у быту меня будут звать по новому имени — Григорием, по-домашнему — Гришей. Настя и Степановна остались под настоящими именами.

Осипа встретили как родного, да и он проникся к нам искренней симпатией, особенно к Степановне. Будущий прототип Остапа Бендера обещал научить её уникальному рецепту приготовления фаршированной щуки.

Правда, как выяснилось, необходимые ингредиенты для этого блюда можно достать исключительно в Одессе, в Москве даже щука не та.

— Клянусь мамой, стоит только попробовать раз и вы до конца дней не забудете! Пальчики оближите! — заверил Осип.

Степановна глядела на него и кивала как китайский болванчик. Всё-таки товарищ Шор капитально умел дурить людям головы.

— Не делайте из еды культа! — шутливо произнёс я.

— Как ты сказал?! — нахмурился он.

— А что?

— Да так… Иногда мне кажется, будто мы с тобой знакомы сто лет. Откуда ты знаешь мои любимые фразочки?

Предыдущими были: «лёд тронулся, господа присяжные заседатели» и «командовать парадом буду я».

— Понятия не имею… Как-то сами собой вылетают, когда тебя вижу, — усмехнулся я.

— Ну-ну… — задумчиво буркнул Осип. — Может, ты и впрямь мой троюродный брательник?

— Почему нет?! — засмеялся я. — И это даже хорошо. Если ты сам готов поверить, что мы с тобой братья, значит, другим будет в это легче поверить.

Ещё через пару дней с необъявленным визитом прибыл Трепалов. Он привёз с собой кучу всевозможных гостинцев, включая конфеты, чем изрядно потрафил Насте и Степановне: обе мои дамы оказались большими сладкоежками.

— Есть новости? — с надеждой уставился я на Александра Максимовича.

— Да. Нейман быстро раскололся и поёт как птичка. Тем более для всех, включая своего непосредственного начальника Радека, он мёртв, и никто не придёт ему на помощь. Дело серьёзней, чем мы думали: вскрывается целая сеть и ведёт она очень высоко…

— Троцкий?

— Только косвенно, — вздохнул Трепалов. — Лев Давидович — человек капитального ума и чрезвычайной осторожности. Сумел так всё организовать, что к нему не тянется ни одной ниточки, хотя все понимают — именно он — тот паук, который сплёл всю эту сеть.

Я понимающе кивнул. В осторожности «Льву революции» было не отказать. И, если тот же Сталин гулял по Москве один и без охраны, у Троцкого всегда были телохранители.

— Поэтому Иосифу Виссарионовичу придётся ещё какое-то время «отдыхать в санатории». Хотя, слухи о его смерти по Москве уже поползли… Само собой, со слухами мы не боремся.

— При прошлой встрече вы сказали, что в Одессе мне нельзя будет никому доверять, кроме Шора…

— Так и есть, Жора.

— Григорий, — поправил его я.

— Так и есть, Григорий. Ситуация там крайне тяжёлая. Всё так переплелось, что порой невозможно понять, где заканчивается милиционер или чекист, и начинается бандит… И наоборот.

— А тамошний начальник угро?

— Барышев… Дмитрий Михайлович, конечно, мужик толковый и геройский, только после прежнего начальника угро Зайцева такие авгиевы конюшни достались — сто лет чистить! Ну, про Зайцева тебе Осип в красках расскажет, как он умеет.

— Это да, Осип уж как распишет, так распишет! — засмеялся я, помня знаменитое красноречие «братца». — А Барышев тоже не будет знать, кто я?

— Конечно. Так лучше для интересов дела. Чем меньше посвящённых, тем спокойнее для тебя и нас. Придёт время, и он узнает. А пока рано. И да, Григорий… ты в Одессе человек чужой, за тобой там никого не будет, поэтому на рожон не лезь и войну не объявляй.

— Даже если увижу полный беспредел?

Трепалов, успевший нахвататься от меня всяких разных сленговых словечек из будущего, кивнул.

— Даже тогда. Запомни: ты — не лекарство, ты губка, впитывающая в себя информацию. Чем больше ты соберёшь, тем будет легче потом, когда в Одессу приедут серьёзные люди с большими правами и властью.

Глава 8

До Одессы добирались на поезде, ехали несколько суток. Благодаря умению Степановны предусмотреть всё и вся, поездка выдалась сносной, однако всё равно к концу её мы порядком устали.

Наша одежда и тела пропитались характерными ароматами железной дороги. Хотелось принять горячую ванну, похлестаться веником в бане или, что более реально — нагреть воду в тазике и сполоснуться.

На вокзале нас встречал Осип. Он выехал в Одессу на неделю пораньше, чтобы всё подготовить к нашему приезду.

Город, несмотря на вавилонское столпотворение на вокзале, впечатления мегаполиса не производил. Собственно, по последней переписи этого, 1923-го года, в нём проживало меньше трёхсот тысяч жителей.

Когда моя нога ступила на перрон, мне показалось, что все эти триста тысяч человек зачем-то собрались здесь и сейчас. Яблоку было негде упасть.

Тем не менее, Осип сумел пробить дорогу сквозь толпу и встречал нас с довольной улыбкой, которая так ему шла.

Играть так играть. Мы по-родственному обнялись, он поцеловал Настю и Степановну в щёку.