Меняю колоду!

— А что там выдвигать?! — речь куратора была прервана громким возгласом из зала. — Война на носу, к бабке гадалке не ходи. Вот и понадобилось Рассее-Матушке столько магиков.

— Вполне возможно, — Иосиф Михайлович с усмешкой посмотрел на невоспитанного говоруна. — Вот только свое мнение в стенах нашего университета, уважаемый, следует высказывать лишь после того, как вам будет дано на это разрешение. Поднимитесь, студент и представьтесь аудитории!

— Водолазов Игнат, — поднялся со своего места юноша весьма выдающегося роста, который еще резче подчеркивался вопиющей худобой. Парнишка явно страдает анорексией. Такое впечатление, что во время КМБ его голодом морили. Вряд ли, конечно. Скорее проблемы с физиологией или с башкой. — Прошу прощения, Ваше Благородие, виноват. Все язык проклятый, попередь мозгов норовит чо-нить выдать эдакое…

— А что у вас со здоровьем, Игнат Водолазов?

— Здоров как бык, ваша милость. Медицинская комиссия признала годным.

Розенфельд скептическим взглядом окинул избыточно худощавую фигуру студента.

— Присаживайтесь, студент. По окончании нашего собеседования, прошу подойти ко мне. Что-то мне не очень нравится ваша худоба. Покажу вас парочке ведущих специалистов медиков.

Перестраховщик, однако наш Иосиф Михайлович. Вообще-то правильно, что страхуется, помрет такой на лекции или семинаре, кому отвечать? Ясен пень, кому, а именно ему как куратору за недосмотр и нерадение. Оно ведь что в той, что в этой реальности принято награждать непричастных и наказывать невиновных. Так что на его месте, я бы тоже заинтересовался причинами аномальной худобы одного из людей, за которых несу ответственность.

Далее последовал ряд вопросов непринципиального характера. Куратор подробно на них ответил. Наконец время нашего пребывания в аудитории подошло к концу. И наш поток распустили, на обед, после которого началось наше обучение, теперь уже в составе групп.

Все это произошло как-то обыденно, при этом очень резко. Десять академических часов с десятиминутными переменами между парами и получасовым перерывом на обед — это, скажу вам, хуже, чем марш-бросок с полной выкладкой. К концу дня пятая точка буквально ныла от постоянного сидения на жесткой деревянной скамье лекционного зала или «венском» стуле в аудитории.

Если кто-то считает, что нас сразу же стали учить колдовать со страшной злобой, он глубоко заблуждается. Для начала какой-то седенький сухощавый мужчина два часа распинался о том, как он Егорий Андронович Касимов-Писемский стоял у истоков создания МУМ, как тяжко было полтора столетия назад преодолевать чиновничьи косность и вопиющее нежелание «оторвать жопы от своих насиженных мест, чтобы сделать что-нибудь полезное для государства Российского». М-да, реликтом оказался дед, впрочем, он вполне себе в здравом уме, к тому же живчик, хоть куда, на стуле не сидел, больше скакал по аудитории аки молодой козлик. На вопрос одной из девчонок нашей группы «Сколько вам лет?», Егорий Андронович без какого-либо стеснения ответил:

— Двести сорок два годика, голубушка. — Тут мы все и прибалдели. Кремень, а не дед. В его-то возрасте… Впрочем, о чем я говорю, на той Земле лишь библейские патриархи, если верить Священному Писанию, тащили столь длинные жизненные срока, при этом умудрялись до самого смертного одра «рожать, Яковов, Исааков, Иуд, Соломонов и прочих Моисеев». А тут на наших глазах муж вельми пожилой, при этом язык не поворачивается назвать его глубоким старцем. При такой-то его энергии не удивлюсь, если окажется, что Касимов-Писемский до сих пор плодится и размножается.

Закончив вводную часть своей лекции, патриарх вполне внятно и толково просветил насчет принятой в мировом сообществе магов иерархической структуре. На первой ступени индивидуумы с открывшимся магическим даром или просто одаренные. После поступления в магический ВУЗ, каждый получал звание «адепт», на первом курсе — первого ранга, на втором, соответственно, второго и так далее, вплоть до пятого. Далее по порядку шли: — дипломированный маг, грандмаг, младший магистр, магистр, грандмагистр, архимаг. И наконец, как вершина вершин, Председатель Коллегии Архимагов — Архимагистр, коих во всяком царстве-государстве не более одного. Касимов-Писемский также кратко осветил систему продвижения одаренных по довольно крутой и заковыристой лестнице. Но об этом я пока не стану широко распространяться, ибо на предстоящие четыре с половиной года я адепт и заглядывать далеко в будущее не люблю.

Также Касимов-Писемский довольно подробно поведал о структуре ВУЗа, в стенах которого нам с Жомом так удачно довелось оказаться. В составе МУМ девять факультетов: Природных Стихий, Ментальной Магии, Артефаторики, Медицины, Алхимии, Метафизики, Монстрологии и Биоконструирования, Магической Математики (сокращенно Магоматики), наконец факультет Философии. В свою очередь, на каждом факультете существует более узкое распределение по конкретным кафедрам. Также, пока не стану на этом останавливаться, дабы не отягощать свой рассказ излишними подробностями.

Стоит отметить, что Исидора Мальцева оказалась в одной с нами группе, у меня аж сердечко ёкнуло, когда увидел её,. Эдакое зеленоглазое солнышко, точнее, луч света в темном царстве обрушившейся на наши бедные головы лавины знаний. Устанешь от нудных речей очередного лектора, посмотришь на неё и на душе радость, даже в сон перестает клонить. Одно плохо, что на данный объект помимо меня, запало практически вся мужская часть нашей группы и не только нашей. Время от времени Исидоре оказывали знаки внимания парни из других учебных групп, а также со старших курсов. Стоит отдать должное, девушка оказалась не какой-нибудь вертихвосткой. Ухаживания кавалеров воспринимала с улыбкой, при этом от всяких предложений интимного свойства виртуозно уклонялась без нанесения морального урона мужскому достоинству претендентов на шикарное тело девушки, вполне возможно и на её сердце и руку. В связи с тотальной загруженностью я покамест выжидаю и не стремлюсь сойтись поближе с красавицей, общаемся с ней исключительно предметно по тематике учебного процесса, намеков определенного свойства делать не пытаюсь. Короче, действую по принципу, сформулированному Пушкиным Александром Сергеевичем: «Чем меньше женщину мы любим…» ну и так далее по тексту. Мой друг Колька, также поначалу слюни пускал на Исидору, но, получив отлуп, довольно резко охладел к «фригидной недотроге». Откровенно говоря, я не только наблюдал за процессом обольщения своей златовласки, подспудно исподволь путем несложных ментальных манипуляций помогал ей сделать правильный, с моей точки зрения, выбор. И это всякий раз давало положительный результат, поскольку все чаще и чаще ловил на себе задумчивый взгляд Мальцевой. Сам я не торопился, предоставлял возможность «рыбке» поосновательнее «заглотить наживку с крючком». Наступит время…

Впрочем, пока не до этого. После долгих, временами весьма нудных лекций и семинаров было единственное желание плотно поесть и грохнуться в люлю. Ага, щаз, так я и позволил себе и другу лепшему Коляну расслабиться. После ужина пара часов на подготовку к завтрашним семинарским занятиям и лабам. Перед сном десять обязательных кругов вокруг «футбольной» площадки, затем бегом в спортивный городок, что расположен тут же при стадионе, подтягиваться на турнике, качать пресс, поднимать тяжести и так далее. По возвращении в общагу потная одежка летит в «стиральную машину», приобретенную мной в местном «универмаге», затем душ и наконец-таки в койку. Николай отрубается моментально, у меня еще хватает сил вкачать в его ауру весь запас магической энергии своего Источника. А чего жалеть, коль к утру восстановится в прежнем объеме.

И еще один момент, если на какое-то время я и подзабыл, что являюсь «одаренным композитором и поэтом», мне довольно скоро об этом напомнили в самой неприглядной форме. Однако разговор об этом пойдет немного ниже.

Глава 9

Весть о том, что на первый курс в числе свежего пополнения прибыл Владимир Зубов, популярный сочинитель льющихся из каждого «утюга» песенных шлягеров, довольно быстро разнеслась по универу. Ко мне подходили парни и девушки в одиночку и группами интересовались творческими планами и вообще, как это оно быть знаменитым. Отвечал честно, что кем-то особенным себя не ощущаю. Обычный человек: две ноги, две руки, туловище и голова, которая «варит» немного иначе, чем у других людей. К тому же в селе нашем попробуй-ка возгордись, девчата моментально в интиме откажут, а парни еще и морду набьют. Кое-кто интересовался моими доходами чаще в полушутливой форме, мол, поди деньжищ девать некуда? Тут я либо отмалчивался, либо отшучивался, дескать, денег много не бывает, а сколько заработал, все мои.

На самом деле из присланного отцом в начале марта отчета выходило, что мой банковский счет за время моего отсутствия подрос аж до полумиллиона с хвостиком полновесных рубликов. Батя интересовался, на какую сумму он может рассчитывать для обустройства своего предприятия. Ничтоже сумняшеся, я ему отписался, чтобы тратил без ограничений. В том, что отец будет с деньгами крайне осмотрителен, я ни на йоту не сомневался, так что лишнего не потратит, а потратит, так и плевать — еще заработаю.

Что же касаемо писем, в этой реальности к их написанию относятся весьма и весьма творчески с непременным «во первых строках своего письма спешу сообщить…» и далее перечислялись все значимые и малозначимые события, произошедшие в Бобровке в промежутке времени между этим и предыдущим посланием. Ну это мама так подробно все описывает. Батя по своей неискоренимой лености в эпистолярном плане отделывался всего лишь парой страниц, да и то написанных рукой брата Петра. Ясен пень, не кузнецкое это дело собственноручно выписывать на бумаге крючки и закорючки, для этого есть дети, существа безропотные и безотказные. Однако прочь всякую не относящуюся к теме ерунду, вернемся к делам студенческим.