Ментовские оборотни

Так получилось, что во время разговора Борис Никифорович и Демин стояли рядом, поэтому вдруг вынырнувшего буквально из ниоткуда за их спинами «оперативника» Мишу они не видели, а я видел. Миша шел быстрым и по-кошачьи мягким шагом к нам, на нем была знакомая мне легкая куртка, и я видел, что «молния» на куртке расстегнута, и так легко Мише было бы выхватить при первой необходимости свой пистолет. Он носил оружие в плечевой кобуре, я знал об этом, потому что Миша при мне однажды куртку снял и я ту кобуру уже видел.

Наверное, я сильно изменился в лице, потому что многоопытный подполковник Кузубов, что-то заподозрив, резко обернулся. Но подкравшийся к нам Миша, против моих ожиданий, не стал нас убивать и даже не достал из кобуры свой пистолет, а сказал вполне доброжелательно:

– Здрасьте! А чего такое тут у вас случилось? Я смотрю – засада у ворот. Так я через забор, партизанскими тропами.

– А вы кто? – спросил у него Борис Никифорович строго.

– Я – старший лейтенант милиции, – не дрогнул Миша.

Тоже, наверное, предъявит документ, который не отличишь от настоящего.

– На удостоверение ваше я могу взглянуть? – спросил Кузубов и требовательно протянул руку.

Миша достал служебные корочки из нагрудного кармана, и я порадовался тому, что он не полез под куртку, туда, где кобура. Он протянул удостоверение подполковнику, но тот документ не взял, а схватил Мишину руку, вывернул ее, свалил взвывшего от боли Михаила наземь, оседлал его, и проделал это уже немолодой, лысый и отягощенный брюшком подполковник Кузубов так легко и быстро, что мы с Деминым и глазом моргнуть не успели.

– Я из милиции! – стонал обезвреженный Миша.

– Я тоже, – пробормотал Кузубов. – Ты лежи тихо и меня не серди. Тебе же лучше будет.

* * *

Мишу подполковник Кузубов передал с рук на руки своим подчиненным, не удержавшись при этом от того, чтобы попенять им за их непрофессионализм. Пропустили к оцепленному дому вооруженного человека, и никто ничего не заметил. Подчиненные Кузубова отмалчивались, и было видно, что злятся. Я понимал, что эту свою злость они сорвут на Мише при первой же возможности.

Кузубов ушел в дом, вывел закованного в наручники майора Тропинина в одну из комнат, где имел с ним разговор с глазу на глаз. Потом Кузубов кому-то звонил, потом еще звонил, и все выглядело так, будто он проверяет информацию, полученную от Тропинина.

В доме было по-прежнему: и Никита лежал на полу, и не успевший протрезветь Жорж тоже, а Римме позволили сидеть в кресле, но никуда не выпускали, и получалось, что хотя в физическом отношении ей сейчас комфортнее, чем ее незадачливому мужу, но в процессуальном плане их статус одинаков и в перемещениях они ограничены.

Я подошел к Римме. Она посмотрела на меня испуганно. Мне было ее жалко, и еще я не хотел, чтобы она меня боялась.

– Кто это вас так? – участливо спросил я, давая понять, что речь идет о синяке. – Милиция?

– Жорик, урод вонючий, – ответила Римма, чуть не плача. – Допер, что я была в курсе. Ну, что розыгрыш вместе с вами обсуждала, и давай меня лупить!

Лежащий на полу Жорик слушал безучастно.

– Потом связал, – всхлипнула Римма, вспомнив о случившемся. – Взял карабин и ушел. Я сразу поняла, что оторвется по полной программе. Потом приехали менты. Развязали меня. Спрашивают, кто это так со мной… И где мой муж… Жорж ведь тут как бы главный… Был…

Она употребила форму прошедшего времени и осознала наконец, что их с Жоржем жизнь теперь изменится до неузнаваемости. Все у них будет теперь по-другому.

– А ведь его теперь посадят? – всхлипнула Римма, заглядывая мне в глаза и явно ища у меня поддержки.

Я промолчал, не зная, как сказать, что ничем не смогу помочь ее супругу.

В гостиную заглянул подполковник Кузубов, сделал знак своим бойцам, те легко подхватили с пола Никиту и повели его туда, где находился Тропинин.

– Вы должны им сказать, – говорила мне Римма, всхлипывая. – Что это был розыгрыш. Что вы просто посмеялись. Чисто шутка такая. А иначе идиота этого посадят.

Через некоторое время появился подполковник Кузубов. Он был хмур, а на Жоржа так и вовсе смотрел с ненавистью. Поманил меня, и мы вдвоем вышли из дома. Первое, что я увидел, – Миша был уже без наручников и вполне мирно общался с бойцами, которые, по идее, должны были за ним присматривать. Эта идиллическая картина так меня озадачила, что я обернулся к Кузубову, ища разгадки.

– Этот идиот им все испортил, – сказал с досадой Кузубов.

– Кто? – не сразу понял я.

– Жорж. Эти ребята здесь не просто так. Группа прикрытия. По программе защиты свидетелей работали.

– Каких свидетелей? – глупо спросил я.

– Вы женщину с девочкой видели?

– Эту жену… как бы жену Тропинина? – уточнил я.

– Именно что «как бы», – оценил мою оговорку подполковник. – Никакая она ему не жена. Их прятали. Они в опасности. И женщина, и ее дочь. Их спрятали подальше от Москвы, приставили к ним охрану, а то, что Тропинин ей якобы муж, – это для конспирации, чтобы не было вопросов. А Жорж их невзлюбил и стал прессовать, как мог. Из-за него вся конспирация полетела к черту.

– Но это правда? – растерялся я.

Ведь мне казалось, что Тропинин хотел убить Жоржа.

– Я связался с начальством, – ответил Борис Никифорович. – Все подтвердилось.

Тут я увидел выходящих из дома Тропинина и Никиту. И они, как и Миша, теперь тоже были без наручников.

– А парня этого теперь поите водкой всю жизнь, – сказал Кузубов, кивая в сторону Никиты. – Поверьте мне, Евгений Иванович, он сегодня всем вам жизнь спас. Если бы не он, мы имели бы тут одни только трупы.

* * *

Я видел, как бесцеремонно выволокли из дома Жоржа и забросили в милицейский «воронок». Римму тоже забрали, но с нею обходились без этих демонстративных грубостей.

Я не удержался и на прощание обнял Кузубова.

– Спасибо, что приехали, – бормотал я благодарно.

– Пустяки! Вы обращайтесь, если что, – отшучивался подполковник.

Потом он еще сказал, что у нас теперь тут будет поспокойнее.

– Про Жоржа можете забыть, – сказал он мне. – Причем надолго. Статья серьезная, и выйдет он не скоро.