Меня любил Ромео

— Безумие?! — кричу я голосом, которые отдает истерикой. — Не рассказывайте мне о безумии! Безумие — это позволить этим двум красивым, порывистым… идиотам умереть! И даже не попробовать их спасти!

Бенволио укладывает Тибальта на ближайшую пустую плиту и подходит ко мне, нежно обнимая за плечи.

— Розалина, нет…

— Да, Бенволио, да! Мы должны хоть что-то сделать!

Я отказываюсь дальше слушать их возражения и одним быстрым движением вырываю нож из груди Джульетты. Густые брызги крови пачкают мне лицо, но я игнорирую их, как и крики Джузеппы, и испуганное лицо Бенволио, которое становится пепельно-белым.

Я должна что-то сделать. Иначе зачем всё это?

Бенволио

Я не знаю точно, как долго Розалина простояла с ножом, занесенным над грудью Джульетты. Мне показалось, что я вижу в ее глазах следы безумия, вызванного отчаянием невероятной силы. Но в итоге она... Она ничего не сделала. Просто осторожно положила кинжал рядом с телом своей кузины и медленно спустилась на колени прямо в кровавую лужу на полу.

А я вдруг в полной мере осознал, что, наряду с запахом давно умерших тел, в мрачном склепе теперь пахнет еще и свежей кровью. Кровь буквально везде, куда бы я не посмотрел.

Тошнота поднимается из моего живота и подступает к горлу.

О нет, я не упаду в обморок. Я не буду падать в обморок. Я не буду…

… А, ладно, это бесполезно.

Последнее, что я вижу, это Розалину, смотрящую на меня через плечо. Она улыбается? Слава Богу, мой позор хотя бы вызвал в ней улыбку, пусть и наполненную душевной болью.

Меркуцио бы поднял меня на смех. Мне кажется, что я даже слышу его злобный хохот, прежде чем окончательно погрузиться во тьму.

Глава 38

Я стою у могильной плиты и дышу так глубоко и часто, что у меня кружится голова. Джузеппа права — я помешалась. Безумие однозначно постучалось в мою дверь, однозначно.

Дыру в сердце Джульетты сшить невозможно, как невозможно было излечить Тибальта.

Мне и самой хочется наложить на себя руки, когда я понимаю, что своим безрассудством только ускорила ее смерть. Вырвала из ее груди этот проклятый кинжал, выпустив еще больше крови.

Дальше нужно быть осторожнее. Потому что если Джули уже не спасти, то ее Ромео будет жить. Будь я проклята, если позволю ему умереть! Кто бы там что не говорил, его я спасти сумею. Я поднимаюсь с пола, чувствуя тяжесть пропитанных кровью юбок, и приказываю Джузеппе дать мне ее сумку.

Она подчиняется, и я ныряю внутрь, перебирая бинты, колбы и склянки, пока не выуживаю со дна то, что мне в полной подходит.

— Отлично, — шепчу я, разглядывая густой сироп в маленьком флаконе.

Эту неприятную и драгоценную смесь, полученную из куста диковинного растения, целительница купила два месяца назад у незнакомца, приехавшего в Италию из Нового Света. Насколько я поняла по описанию, он прибыл из страны, которая позже станет Бразилией.

Пока Джузеппа приводит в чувства Бенволио, я хватаю Ромео за подбородок и заставляю его рот открываться, а потом выливаю сироп ему на язык.

— Давай, мой хороший, — шепчу я больше себе, чем ему. — Пей.

Я наклоняю его голову, чтобы жидкость прошла дальше и достигла желудка. Теперь нужно перекатить его на бок, чтобы он не захлебнулся в собственной рвоте и не перепачкал Бенволио, который приземлился рядом с ним.

Сироп эффективен — через несколько мгновений Ромео начинает тошнить. Он кашляет и тошнит еще сильнее, очищая свой организм от яда, который недавно проглотил. Я придерживаю его голову, стараясь игнорировать неприятные запахи и звуки, исходящие от него.

Когда Ромео заканчивает выворачиваться наизнанку, я достаю из сумки Джузеппы ткань и вытираю его рот. Теперь он дышит нормально, вполне приемлемо для живого человека, а синий оттенок окончательно исчезает с его губ.

Бенволио стонет рядом и приходит в себя.

— Розалина?

— Да, Бенволио, я здесь.

Он крутит головой и облегченно выдыхает, увидев меня рядом.

— Смотри под ноги, — предупреждаю его я, когда он пытается подняться. — Тут кровь и рвота повсюду, не поскользнись.

Ко мне подходит Виола и робко трогает за руку, кивая в сторону Джульетты.

— Она мертва? — спрашивает девочка.

— Еще нет, но умирает.

Ромео шевелится, издавая рваный стон.

— А он? — с тревогой спрашивает Бенволио. — Он в порядке?

Я наклоняюсь к лицу Ромео.

— Ромео? Ромео, ты меня слышишь?

Еще один стон, а затем его глаза распахиваются. Одно долгое мгновение он просто смотрит на меня невидящим взглядом, а затем, встрепенувшись, садится рядом и обвивает меня руками.

— Розалина! Ох, моя милая…

Бенволио хмурится.

— Милая?

Я отчаянно извиваюсь в объятиях Ромео, но его хватка на удивление крепка.

— Розалина, ангел мой, мне приснился очень странный сон…

Он начинает настойчиво целовать мою шею.

Кряхтя, Бенволио поднимается в полный рост, хватает Ромео шкирку и отвешивает ему такую мощную и звонкую пощечину, что мне становится страшно, как бы его голова не слетела с шеи.

— А ну собрался, быстро! — яростно цедит Бенволио сквозь зубы. — Открой глаза и вспомни, кого ты должен называть милой!

Он встряхивает своего кузена, но лицо Ромео непроницаемо.

— Подумай хорошенько, — злобно советует Бенволио. — Пир. Девушка. Балкон.

Глаза Ромео округляются.

— Джульетта! О, моя Джульетта! Значит, это был не сон? Всё это? Свадьба, убийства, мое изгнание? Яд?

С каждым словом он бледнеет всё больше.

— Джульетта… — шепчет он. — Моя жена, моя любовь… Я нашел ее здесь, мертвой…

— Не мертвой, — мягко говорю я. — Она была под воздействием снотворного.

— Значит, она жива!

— Пока что, — вздыхаю я. — Она убила себя, когда подумала, что ты умер.

Ромео в ужасе.

— Пойдем, — говорит Бенволио. — Мы тебе всё расскажем, когда покинем это отвратительное место.

— Нет! — восклицает Ромео.

Он уже смотрит туда, где лежит Джульетта.

Бенволио вопросительно смотрит на меня, и я киваю. Не говоря ни слова, он берет Виолу за руку и ведет ее прочь из склепа, пока Джузеппа собирает свои инструменты и снадобья. Она тоже бесшумно уходит, а я возвращаюсь к Джули и становлюсь на колени рядом с ней. Склоняю голову на прохладные камни.