Меня нашли в воронке

–  Правильно!
– с удивлением Райнис посмотрел на заросшего седой бородой и опять похожего на старика Кирьяна Васильевича.

–  Ты чи нимэць?
– подозрительно спросил Слюсаренко. Он и так-то всех подозревал, а уж тут…

–  Общался с ними раньше. Опять вот пришлось…

–  Это они по самолету, видать, работают, - сказал Райнис.

–  По бабам стреляют, сволочи… - ругнулся Богатырев.

–  Почему по бабам?
– опять удивился Райнис.

–  Да говорили, что бабы летают в стрекозах энтих…

–  Да ну? Не слышал… Не бабская это работа, по ночам летать.

–  На юге они воевать будут… Формируются еще… - вдруг прозвучал знакомый деду голос Леонидыча из темноты.

Украинец с латышом схватились за винтовки.

–  Свои, - успокоил их дед.
– Как вы!

–  Хреново… Олегу осколок в спину. Под лопатку ушел.

–  А фон?
– пополз навстречу Леонидычу дед со товарищи.

–  Хана фону. Когда гансы вторую серию начали, он как-то выкрутился хитро и побежал в сторону высотки. Мы за ним. И прямым попаданием. Куски в разные стороны, хоть в ведро собирай. А танкисту от той же мины…

–  Таругин, а Таругин… - потряс Олега дед.

–  Ммм?
– тихо промычал тот.

–  Живой?

–  Металл, масло, солярка и порох… так пахнет танк, так пахнет победа… - пробормотал тот в ответ, не открывая глаз.

–  Чего?
– не понял латыш.

–  Та стулы пэльку… - ругнулся Слюсаренко.
– Допомогы товаришам.

–  Понял… - Латыш аккуратно подхватил танкиста за ноги, Леонидыч за руки и боком, боком, ровно крабы, которых Олег в детстве ловил на своих одесских пляжах, потащили раненого к своим.

И снова на высотке что-то грохнуло. И, почти одновременно, прекратился минометный обстрел.

–  Нияк батарэю лётчыкы накрылы!
– воодушевился Слюсаренко.
– От вона зараза нам дыхаты не давала! Тилькы мы в атаку - так почынають… Артылэрия лупыть, йим всэ до одного мисця. Накопалы там катакомбив…

–  Катакомб, - зачем-то поправил украинца дед.

–  Я и кажу, катакомбив. Можэ зараз накрылы, га?

–  Надежда - сестра веры и дочь мудрости!
– внезапно сказал Кирьян Васильевич.

Слюсаренко замолчал, огибая очередную дырку в земле. А потом спросил:

–  Ты бува нэ вируючый?

–  Есть такое…

–  Я тэж. А як тут бэз цёго. Мина ця чортова, днив зо три прям пидо мною… Штаны розирвало, аж срам налюды. Вэсь взвод рэготав. Хто жыви лышылысь. А на мэни ани подряпыны. От вони янголы…

–  Смотри-ка… - показал Кирьян Васильевич куда-то в темноту.

–  Чого?
– откликнулся хохол.
– Тьфу ты! Пэтька, поганэць, усю роту свойим «чого» заразыв !Месяц услужливо выполз из длинного облака. По нейтралке бежали трое и волокли в плащ-палатке кого-то четвертого.

–  Твойи?
– спросил Слюсаренко, но к винтовке приладился.

Дед никого не разглядел, но услышал голос костерящего весь свет Ежа.

–  Мои…

–  Кого? Кинулся он им навстречу.

–  Валерку в ногу цепануло минометкой. В тоже место, говорит… - на бегу кинул Еж.

Дед и старший сержант Слюсаренко схватились за ткань и побежали тоже, стараясь не спотыкаться и не падать. Получалось не всегда.

–  Где раздобыли-то?

–  Кого?
– по-еврейски ответил неугомонный Еж.

–  Плащ-палатку…

–  Да сняли там с кого-то… Вся дырявая. Как бы не разъехалась.

–  Габардынова, - сказал Слюсаренко.
– Дэбэла значыть. З нашого комвзвода. Позапрошлого. Тры дни и повоював. Мы на поли пид кулэмэтамы позалягалы, вин встав, «За Родину!», крычыть, «За Сталина». Пацан зовсим. Я хвамылию його так и нэ запамъятав… Мы й пробиглы метрив из дэсять. И впъять полягалы. А от його… Там и лэжыть?

–  Ага, - ответил Еж, понятия не имея, где это там. Вернее «там», где была подобрана плащ-палатка и «там», где погиб неизвестный лейтенант, это, как оказалось, совершенно разные вещи. Война, она совсем не такая, как в компьютерных играх…

Дотащили злобно матерящегося Валеру без приключений. А в окопах встретили бойцы и Валерку утащили в санбат, а остальных проводили до лейтенанта Костяева.

–  Ну? Как?
– спросил тот, встречая партизан у входа в свою землянку.
– Все целы?

–  Двое раненых у них, утащили уже.

–  А немца накрыло, значит… Жалко… Ладно, ныряйте в землянку, чаю попейте и я вас до батальона провожу. Машина должна за вами прийти. В полк.

–  Кстати, товарищ лейтенант, а число сегодня какое?
– спросил Вини.

–  Уже пятнадцатое. А что?

–  Нам надо срочно доставить информацию государственной важности до командования.

Лейтенант пожал плечами и ответил:

–  Я и говорю, машина в пути. А пока чай пейте!

Машина прибыла через час, когда умаянные лесом они закимарили вповалку, напившись сладкого чаю.

–  Ширшиблев!
– заорал кто-то на улице.
– Где тебя черт носит?

–  Дороги, товарищ лейтенант… Танками все разбито, еле тащился.

–  Дороги у него… У всех дороги!
– плащ-палатка, навешенная на дверь распахнулась, впустив холодный воздух:

–  Эй, партизаны, подъем!

Дольше всех будили девчонок. Просыпаться они никак не желали.

Встали только после угрозы Ежова облить их водой.

Метрах в трехстах от землянки их ждала полуторка, заляпанная грязью по крышу с двумя бойцами в кузове. Возле машины стоял какой-то старший лейтенант и ругался на бойцов:

–  Да будьте вы людьми! У меня раненых пол-батальона, машин нет, хотя б троих в полк заберите.

–  Не положено… - лениво процедил один боец.
– Велено только окруженцев вывезти…

–  А… комбат… тут уже?

–  Да уговариваю этих храпоидолов раненых забрать. А они ни в какую. Приказ, говорят, долдоны, твою мать…

–  Эй! бойцы, у партизан тоже двое раненых, - крикнул Костяев.

–  Велено всех забирать. Тащите…

Таругина притащили в бессознательном состоянии. Валера допрыгал сам на костыле.

–  Осколок у него между лопаткой и ребрами застрял. Операцию надо делать, - буркнул сердитый Валера, когда танкиста осторожно грузили в кузов.
– Так и так в тыл…