Ментовская мышеловка

До поры до времени Эллочка вела себя прилично. Жизнь, которую устроил ей Лозович, была райской, иначе не назовешь. Перестав кормить Олежку грудью, Эллочка спихнула его на нянек и занялась собой. Поездки, просмотры, премьеры и так далее... Потом появились и загранпоездки, и личный "жигуленок", шикарно отремонтирована дача. Эллочка вела светскую жизнь, и она ей очень нравилась. Но шила в мешке не утаишь. Стареющий муженек был хорош для одного и плох для другого. Для другого она имела крепенького любовника Славика, который был моложе ее на три года. Вот с этим крепеньким Славиком и застукал ее шестидесятилетний муж, раньше времени вернувшийся из командировки. Отчаянию Эльвиры не было предела. Седовласый Лозович с букетом роз стоял перед смутившейся парочкой. Розовощекий Славик что-то пытался бубнить в оправдание Эллочки, а она просто потеряла дар речи.

– Пошел вон, - тихо произнес Лозович и швырнул букет алых роз в красную рожу Славика. Тот молча надел пиджак, плащ и тихо вышел из шикарной квартиры Лозовичей.

– Ты не то подумал, - прошептала Эльвира.

– Я не то подумал двадцать два года назад, а сейчас я думаю именно то, что нужно: ты - блядь! Блядища ты размалеванная! Ты окаянная стервь всех времен и народов... У тебя же сын недавно женился, ты скоро бабушкой станешь, а чем ты тут занимаешься?

Сын Олег был на даче с беременной на последнем месяце женой Таней. Олег был студентом пятого курса мединститута, Таня закончила иняз.

И вот в выходной день Эльвира устроила себе праздник. А у него неожиданно прервалась загранкомандировка в Нью-Йорк, позвонили из правления Союза писателей и потребовали его присутствия на важном заседании, надо было решать вопрос с одним очень известным диссидентом, его надо было исключить из СП, а потом выдворить из Союза. Сияющий Лозович с заморскими гостинцами и букетом роз, купленным в Шереметьеве, явился домой и... Те же и муж...

Пошлейшая комедия... Рогоносец... Вот тебе и юбилей. Как же над ним ржут всякие бездари, занятые одними сплетнями в Союзе писателей. Он выглядит идиотом в глазах этих негодяев... А ведь этого краснощекого любовника он видел как-то в Доме литераторов, он так скромно поздоровался с Эльвирой... Как же его водили за нос...

Игорь Дмитриевич провел бессонную ночь.

Курил сигареты "Мальборо", привезенные из Нью-Йорка, пил маленькими стопочками коньяк КВВК, стоящий в буфете. Прилег на диван, попытался заснуть, но бешенство распирало его.

Вошла Эльвира, заплаканная, стала просить прощения. Лозович представил себе смеющиеся рожи писателей на его юбилее и залепил ей оглушительную пощечину. Она расплакалась и ушла.

Больше она его не тревожила.

Лозовича мучила совесть. Он тогда, в пятьдесят восьмом, бросил Надю, чудесную женщину, верную, преданную, воспитывавшую замечательного сына Вовку, и женился на этой сучке. Надя не сделала ему ни одного упрека, только глядела на него, суетящегося, разменивавшего квартиру, большими печальными глазами. А Вовка спросил: "Папа, а когда мы с тобой поедем на море?"

Лозович тогда съежился от невыносимой боли, закусил губу и вышел, не отвечая сыну. Никогда больше Лозович не ездил с Вовкой на море, Эльвира категорически запретила ему общение со старой семьей. Сначала Лозович украдкой встречался с сыном, ходил с ним в кино, а потом родился Олег, и о Вовке как-то забылось. Иногда Лозович делал Наде денежные переводы, но чем больше у него становилось денег, тем реже он переводил их. На алименты Надя не подала, посчитала постыдным.

Лозович невольно сравнил Вовку и Олега.

Сравнение явно было не в пользу последнего.

Пытливый, ласковый, веселый Вовка разительно отличался от ленивого обжоры Олега, избалованного Эльвирой и няньками. Конечно, неплохо, что Олег решил пойти в мединститут, а не приютился в лучах славы отца и не попытался найти себе тепленькое местечко в литературе, каких было немало. Но все он делал как-то нехотя, со скукой, живого слова от него не услышишь. В прошлом году он женился. Выбор своего сына Игорь Дмитриевич одобрил. Таня Гриневицкая, дочь классного переводчика-синхрониста, нравилась ему. Живая, смышленая девушка, прекрасно владевшая английским языком, хорошо воспитанная, была полной противоположностью ленивому, сонливому Олегу. Но она относилась к мужу с некой материнской нежностью, и порой Игорь Дмитриевич завидовал сыну. Таня чем-то напоминала ему первую жену Вику, попавшую под машину в эвакуации в Татарии, когда Игорь Дмитриевич был на фронте. Черноглазая, очень мобильная, никогда не терявшая присутствия духа. Трудно было ее заподозрить в браке по расчету - у Гриневицкой было все, что нужно для полноценной жизни: дача, машина, хорошая зарплата отца. Лозович видел в Тане постоянное желание кого-то опекать, он верил, что она будет прекрасной матерью.

...Лозович утром высказал Эльвире все, что он о ней думает, не выбирая выражений, напротив - стараясь изъясняться поконкретнее. Эльвира сидела, закрыв лицо руками. Орать Игорь Дмитриевич продолжал и в прихожей, потом надел куртку, привезенную из Нью-Йорка, и выскочил из квартиры. И тут наткнулся на востроглазенькую кубышку-соседку с сумками. Видимо, она слышала крепкие выражения знаменитого писателя и испытывала мерзкую радость мещанки по поводу неудач людей из сонма знаменитостей.

– Так как-то все, Анна Михайловна... А, - он махнул рукой и вошел в лифт.

Открыл гараж, завел машину. Во всей этой ситуации его радовало лишь одно - решение, принятое им рано утром. "Я ей покажу, - придумал он страшную месть.
– Ох, как я ей покажу..."

И сейчас эта мысль придавала ему сил. Он тронул машину с места и поехал в нотариальную контору. Там, дергаясь и нервничая, он высидел приличную очередь, а потом составил завещание, в котором отписал все свои сбережения, права на будущие гонорары, дачу и две машины в равных долях своей бывшей супруге Лозович Надежде Сергеевне и сыну Лозовичу Владимиру Игоревичу. Эльвире и Олегу досталась бы только четырехкомнатная квартира, обставленная шикарной мебелью. Им и этого более чем достаточно. Но он ведь не собирается умирать, он еще пошумит, проведет юбилей назло этим мерзавцам и разменяет эту квартиру. Так что у них и этого не будет.

В своем озлоблении он почему-то объединял изменницу-жену и сына-студента. Все делал в состоянии бешенства, почти не обдумывая последствий. Лозович знал, что Надя преподает в техникуме, тридцатидвухлетний Владимир - капитан Советской Армии, женат, имеет дочь. Встречались с сыном они крайне редко, Володя с детства затаил на отца обиду за его предательство. Ничего, по крайней мере он как-то реабилитирует себя в их глазах.

Завещание было заверено нотариусом, Лозович вышел из конторы, подошел к телефонной будке, набрал номер Нади.

На счастье, она оказалась дома.

– Надя, привет, - гробовым голосом произнес Лозович.

– Игорь?
– удивилась она.

– Я, я, - почему-то обозлился Лозович.
– Ты.., вот что... Где Володька?

– Володя в Афганистане, Игорь.

– Да ну?
– ошалело спросил Лозович.

– Он офицер, его послали, ты же знаешь, он десантник. Он уже восемь месяцев там.

Лозович молчал, думал напряженно. "Мой сын в Афганистане, выполняет интернациональный долг, каждый день рискует жизнью, а эта сволочь Эльвира.., этот баловень Олег... Нет, как же правильно я сегодня поступил..."

– А где его жена, дочка?

– Как где? Здесь, со мной. Твоей внучке уже восьмой год идет. Она так похожа на Вовочку, да и на тебя тоже, Игорь. Заехал бы как-нибудь, поглядел.

– Я обязательно заеду!
– закричал Игорь Дмитриевич.
– Ты, Надя, прости меня, эта Эльвира настоящая сучка!

– Что это с тобой сегодня?

– А ничего. Ты должна знать вот что - я завещал тебе и Владимиру все свои сберкнижки, их пять штук, права на мои переиздания, дачу на Пахре и две машины - "Волгу" и "Жигули". На моих сберкнижках около ста тысяч рублей, а сейчас выходит жуткое количество переизданий, все гонорары идут на книжки. Сберкассы на Ломоносовском, Ленинском проспектах, запиши номера и адреса.